– Почему?
– Потому что тебя ограбили на улице перед моей квартирой, – сказал он серьезно. – Если бы пошли в клуб, такого бы не случилось.
– Это произошло бы в любом случае. Я припарковалась бы здесь и вместе с вами пошла в клуб, – возразила я ему, хотя сама не верила в это. Если бы он праздновал свой день рождения в клубе, я бы не пошла с ними. Но это не играло никакой роли. В этом не было его вины.
– Это просто несправедливо. – Лука вздохнул, потом на его губах появилась тонкая улыбка. – Лучше бы вор залез к Апрель. Это не машина, а мусорная свалка.
– Именно по этой причине он не сделал этого.
– В следующий раз хорошенько замусорь свой VW.
– Мусор вместо сигнализации?
Лука кивнул:
– Нам следует запатентовать идею.
Я нерешительно засмеялась и снова помешала молоко, от которого поднимались маленькие облака пара. Я была благодарна Луке за то, что он хотел приободрить меня, но это не помогло бы. Мои мысли и чувства находились в той черной точке, из которой только время могло унести их.
– Сага? – Его голос звучал озабоченно. Я перевела взгляд с кастрюли на него. Он пристально смотрел на меня, подняв брови. – Не волнуйся. Мы справимся.
– Мы?
Лука кивнул.
– Возможно, я был на балконе нетрезвым, но я не лгал. Я серьезно думаю то, что сказал.
– Что ты думаешь?
– Что ты мой номер три.
– И подарки других ничего не изменили?
– Они не имели ни одного шанса против лучшего подарка в мире. – Лука улыбнулся, и на его щеке наметилась ямочка.
Мне пришлось отвести взгляд, чтобы не сделать опрометчивого шага и не обнять его. Я взяла мед и щедро положила его ложкой в теплое молоко. Я все время чувствовала внимание Луки.
– Апрель и я не оставим тебя на произвол судьбы, – продолжил Лука. Он понизил голос до шепота.
Мне стало жарко, не из-за панической атаки, а из-за какого-то… теплого чувства.
– Почему?
Лука наклонил голову.
– Почему что?
– Почему вы хотите мне помочь? Мы знакомы всего несколько недель.
– С каких пор дружба определяется временем?
Я достала себе чашку из шкафа, чтобы не надо было смотреть на Луку. Дружба. Странно было слышать это слово от него. Еще несколько часов назад я даже не была уверена, нравится ли он мне. Признаю, он всегда был милый и готовый помочь, и хорошо относился ко мне. Однако уважительное отношение к людям еще не признак дружбы.
– Ты тоже хочешь?
Лука вытянул шею и посмотрел в кастрюлю.
– Если что-то останется.
Я взяла из шкафа вторую чашку и разделила молоко между нами. Лука вытащил правую руку из-под бедра и взял чашку, которую я ему протянула. Потом я прислонилась к кухонному шкафу и сделала первый глоток. Молоко было сладким от меда, как я любила, и приятное тепло побежало к желудку.
Лука закашлял. Он спрыгнул со стойки и поставил чашку. Сделав три больших шага, он оказался у холодильника, вытащил бутылку воды и жадно отпил.
Я вопросительно посмотрела на него.
– Боже мой, это отвратительно, – простонал он и провел тыльной стороной кисти по губам. С перекошенными губами и наморщенным носом он смотрел то на меня, то на чашку.
– Как ты делаешь эту штуку? Она на вкус как сироп.
– Мне нравится сладкое, – сказала я и сделала еще глоток.
Он вздрогнул от отвращения.
– Ты можешь выпить остаток моего молока.
Я пожала плечами, взяла его чашку и перелила содержимое в свою.
Лука допил воду и взял из холодильника холодный кусок пиццы. Потом он снова сел на стойку.
Мы молча ели и пили. И с каждой прошедшей минутой, с каждым выпитым глотком и каждым взглядом, который бросал на меня Лука, я становилась спокойнее. Этому помогло осознание, что я не одна. В Мэне у меня была Меган. Оставить ее, чтобы убежать от него, было самым тяжелым. Мы дружили с детства. Другие дружбы из детского сада, начальной и средней школы заглохли – некоторые через два-три месяца, другие уже через пару недель, а часто дружба длилась лишь несколько дней.
Однако в случае с Меган и мной это была постоянная величина, и уже несколько лет она была единственной моей подругой, как бы жалко это ни звучало. Когда-то я была слишком напуганной, чтобы сблизиться с людьми из своей школы, и в мыслях я уже примирилась с тем, что в Неваде придется рассчитывать только на себя, по крайней мере, первое время, пока я не справлюсь со своими проблемами. Знать теперь, что на моей стороне Апрель и Лука и что они не отвернутся, много значило для меня, так как, имея друзей, намного легче вести борьбу с демонами будней.
Я поставила пустую чашку в мойку и повернулась к Луке, который спокойно смотрел на меня. И, не думая о сомнениях и опасностях, я преодолела дистанцию между нами и обвила его руками.
– Спасибо, – пробормотала я на его груди и крепко прижала его к себе. Лишь на секунду, прежде чем снова отстраниться. Вероятно, Лука не подозревал, что это значило для меня, но я знала, и этого было достаточно.
