— Не время и не место для шуток, — одернул коллегу Бишоп и вдруг насторожился.
— Миранда близко? — высказал предположение Тони.
— Да.
— Значит, все правильно. Приемники и передатчики вновь включились. Итак, вы теперь в некотором смысле… скованы одной цепью?
— Можно сказать, что да. — Бишоп уловил, что вопрос был задан не только из профессионального интереса, а еще и из простого человеческого любопытства. И все-таки он счел нужным ответить подчиненному, предварительно тяжко вздохнув: — Представь себе коридор с дверью в каждом конце. Когда двери распахнуты, мы можем общаться телепатически так же легко, как мы с тобой обмениваемся фразами сейчас, стоя рядом.
— А когда двери закрыты?
— Туг возникают трудности. Многое зависит от настроения, от различных побочных эмоций. От близости…
— Ты имеешь в виду расстояние или что-то другое? — вырвалось у Тони, но, смутившись, он не дождался и задал другой вопрос: — А сейчас двери нараспашку?
— С моей стороны дверь открыта. С ее — нет, — признался Бишоп.
— А вы можете сами отворить ее дверь?
— Вероятно. Но это был бы насильственный акт, вторжение во внутренний мир личности. Каждый из нас нуждается, хотя бы иногда, в уединении, в праве сохранять свои мысли в секрете.
— Понятно. — Тони, избавившись от шутливого тона, продолжил: — А с сексом у телепатов, должно быть, дьявольски сложно. Не очень-то приятно знать, какие чувства испытывает в самый ответственный момент твой партнер. Тут как раз и стоит на время изолироваться.
Бишоп позволил себе снисходительно улыбнуться:
— В сексе, как и везде и всегда в нашей жизни, мы сталкиваемся с определенными сложностями и не будучи телепатами. Но все мы их как-то преодолеваем.
— Разумеется, каждый по-своему. — Тони увидел джип Миранды, свернувший с улицы на подъездную дорожку. — Однако я бы ей не позавидовал, когда час или два тому назад она глядела в глаза Алексу, сообщая ему о смерти Лиз.
— Да. Это было неприятно, — почему-то вдруг сухо подтвердил Бишоп.
Увидев, какое каменное, напряженное лицо у Миранды, решительно шагающей по протоптанной в снегу узкой дорожке к крыльцу, Тони поспешил скрыться в доме.
— Как Алекс? — спросил Бишоп.
Миранда занесла ногу на ступеньку, но дальше не сдвинулась с места.
— Паршиво, — коротко бросила она. — Я оставила его в офисе в компании с Карлом и бутылкой скотча. Та старая песенка о том, что никогда не узнаешь того, что будет, пока оно не случится, все вертится у меня в голове. Алекс все убеждал себя по привычке, что любит свою покойную жену и сохраняет ей верность, и только сегодня понял, что уже давно был влюблен в Лиз.
Миранда шумно вздохнула и, словно избавившись от тяжкого груза, тут же спросила:
— Есть у тебя какие-то предварительные выводы?
Бишоп поделился с ней своими соображениями насчет мотивов преступления. Поразмышляв с полминуты, Миранда сказала:
— Мы никогда публично не объявляли, что кого-то подозреваем в совершении преступления, так что убийца может и не знать, что у Джастина Марша железное алиби насчет всех прежних случаев. Но я с тобой согласна. Я тоже думаю, что убийца меньше заинтересован в том, чтобы подставить нам кандидата в подозреваемые в убийстве подростков. Главное — заставить нас поверить, что последнее убийство не его рук дело.
— Итак, мы хватаем Марша и притворяемся, что заглот-нули наживку, — подвел итог Бишоп.
Миранда опять невольно потянулась рукой к голове и потерла пронзенный стреляющей болью затылок.
— Вопрос только в том, как нам лучше это сделать — прежде чем на нас вновь обрушится пурга, засадить невиновного в камеру на бог знает сколько часов или вернуться в офис и, сославшись на непогоду, не высовывать оттуда носа и выжидать, как все само обернется?
— Если ты ставишь вопрос на голосование, то я за второй вариант.
Миранда вымученно улыбнулась в ответ:
— Пожалуй, я тоже. А как здесь? Работа близится к завершению?
— Думаю, что да. Шарон и Питер собираются переправить тело в больницу и приступить к вскрытию. Тони забрал кошку и, наверное, уже отвез ее к кому-то из ваших местных ветеринаров.
— Правильно.
На крыльце появилась Шарон Эдвардс.
— Мы готовы забрать тело. Предварительное обследование показало, что она умерла от потери крови. Причина — колотая рана в брюшной полости. Наибольшее количество крови вытекло еще при транспортировке тела сюда на заднем сиденье машины.
— Это подтверждает то, что убийца напал на Лиз возле ее кофейни.
— Да, и преспокойно доставил труп по домашнему адресу… на автомобиле клиента.
— И он не откачал хоть немного крови для себя?
— По-видимому, нет. Если только, может быть, ничтожное количество. Никаких следов пыток, никаких увечий, кроме тех, конечно; что причинила кошка.
— Кошка… — повторила Миранда, и это прозвучало, словно тихое эхо. — Вы собрали что-нибудь, что может послужить в качестве улик?
