– Не оправдать надежд, наверное.
– Ты здесь не для того, чтобы соответствовать чьим-либо ожиданиям. Делай и говори то, что считаешь единственно верным. – Кеннет немного помолчал и добавил уже веселее: – Ну, по крайней мере, за правду не так обидно огрести.
Факт! Но знаю ли я, какие они – единственно верные поступки и слова?
Он задрал голову к небу, я высвободила руку и отошла на середину двора. Отсюда квадратная синева разливалась особенно ярко, подобно выходу в другое измерение.
– Красиво тут, – не покривила я душой.
– Ага, – беспрекословно согласился Кеннет, – три месяца этот вид наблюдал. Во-о-он из того окна.
Он указал куда-то очень наверх, я опешила. То есть окружающий нас корпус… тюрьма?! Я думала на другой. Тот, где Энару встретила, эпично прокатившись с крыши во двор по хомячковой трубе. Значит, здесь ему пришлось ждать вынесения, а потом и исполнения приговора. И мы спокойно стоим под тем самым окном, болтаем. Разве эти воспоминания не должны быть для него… как бы помягче выразиться… не самыми приятными?
– Не понимаю, – растерялась я вслух, – тебе совсем безразлично то, что было?
– Не совсем.
Кеннет машинальным, явно неосознанным движением помассировал левое запястье. То, на котором шрам от антимагического браслета виднелся гораздо четче. Бледно-багровая полоса, замыкающая круг. Следы легко убирались целителями, но он этого делать не стал. Сказал – притворяться, будто ничего не было, не хочет. Но и бывать в Легионе ему не может нравиться.
– Думаю, если бы ты не согласился на практику, то Зинбер никак не смог бы тебя заставить.
– Не люблю, – Кеннет шагнул ко мне, – быть кому-либо должен.
– Помню, ты говорил что-то про испытательный срок.
– Я его не прошел.
У меня попросту пропал дар речи, он продолжил:
– По условиям испытательного срока запрещались многие заклинания, в том числе глубинные обращения к бездне. Мне без вариантов было – или использую, или до свидания. Зинбер заметил, само собой.
– Демона?.. – спросила я каким-то охрипшим шепотом.
– Отпечаток от заклинаний. Я сказал, что так было надо, он упорно допытывался, но выговоров не вынес.
– А второй раз? На обеде о двух случаях говорилось.
– Второй связан с тобой, – нехотя признался Кеннет. – Там еще полагалось с вечера до утра сидеть по месту жительства и думать над своим поведением. Считай, одиночный домашний арест на темное время суток.
А?! Так я пособница нарушительница? Неоднократная… Впрочем, ничуть, прямо вот ни капельки не жалею. А Зинбер все равно редиска. Тоже мне добрый самаритянин. Стряс за поблажки вдвойне.
– Ты когда-нибудь чувствовала, – вдруг спросил Кеннет, – что нужно к чему-то вернуться, чтобы наконец дошло, какого демона это вообще случилось?
Неожиданный вопрос.
– Да, – ответила я тихо, – с Лизкой.
В черных глазах отразилось понимание, я кивнула. Понимать друг друга – бесценно. Без лишних слов и объяснений.
Еще несколько минут вместе примирили с мыслью не горевать по нашему несостоявшемуся обеду. В столовую я отправилась одна, в то непопулярное время, когда там водились лишь особо голодные студенты. Прошлась по рядам с контейнером навынос, понабрала любимых пирожков с грибами, сладостей и того, что, к счастью, есть не собиралась. Первый пункт коварного плана был выполнен: вернулась в общежитие до того, как Дис успел уйти на обед.
Я положила контейнер на журнальный столик в гостиной, поднялась по лестнице и с последней ступеньки позвала:
– Выходи обедать! Я кое-что вкусное принесла.
Но это не точно.
– «Кое-что» – это что? – раздалось из-за двери заинтересованное.
– Спустишься – увидишь, – заявила я и отправилась накрывать на стол.
Вовремя! У контейнера сидел Ярушка, поддевая крышку когтистой лапой в намерении исследовать содержимое. Я погрозила ханику пальцем и выгнала обратно на дерево – обезьянничать подальше от еды. Дис вышел, как только закончила сервировку. На запах, наверное. Посмотрел на меня хмуро, на стол – исподлобья, потом снова на меня – уже добрее. Да-да, знаю, что жульничаю…
Я приглашающе указала на травяные роллы. Ну, как я их называла. Обернутая салатными листами подозрительная растительность – сомнительный деликатес. Однако Дис уминал за обе щеки. Кто поймет этих истинных гардских принцев. Вдруг они травой питаются, укрепляя таким образом глубокую связь с природой? Я прикончила пирожки и принялась за шоколадные пирожные. Пожалуй, идеальный момент завязать беседу. Он уже поел, но еще не доел, и взгляд вон повеселел.
– Была у Лэнсона, – поделилась я непринужденно. – Теперь заедаю стресс.
– Работает? – криво усмехнулся Дис.
– Надеюсь. Иначе растолстею напрасно.
– Тебе не грозит, – его губы определенно растянулись в улыбке, – ты от природы стройная.
– Не в коня корм, – развела я руками.
– Какого коня?.. – удивился он.
Ох уж этот перевод на языки других миров. Обычно лингвистическая магия подбирает схожие идиомы и выражения, но случаются и казусы.
– Тебе виднее, – я подмигнула, – ты у нас потенциальный владелец белого коня.
– У нас шутят про белых драконов, – просветил Дис.
– О! У тебя он есть?
– Был. В детстве.
