Внезапно накатила чудовищная усталость. Пальцы, вцепившиеся в ограду, сами разжались, только на коже остались глубокие красные следы.
Происходящее напоминало какой-то паршивый фарс, который, как она уже успела понять, сопровождал этого Анри, куда бы тот ни пришел. Но каким-то образом этот мелкий засранец лепил из реальности все что хотел.
Итог был катастрофическим: зеркало вдребезги, Люк пропал, а она стоит у черта на рогах без денег, ключей и документов…
— Анри вашему привет от меня, — сообщила она телохранителю, показав средний палец.
Она не понимала, куда ей податься. Можно было отправиться домой зайцем на электричках, потому что больше идти было некуда. Но это не могло длиться вечно. Люк сейчас поговорит с ним, и что-то прояснится. Если, конечно, он не согласился с решением Анри, что ее надо выкинуть.
Чтобы не болтаться у его забора, пока охранники не вызовут полицию, Алиса отправилась бродить по Грюневальду в полном одиночестве. Так она постепенно успокаивалась, хотя внутри все еще кипело тихое бешенство. Вот и состоялось знакомство со страшным продюсером, о чьей меркантильности Люк постоянно травил шуточки. Достаточно было одного взгляда на то, как они общались, чтобы понять, что Анри манипулирует им, а тот даже не особо сопротивляется.
Деревья тихо шелестели тяжелыми кронами, и слабый ветер нес с собой запах недавнего дождя. От этого беспричинно сжималось сердце. Ветер сулил всем людям перемены. В нем жило их предчувствие.
Внезапно показалось, что все закончилось прямо сейчас. Удивительное время в странном доме на краю света вышло. Она почувствовала непривычную неуверенность и в сотый раз посмотрела на дисплей мобильного телефона. Было бы странно ждать от Люка звонков, потому что они по-прежнему не имели контактов друг друга. В этом не было необходимости. Каждый знал, что, придя в этот дом, они рано или поздно встретятся.
Но неожиданно вотсап, который она завела для переписки с сокурсниками по некоторым групповым проектам, взорвался новыми сообщениями. Алиса напряженно уставилась на дисплей, однако это было лишь сообщение от Ольги-Хельги, с которой все это вообще и началось.
«Так, все быстро смотрим новый клип Inferno № 6! Люблю вас!»
По какому-то недоразумению она попала в общий разговор, созданный Олей.
«ВКЛЮЧАЮ!»
«Черт, я сейчас в библиотеке!»
«А что, уже?! На той неделе же премьера!»
«Да вы задолбали со своим Янсеном! Я от вас всех отпишусь!»
«А-А-А!»
Отлично. Когда Бог решил наказать людей, он создал коллективный чат.
Но Алиса уже невольно стала частью этого безумия. Она перешла по ссылке в первом сообщении, и открылось видео на официальной странице Inferno № 6.
Темный экран постепенно наполнился светом, и из колонок зазвучали чистые переливы клавишных. За воздушным вступлением последовали тяжелые гитары — и возникла аллея, ведущая к большому угрюмому дому, сквозь окна которого виднелись пустые залы без мебели. Только шторы колыхались на ветру…
Дом был чужой, но картина — знакома до боли.
Там жила девушка с длинными черными волосами — порождение фильмов ужасов. Она бродила по комнатам, смотрела в окно и чего-то ждала, глядя на огромные напольные часы, стрелки которых не двигались. Следом шел Люк, мелькая в зеркальных отражениях и дверных проемах, окружая ее своими руками и бессильными словами.
Он пел о том, что нужно жить, как будто жизнь вечна. Эта история об утраченном времени, ее одиночестве и его непритворной печали. Люк искренне смотрел с экрана и просил не искать правды в зеркалах и чужих отражениях.
Но в конце будет опять этот дом.
Ты постучишь в эту дверь снова,
И я открою.
Но это будет в самом конце.
Танатос и Дэвид смотрели друг на друга, уже зная все наперед. Дэвид выглядел отрешенным, и его улыбка совсем погасла.
— Он все равно это сделает, — покачал головой Танатос. — Хотя ты старался. В этом вся ирония. Его Бог — в музыке, которую ты, великий музыкант, пытаешься у него отобрать.
После завершения видео Алиса еще некоторое время сидела молча на скамье, соединив ладони вместе и положив на них голову. В висках начало стучать, с каждой секундой все быстрее.
«Как же я могу дать тебе умереть? Как мир привыкнет, ты ведь — звездочка для них, Янсен. А я как привыкну? Тебе нужно жить, что бы ты ни говорил».
Нужно было вернуться к зеркалам, и как можно скорее. Никакой Анри с телохранителями не должен сейчас вмешиваться. В голове началась отчаянная чехарда мыслей в попытке просчитать верную комбинацию. Зеркало-транзит разбито, но есть еще три. Самое сильное из них по-прежнему цело. Необязательно, чтобы все зеркала участвовали в открытии моста между живыми и мертвыми.