— Ничего стоящего. Библия, должно быть, та самая, которую Джастин таскал с собой на протяжении многих лет. Это так очевидно, как если бы на ней было начертано его имя. Мы не обнаружили орудие убийства, никаких предметов, оставленных преступником.
— В какое время произошло убийство?
Бишоп внезапно ощутил почти непреодолимое желание, чтобы на этот вопрос не последовало ответа. Но он, разумеется, не мог заставить Шарон молчать.
— Я бы так сказала… — Шарон задумалась. — Примерно между девятью вечера и полуночью.
— От девяти до полуночи. Вот как…
«Если Лиз была мертва… Если она умерла прошедшей ночью до того, как ты пришел ко мне, значит, все происходило именно так, как я предвидела. И произошло это, несмотря на мои старания изменить ход событий».
Опять с небес повалил густой снег.
Миранда тряхнула головой, возвращаясь к реальности из мира своих мыслей.
— Кажется, нам пора покидать это место. Все может кончиться тем, что мы засядем в участке на пару суток, но от вас с Питером срочно требуется доклад о результатах вскрытия.
Шарон кивнула:
— Мы дадим вам знать, как только закончим.
— Спасибо. Бишоп, ты не позаботишься о том, чтобы дом был надежно заперт? И проверь все, пожалуйста.
— Обязательно.
— Потом встретимся в офисе.
— Хорошо.
Провожая взглядом Миранду, идущую к своему джипу, Бишоп полностью сконцентрировал свои мысли на Алексе, на тех неясных ощущениях, которые вдруг проснулись у него где-то глубоко в подсознании. Было ли изначально заложено в человеческую натуру слепое, упрямое нежелание взглянуть правде в глаза до того, как будет уже поздно? А может, еще не поздно?
— Как-то странно получается, — глубокомысленно отметила Шарон. — Она до сих пор обращается к тебе по фамилии — Бишоп.
— Она никогда не называла меня иначе, — произнес он с налетом грусти.
Глава 17
Повторная атака снежной бури, накрывшей Гладстоун вскоре после полудня, была еще более свирепой, чем первая. Ветер выл протяжно, словно живое существо, подвергаемое чудовищным пыткам, а снег, смешанный с ледяной крупой, стучался в оконные стекла, которые, казалось, вот-вот треснут под его напором, и все толще становилась укрывшая землю пелена. Видимость была почти нулевая. Все цвета исчезли. Мир стал абсолютно белым.
Миранда, стоя у окна в своем кабинете, вглядывалась в эту слепящую белизну, когда из транса ее резко выхватил осторожный стук в дверь.
— Входи, — произнесла она и едва ли не впервые в жизни не назвала того, кто сейчас к ней постучался, по имени, а не по фамилии, как обычно.
Бишоп принес ей пластиковый стаканчик с горячим кофе. Свободной рукой он аккуратно притворил за собой дверь.
— Спасибо. Ты пришел как раз в нужный момент. Я много слышала и читала о снежных бурях, но воочию наблюдаю такое явление природы впервые.
— Ну и как?
— У меня тягостно на душе.
— Бюро прогнозов предупреждает, что следующий час будет самым суровым. Буря достигнет своего пика, потом, возможно, пойдет на спад. Но очистку улиц все равно придется отложить на завтра.
— Об этом сейчас и речи быть не может. Патрульные машины я выпущу, как только снег прекратится, а также отправлю ремонтные бригады. Полгорода лишено энергии.
— А как долго продержатся наши генераторы? — поинтересовался Бишоп.
— Мы обеспечены топливом на несколько суток, у нас проблем не будет. Школы, конечно, не откроются завтра, да и большинство бизнесменов не рискнет заняться своими делами.
Она стояла к нему вполоборота, и Бишоп рассматривал ее профиль, изученный им до последней детали, и понимал, что дальше, в глубь ее внутреннего мира, ему уже не проникнуть. Подъемный мост поднят, забрало опущено, дверь на ее конце коридора захлопнута. Вероятно, благодаря такой защите Миранда вела себя на удивление спокойно.
— Я только что перекинулся парой слов с Алексом Знаешь, он даже не отвинтил крышечку с бутылки виски, что стояла перед ним на столе.
— Он не из тех, кто заливает свое горе спиртным, — кивнула Миранда. — Что он делает?
— Он все еще там, в подвале, копается в старых папках. Сказал мне, что очень занят. — Бишоп сделал паузу. — Он так переживает, что на него страшно смотреть. Уж лучше бы он напился.
— Такое с ним уже было, когда от рака скончалась его жена. Она болела долго, много месяцев. Очень мучилась… И вроде бы Алекс должен был подготовиться к расставанию с ней, но все равно ее смерть оказалась для него ударом.
На какой-то момент Бишоп поддался соблазну изменить свое решение и почти убедил себя, что выдержать паузу, потерпеть еще некоторое время было бы лучше для всех, но, вспомнив, какое было у Алекса белое, отрешенное лицо, как странно шевелились его пальцы, он все-таки заговорил:
— Видимо, я обречен советовать другим мужчинам позволять уходить из жизни женщинам, которых они любят. Мне приходилось делать это не раз.
Миранда не хотела развивать эту тему, но, раз уж они начали этот разговор, решила кое-что прояснить: