Тони отвлекся от своей работы у доски и пояснил:
— Конечно, у нас нет никаких свидетельств, что эта будущая звезда стала жертвой убийцы и не скитается где-нибудь по стране или уже давно не находится в Нэшвилле. Влюбленную парочку мог подобрать кто угодно и увезти в другой штат.
— Все, что мы знаем, — подытожил Бишоп, — это то, что ни один из этих подростков не выплыл на поверхность под прежним именем. Мы проштудировали файлы ФБР и всех социальных служб. Никаких следов.
Миранда решилась наконец вставить слово.
— До того, как мимо проложили новое скоростное шоссе, в Гладстоун заглядывало множество приезжих. Кроме вам известной «Синей птички» на главной улице, существовало еще два мотеля на окраине, которые теперь закрылись, а тогда были переполнены.
Тони тут же вмешался, положив на стол перед Бишопом и Мирандой папку с бумагами.
— Нам это уже известно. Вот, посмотрите — «Звездный свет» и «Красные дубы». Правильно? Вот их документация.
— «Звездный свет» сгорел дотла полгода назад, а «Красные дубы» приказали долго жить, как только открылось новое шоссе. Город приобрел недвижимость в свою собственность и использует ее для тренировки пожарной команды.
— Кто-то из этих ребят, возможно, имел при себе кое-какие деньги и мог уплатить за номер, — заметил Тони. — Есть ли у нас шанс заглянуть в регистрационные книги мотелей?
— Вряд ли. Я даже не знаю, сохранились ли они. — Миранда задумалась. — Насчет «Синей птички» проблем нет. Он продолжает функционировать, но владельцы двух других заведений уехали, как только прекратили заниматься своим бизнесом. Я предполагаю, что все записи и счета они прихватили с собой.
Тони что-то отметил в своем блокноте.
— Что ж, прощупаем хотя бы «Синюю птичку». Если мы сможем связать кого-то из этих ребят с Гладстоуном, у нас появится дополнительный повод задавать вопросы. Возможно, кто-нибудь что-либо вспомнит.
Бишоп обратился к Миранде:
— Утром я проглядывал специальный выпуск вашего «Сентинела». Некоторые письма в редакцию я бы назвал…
— Кровожадными? — Миранда поморщилась — Да, кое-кто перегибает палку. Нам следует разоружить нескольких наших сограждан, особенно после исчезновения Стива Пенмана. Я удвоила патрули на улицах как раз для того, чтобы предотвратить какие-либо эксцессы, но, если подозрение падет на кого-то конкретно, мне придется вмешаться лично.
— Джастин Марш усугубляет ситуацию, — сказал Бишоп.
— Своими уличными разглагольствованиями? Знаю. Я дважды предупреждала его, говорила ему, что он уже переходит все границы, но Марш глух к моим словам. Если я еще раз застану его призывающим своими руками очищать город от зла, ночь, проведенная за решеткой, прочистит ему мозги.
— С такими, как он, это бесполезно, — сказал Тони. — У него язык неуправляем.
— Значит, ты с ним беседовал? — Миранда вздохнула.
Тони криво усмехнулся:
— О, да! Я прослушал десятиминутную лекцию о коррупции в правительственных учреждениях.
— В нормальной обстановке очень немногие готовы слушать его, и он-то, в общем, безвреден. Но сейчас я опасаюсь, что Марш способен подтолкнуть некоторых горожан, у кого с головой тоже не в порядке, на разные глупости.
Бишоп нашел нужным вмешаться:
— Нам не о чем на самом деле тревожиться, пока у толпы нет определенного объекта, на который можно излить ярость. Мы действительно не имеем подозреваемого, чтобы предъявить его толпе. И насколько я могу судить, даже городские сплетники не выдвинули ни одной кандидатуры на роль убийцы.
— Это правда. На сегодняшний день, по крайней мере, — согласилась Миранда.
Она заметила, что пальцы Тони отбивают нервную дробь на странице раскрытого перед ним блокнота.
— Тебя что-то беспокоит, Тони?
Он посмотрел с удивлением на свои руки и, словно очнувшись, нахмурился и переплел пальцы.
— Я ощущаю какую-то напряженность, — ответил он сухо, обращаясь к Миранде и к Бишопу одновременно. — И не понимаю почему.
Миранда посмотрела на Бишопа, но, как обычно, никаких эмоций не отразилось на его лице. Ей не захотелось проникать глубже. Она ограничилась репликой, обращенной к Тони:
— Сейчас вообще напряженное время.
— Ну да, — неопределенно высказался Тони.
Бишоп как будто не заметил этого короткого обмена репликами. Он сообщил:
— Звонила Шарон. Она вылетает сегодня в полдень. Сказала, что припасла для нас кое-что интересное. Может быть, забрезжит наконец хоть какой-то просвет.
— Хотелось бы надеяться, — без особой уверенности сказала Миранда. — Нам очень нужна хорошая новость. А тем временем, между прочим, городской совет собирается на экстренное совещание, и я обязана там присутствовать.
— А Джастин Марш в курсе дела? — спросил Бишоп. — Его известили?
— Нет, и он не узнает, если нам повезет, — ответила Миранда, уже направляясь к выходу. — А так как я пообещала арестовать любого, кто посмеет ему сообщить, то мы вправе рассчитывать на везение.
Едва за ней затворилась дверь, как Тони с облегчением рассмеялся.