«Что, если дело в этом колесе? Я вижу его уже даже во сне. Оно крутится как проклятое и мелет, мелет эти чертовы кости. В него попадут все, но надо найти способ его остановить…»
Ей нужно только время, еще чуть-чуть…
Она поднялась и побежала по пустынной алле назад, молясь про себя, чтобы это недоразумение к ее приходу разрешилось. Прошло около получаса, но, к ее удивлению, машины продюсера перед крыльцом уже не было, очевидно, ее загнали в гараж. Или — надеялась она — Люк выставил его с семейством к черту. Амбалов тоже не наблюдалось. Ворота снова свободно открывались, как и в ее первый визит, и она со всех ног помчалась к парадной двери.
Та оказалась не заперта, хотя обычно Люк закрывал ее на все обороты, чтобы фанатки вдруг не вломились.
Эта беспечность не в его духе.
Комнаты наполнились звуками хлопающих дверей и эхом ее шагов. За эти минуты могло произойти что угодно. Сердце тяжело стучало, а в животе от страха все стянулось.
— Люк! — крикнула Алиса.
Он не ответил. Фикус Анри уже исчез. Она заглянула в спальню, на кухню… Зал с «ямахой» также пустовал. Нежилая атмосфера стала более отчетливой.
Пальцы свело от напряжения.
Только обойдя все комнаты, Алиса вспомнила про кабинет в самой дальней части дома. Обычно Люк им не пользовался, но упоминал, что иногда там работал Анри, периодически занимавшийся своими делами у него дома.
Сюда она вошла впервые. Это было темное помещение, отделанное деревянными панелями. У окна стоял стол, заваленный бумагами, на котором мигал экраном включенный компьютер. Увиденное обнадеживало.
Неловко повернувшись, она нечаянно смахнула со стола какую-то папку, и на пол полетели ее письма.
Единственная тайна, о которой они так и не говорили…
— Чертов Янсен, куда ты делся? — выдохнула она, подбирая конверты.
— Да тут я.
Алиса вздрогнула и увидела босые ноги. Люк, как обычно, появился будто из ниоткуда. Засунув руки в карманы, он с равнодушием смотрел, как она ползает по полу со своими письмами.
— Материализация?
— Я был в подсобке. — Он неопределенно махнул рукой в сторону неприметной двери в дальнем углу комнаты. — Алиса, без обид, но я решил, что ты должна уйти.
Она поднялась, и их глаза встретились.
— Как тебе мои письма?
— Как ненаписанный роман о девушке и смерти.
Они невесело улыбнулись, понимая, что с этими словами какая-то часть их странных отношений наконец-то признана.
Люк безучастно смотрел на нее незнакомым, потухшим взглядом. Когда он обнаружил, что Анри ее выставил, то прогнал его самого. После накатило абсолютное равнодушие ко всему, что произойдет в следующий момент. Он даже обрадовался, что ее нет. Раньше ему не хотелось, чтобы она знала о его болезни, теперь же еще меньше — чтобы она видела сам момент его смерти.
Но Алиса опять все испортила.
— Я найду выход. Положись на меня, — сказала она, заглядывая ему в глаза. — Я уже близка… к чему-то.
— По правде говоря, мне страшно надоели твои судорожные попытки облапошить смерть. Я очень устал. Пожалуйста, иди домой. Извини за Анри. Возьми, конечно, свои вещи, и закончим.
Повисла тишина. Люк был сосредоточен.
— Ты серьезно? — коротко спросила Алиса.
— Ты… слишком много на себя берешь. Прекрати, просто… прекрати уже это все, — отчеканил он вдруг с непонятной злостью.
Ее молчание вдруг углубилось. А Люк поразмышлял и добавил:
— Зеркало разбито. Ничего не вышло. Мне больше не нужна твоя помощь с ними. Я даже рад, что его грохнули. Все это как-то… затянулось.
— Ты надеялся на них, — тихо возразила Алиса. — Отнекивался, ерничал, делал вид, что тебе все равно, но, когда увидел осколки, я поняла по твоим глазам, что́ это для тебя значило.
— Ну, проанализируй меня еще. И скажи снова, что я жалкий трус.
— Я этого не говорила.
— Значит, я это сказал только что. — Он поморщился, как от головной боли. — Мне все равно, что я умру. Осталось только закончить финальную обработку песен с ребятами, и все. Я собой доволен. Музыка была для меня всем. Больше мне ничего не надо. Я уверен, что ты дальше как-нибудь справишься без меня.
У Люка всегда была только одна истинная любовь — музыка. Именно его ерничанье с потрохами выдавало правду. Она уставилась слегка покрасневшими от напряжения глазами, совершенно не готовая к тому, чтобы выполнить его просьбу и уйти.
На его губах продолжала бродить едкая усмешка.
— Я-то справлюсь. Мне действительно не привыкать, — наконец, взвесив все, ответила она. — Но ты боишься смерти, как и любой человек, настолько, что ведешь себя как придурок.
Внезапно и он стал невероятно спокойным.
— Вот и хорошо, что ты справишься.
Алиса яростно глядела на его застывший на свету профиль и отрешенные глаза. Молчание затягивалось, и она не представляла, что делать дальше. Люк улыбнулся ей чуть иначе, мягко, обезоруживающе. В отчаянии она смотрела, как его прошивают лучи садящегося солнца. Он казался прозрачным.
Дуновение ветра — и его не будет.
Алиса почувствовала легкое покалывание в пальцах. Что-то грядет…