Он посмотрел на меня сверху вниз. В его глазах отражалось замешательство, но он улыбнулся. И, пока он ничего не сказал, я пожелала ему спокойной ночи и вернулась в гостиную. Я легла на диван, потушила настольную лампу и вскоре заснула с чувством тепла в животе.
Глава 14
На следующее утро я бы охотнее всего вообще не вставала. Короткий антициклон вчерашней ночи выдохся, и я снова упала на почву фактов. Я хотела натянуть одеяло на голову, зарыть лицо в подушку и никогда больше не покидать теплый кокон предыдущих часов.
Я обещала Апрель проводить ее в это утро в «Le Petit» и составить ей компанию, пока не придут первые гости. Кафе посещали главным образом студенты, поэтому в конце недели было более свободно, чем обычно. Я была рада посидеть у стойки, потягивая кофе, и спокойно обсудить с Апрель события недели. Но это было до того, как вор взломал мой фургон и разрушил и так не слишком устойчивую основу моего нового существования. Теперь мысль о необходимости покинуть дом казалась непреодолимым препятствием. С таким же успехом меня могли бы попросить пройти босиком по раскаленным углям. В другой день я бы приняла вызов и попыталась прыгнуть выше головы; сегодня у меня не было на это сил.
– Я надеюсь, ты не зла на меня, – сказала я Апрель, после того как объяснила, почему не могу идти с ней.
Она понимающе улыбнулась:
– Не беспокойся об этом. Я просто убью время с Камом. А у нас будет вечер. Ты останешься?
Я кивнула и сделала небольшой глоток кофе. Без украшений и спального мешка салон моего фургона был пустым и холодным. Вероятно, любая тюремная камера уютнее, чем эти четыре квадратных метра, которые я называла своей собственностью.
– Когда ты придешь?
Апрель надела черную юбку и фиолетовый топ с эмблемой кафе. Она сильно накрасила глаза, чтобы скрыть усталость. Было только девять часов, а ночь для всех нас оказалась слишком короткой.
– Я еще точно не знаю. До полудня я в «Le Petit», а потом встречаюсь для учебы с Аароном. Если хочешь, можешь присоединиться. Тебе ведь тоже предстоит работа по подготовке к экзаменам.
Я издала раздраженное ворчание. Экзамены были последним, о чем мне хотелось думать, но, если я собиралась благополучно преодолеть семестр, мне надо было стараться. Прежде всего следует позаботиться о замене некоторых украденных книг.
– Я обдумаю и напишу тебе.
– Отлично. – Апрель улыбнулась. Сделав большой глоток, она допила какао и схватила ключ.
Я пожелала ей хорошего дня и вознамерилась сделать сначала завтрак, так как на пустой желудок я еще меньше хотела решать свои вопросы. Я включила печь и взобралась на стойку, чтобы достать пакет с зачерствевшими рогаликами, которые увидела ночью, когда Лука доставал мед.
Немного подумав, следует ли мне что-то приготовить и для него, я приняла решение против этого. Лука жаворонок, но сейчас он все еще спал.
После того как мой рогалик разогрелся, я щедро намазала его сливочным сыром и мармеладом и налила себе еще кофе, а затем удобно устроилась на диване. Закутавшись в одеяло, я решила, что мне не повредит сериал, прежде чем я окунусь в реальность. Я просмотрела обширный ассортимент «Нетфликс» и наконец решила остановиться на «Несгибаемой Кимми Шмидт». Прижавшись к подушке, я начала смотреть первый эпизод, который слишком быстро закончился – через двадцать минут. Я посмотрела и второй эпизод, а полчаса спустя третий. Прежде чем приняться за четвертый, я положила в духовку второй рогалик. Кимми была великолепной. Мне нравился ее позитивный настрой, который она никогда не теряла, несмотря на неудачи в жизни. Хотя ее характер был изображен немного утрированно, я узнала в ней себя. В тот момент, когда у Титуса случился один из его приступов, открылась дверь комнаты Луки.
– Доброе утро. – Он зевнул и провел пальцами по растрепанным волосам.
– Доброе утро, – ответила я. – Как спалось?
– С пяти часов хорошо. А тебе?
Я сделала движение рукой, которое должно было означать «нормально», продолжая следить за развитием событий на экране.
Лука вяло побрел ко мне и плюхнулся на диван на расстоянии вытянутой руки.
На таком близком расстоянии я больше не могла его игнорировать. Я незаметно наблюдала, как он устало опустил голову. Пяти часов сна было недостаточно.
Но, прежде чем мы пошли спать, был момент, который отпечатался в моей памяти. Я обняла Луку. Мимолетно, но объятие было объятием, и я спрашивала себя, что он об этом думает. Помнит он еще об этом или забыл? Вероятно, такой жест для здоровых людей не был событием. А для меня был. Годами я не прикасалась ни к одному мужчине, только к нему, но это никогда не происходило добровольно. Он принуждал меня. Подойти к Луке так близко было смелым решением в моем мире, и это было мое решение, не его. Я всей душой надеялась, что он не использует этот момент близости в качестве повода для того, чтобы чаще прикасаться ко мне. Это имело значение – прикасается ли он ко мне или я к нему. Если я дотрагивалась до него, у меня был контроль. Это была моя воля, и я могла при желании устраниться. Если наоборот, то я была в его власти. Он мог заключить меня в свои объятья, схватить, удерживать…