— Что тут смешного? — мрачно осведомился Бишоп.
— Мы ее недооценивали, шеф. Она — сильный игрок и при желании пробьется через любую защиту.
— У меня с самого начала не было по этому поводу сомнений.
— Ах так! — Тони внимательнее присмотрелся к шефу. — Просвети-ка меня, пожалуйста, босс. Я всегда был чувствителен к эмоциям окружающих, но здесь напряжение достигло такой концентрации, что его как будто можно резать ножом. Я действительно ощущаю себя как-то неловко.
— И каждый день добавляет неудобства с каждым новым фактом, — продолжил за коллегу Бишоп.
— Я говорю вполне серьезно, босс. И не только я один это замечаю. Присмотритесь к парням в форме, которые заглядывают сюда, в штаб, когда Миранда здесь с нами. Они таращат глаза на вас двоих, будто вы — бомба с тикающим часовым механизмом.
Бишоп направился к кофеварке и нацедил себе еще чашечку.
— Я знаю.
— Ну и что?
— Что «ну и что»? Какие меры следует предпринять? Я ничего не могу с этим поделать, Тони. Она разговаривает со мной только на профессиональные темы.
— А то, что между вами происходит, разве не влияет на нашу работу? — Сказав это, Тони тут же осекся. — Может, ты и прав, босс, — с этим ничего не поделаешь. Лечить запущенные раны нелегко. Хорошо бы, как змее, сбросить старую кожу и погреться на солнышке в новой. И всем окружающим стало бы легче.
Если бы Тони, вовремя уткнувшийся в свой блокнот, видел, какой яростный взгляд бросил на него шеф, то он бы пожалел о сказанном. Но Тони лишь услышал реплику, неохотно произнесенную Бишопом:
— В большинстве случаев ты оказываешься прав.
— Скажи «да», Бонни! — Глаза Эми умоляли. — Уже четыре дня прошло, и никто его не видел. Я должна что-то сделать для него. Должна!!!
Бонни старалась разговаривать с подругой спокойно:
— Истерикой ты ничего не добьешься, Эми. И вызыванием духов тоже.
— Я знаю, что он жив, знаю… Ведь мы говорили с Линет раньше, и, может быть, она опять откликнется и скажет, где он.
— Вы что, этим уже занимались? — спросил у девочек Сет.
— Я несколько раз пыталась сама, — призналась Эми, — но у меня ни черта не получалось без Бонни. Она делает всю работу.
— Я никакой работы не делаю, Эми.
— Значит, работа делается помимо тебя или как-то еще, а ты — передатчик. Я уверена, что Линет общалась с нами, пока ты ее не прогнала. А ведь она знала, кто ее убил, и, может быть, она знает, где сейчас Стив. Зачем ты мешаешь нам, Бонни?
— Опомнись, Эми! — Слушать бурные излияния Эми Сету было даже неловко.
— Я говорю тебе, планшетка подчиняется только Бонни. Одни люди более чувствительны, чем другие. Я вчера ночью прочла про это в Интернете. Некоторым людям дано общаться с духами, а остальным — нет. Этих людей называют медиумами. Я убеждена, что Бонни — медиум.
Бонни сделала попытку образумить подругу:
— Прекрати вести себя так, как будто меня здесь и нет, и приписывать мне то, чем я не обладаю. Никакой я не медиум, Эми.
— А Миранда знает о ваших играх с духами? — резонно поинтересовался Сет.
Эми с горечью рассмеялась:
— Неужели ты считаешь, что она послушает нас, если мы скажем, как найти Стива? И вообще, кто нас послушает?
— Эми! Все не так просто, и ты это знаешь, — не сдавалась Бонни. — Рэнди этого не одобрит, и я тоже не одобряю. С такими игрушками играть опасно.
Сет нахмурился:
— Но все-таки что это — игра или серьезное занятие?
Рассудительный Сет не признавал уклончивых ответов. Его натура восставала против каких-либо тайн, неподвластных простым объяснениям.
— Скажи, Бонни, — настаивал он. — Ты хоть не веришь в то, что мертвецы ведут с тобой беседы через эту дурацкую планшетку? Ты просто дурачишь Эми и забавляешься сама, ведь так?
В свою очередь, натура Бонни противилась даже самой маленькой лжи. Она заявила, глядя прямо парню в глаза:
— Я верю, что мертвые вступают в контакт, когда есть кто-то способный их услышать. Но я заверяю вас обоих, что лучше бы такой способностью не обладать. Ни к чему хорошему это не приводит.
Сет уже собрался, по своему обыкновению, докапываться до сути проблемы, но мрачный взгляд потемневших глаз Бонни, из голубых ставших синими, остановил его. Он уже не хотел знать больше, чем ему было определено. В растерянности он повернулся к Эми и принялся ее уговаривать:
— Все мы хотим отыскать Стива. Я хочу этого, может быть, не меньше, чем ты, он мой близкий друг. Но общение с духами — разве это разумный путь?
— Почему же не разумный? Ты сам не веришь в то, что говоришь. Ты просто поддерживаешь Бонни, а она боится, хоть и знает, что это, может быть, последний шанс для Стива. Вы оба трусите, вы оба предали Стива и бросили его в беде. А может, ты, Сет, ревнуешь меня к Стиву?
На нелепое высказывание Эми Сет не знал что ответить, но ему было больно на нее смотреть.
— Эми, я никогда…