– Круто! – Я куснула пирожное. – А я вообще белых драконов ни разу не встречала… Хотя бывала на драконьей ферме, где их полно – всех мастей и расцветок. Серебристые были, а вот белые…
– Они очень редкие. Драконы-альбиносы. – Улыбка его высочества на миг стала мечтательной. Прежде чем стереться с лица. – На самом деле изначально это отца дракон был. Видел их вместе на гравюрах. Часто изображали.
– Только на гравюрах видел?..
– Нет, конечно. Но вживую не запомнил толком.
– Ну да, – пробормотала я, – в три года-то…
Дис метнул в меня подозрительный взгляд. Ой. Кто палится – тот я.
– Так… – Не выпуская вилки, он скрестил руки на груди. – Шпионскую деятельность развела, да?
– Я девушка простая… Если мне ничего не рассказывают – выясняю сама.
– Бедный Дэлман, – слишком ехидно для сочувствующей интонации произнес вредный принц.
– Он умный, – возразила я, – он смирился! И сделал выводы…
Дис протяжно вздохнул. Закинул в рот последнюю роллину, прожевал. Именно с таким лицом, с каким их и стоило жевать, – печально-безысходным.
– А я всегда верю в лучшее, – выпалила я, – в любой, даже самой безвыходной ситуации. У меня они были, пачками. Если на то пошло, я тут вообще сидеть не должна. Воля случая – волшебная вещь. Говорю, как предсказатель предсказателю… Ладно, кроме шуток. Вот увидишь, все образуется. И будет хорошо. Я тебе помогу! Всем, чем смогу.
– Спасибо, – ровно выговорил он, что и не поймешь, всерьез или нет, – и за обед, и за эту мотивирующую речь. Только хорошего не предвидится. План провалился по всем статьям.
Очевидно, тот план, согласно которому предполагалось найти союзников и вернуться.
– А запасной есть?
– Есть, – раскрыл Дис карты, – дождаться, когда устанут меня искать и официально признают погибшим. И жить себе где-нибудь под другим именем.
– А так можно?..
– В теории.
М-да. Со столь тоскливым выражением глаз о возможном спасении не говорят.
– Ты этого не хочешь?
– Мне сложно, – ответил он, тщательно подбирая слова, – находиться далеко от дома. Эта связь… Она постоянно зовет обратно. А нельзя – вычислят в Гарде на раз-два. Природа сдаст, она не умеет лгать.
– Выходит, с родины тебя сразу увезли. Где же ты жил до Междумирья?
– Да где только не жил. В нескольких городах Эсмира, на винарской межрасовой станции, на двух ладосских остовах, как бы владычествах третьего мира, на твоей Земле…
– Что?! – Я подавилась давно проглоченным пирожным. – И я слышу об этом лишь сейчас?..
– Там тоже все пыталось меня убить! В той вашей Австралии. Плохая была идея, и с порталами намаялись. Мне опасно в одном месте оставаться. Поисковым природным заклинанием сканируют любые миры и по особому дару меня вычисляют. Междумирье – исключение, из-за близости магического источника, который перетягивает внимание заклинания на себя. Поэтому сюда в итоге и отправился.
– Разве тебе не легче оттого, что Междумирье гардскую энергию тянет?
– Это все равно не то. – Дис повозил вилкой по пустой тарелке, помолчал. – Но лучше так. Чем…
Повисла гнетущая, прерываемая скрежетом вилки о тарелку пауза.
– Планы – ерунда, – попыталась я разрядить обстановку, – а запасной нужен исключительно для собственного спокойствия. Я всецело за импровизацию. Жестокую и беспощадную!
– Еще немного, – он отложил вилку, пощадив тарелку и мои уши, – и я буду с тобой согласен.
О как. Знать бы еще, решимость в нем говорит или отчаяние. Будем считать, что это отчаянная решимость…
Глава 4
Ослепительно искристая энергия мягко сочилась между пальцев, лаская ладони. Руна со дна чаши отсвечивала багрянцем, извивалась кружевными завитками и изящными плавными линиями. Они то смыкались, то расходились в безумном, но интуитивно понятном танце. Бешеный водоворот любовно прорисованных витков, попадание в ритм каждым изгибом. Все неспроста, в такт движению энергии. Гениальное творение, направляющее потоки магии, маленькое произведение искусства… Вдох, покалывание на кончиках пальцев. Вверх по рукам, по подрагивающим плечам, по всему телу. Учащенный пульс, щекотные искры вдохновения. Теперь можно, пора! Я подалась вперед, опустила руку ниже. На шершавое дно, касаясь ладонью холодной каменной поверхности. Озноб, электричество по коже. Энергия засияла ярче, заплескалась, обволакивая теплом. Сердце екнуло, ощущения захватили с головой – до сбитого дыхания и звона в ушах. Мощь пропитанного магией камня, наследие веков. И это неповторимое чувство единения, почти слияния.
– Превосходно, – прошептал за спиной Жонсон, – безупречный отклик. Ты готова, без сомнений!
Я отдернула руку. Приятное наваждение рассеялось, в мыслях тотчас наступила полная ясность. Медленно выдохнув, я поднялась с коленей, склонилась над источником – уже абсолютно спокойным. Хороший мой… Был бы довольно интимный момент, если бы не количество людей в пещере и льющийся с потолка свет. Всюду магические приборы, измерители и считывающие фон артефакты. Желоба-дорожки, идущие от источника и питающие магией миры, накрыты защитными мыльно-перламутровыми барьерами. Толпа наблюдателей возбужденно переговаривалась, ассистент Жонсона что-то записывал в блокнот – с раскрытым ртом и лихорадочным блеском в глазах. Сразу видно, что новенький.