После звонка я положила на колени ноутбук Апрель, чтобы проверить почту. Я открыла свой аккаунт и обнаружила, что у меня шестьдесят семь непрочитанных сообщений. Наверно, это в основном сообщения от Etsy и моих покупателей, которые хотели знать, что с моим магазином, так как я все еще ждала поставки от оптовика. Я вздохнула. Быть может, это было плохой идеей – делать что-то осмысленное в это утро. Я почувствовала, как реальность медленно догоняет эмоции. Однако я заставила себя просмотреть письма: мои покупатели не стали бы счастливее, если бы им пришлось дольше ждать ответа.
Первое письмо пришло прямо от Etsy, в нем мне желали счастливого Хеллоуина. Я удалила сообщение и посвятила себя следующему. Как всегда, сначала я посмотрела на тему. Но вместо знакомых слов, которые информировали меня о том, что у меня сообщение от Etsy, там стояло: Я скучаю по тебе. Пульс участился, и я медленно перевела взгляд с темы на имя отправителя. Еще никогда в жизни я так не желала, чтобы это был спам.
Отправитель: А. Вилсон.
Мой отчим.
Я убрала с колен ноутбук, как будто он обжег меня, и подтянула ноги. Проклятье. Проклятье. Проклятье. После подъема я падала вниз. Я закрыла глаза, как будто сообщение исчезнет, если я не буду обращать на него внимание.
Я не была удивлена, что он связался со мной. Я знала, что он не отпустит меня так легко, но это не означало, что я была готова слышать о нем. На самом деле он выжидал дольше, чем я предполагала. Вероятно, он уже пытался мне звонить, но сразу после отъезда из Мэна я заблокировала его номер и электронный адрес, однако оба было легко сменить.
Я не боюсь.
Страх не реален.
Страх поднимался в теле медленно, как туман, и я апатично чувствовала приближение приступа паники. Я попыталась преодолеть его с помощью логики.
Это только письмо.
Письмо не может причинить тебе вред.
Он не здесь.
Ты в безопасности.
Ты в безопасности.
Ты в безопасности.
Я тяжело сглотнула и подняла голову. Ярко светящийся дисплей ноутбука, казалось, насмехался надо мной, и самопроизвольно мой взгляд скользнул к строке его темы. Одно мгновение я думала удалить сообщение и сделать вид, будто я его никогда не получала. Но незнание мучило бы меня. Что, если речь шла о Норе? Или о нашем соглашении? Я не для того терпеливо сносила мучения последних лет, чтобы теперь, когда меня там больше нет, он нарушил обещание.
Я взяла ноутбук и дрожащими пальцами открыла письмо.
Я не боюсь.
Страх не реальный.
Я последний раз закрыла глаза, глубоко вздохнула и ухватилась за мысль, что он ничего не может мне сделать, независимо от того, что написано в сообщении.
Дорогая Сага!
Я скучаю по тебе. С тех пор как ты ушла, я каждый день думаю о тебе. А сегодня Хеллоуин, твой любимый праздник, и моя тоска о тебе особенно велика. Я вспоминаю картину из прошлого года, когда ты пришла как «отравленная Белоснежка», как ты это назвала. Платье фантастически шло тебе. Вспоминаешь ли ты о том, что я тебе шептал в этот день, перед тем как ты пошла к Меган? Я все спрашиваю себя, выполнила ли ты мое желание? Мы никогда об этом не говорили.
Одна только мысль об этом сводит меня с ума. Я хотел бы услышать твой ответ, твой голос. Позвони мне. Сага, я скучаю по тебе. Я скучаю по времени, проведенному вместе.
Возвращайся, пожалуйста, или навести меня на День благодарения.
Я люблю тебя.
Ответь мне.
Я захлопнула ноутбук с такой силой, что услышала скрип корпуса. Однако слова долго горели в мозгу и всколыхнули во мне все страшные воспоминания, которые я позволяла себе лишь на сеансах с доктором Монтри. Словно это письмо опрокинуло бензин в пламя, которое на самом деле никогда не прекращало гореть. Боль была непреодолимой.
Моя дрожь усилилась, а потом появились слезы, от которых содрогалось тело.
Я подтянула ноги к туловищу и обняла их так крепко, как только могла, чтобы поддержать себя. Я не хотела сломаться. Я, задыхаясь, дышала в углубление, образованное моими руками и ногами. Горячее дыхание попадало мне на лицо. С каждым вдохом и выдохом воздух в этой маленькой ямке становился все более густым. Я надеялась, что таким образом смогу успокоиться, но это не подействовало. Тихое всхлипывание, как раньше, когда он ложился ко мне на кровать, сорвалось с губ. Я слышала его голос и не могла прекратить представлять, как он сказал мне вещи, о которых написал.
Я люблю тебя.
Я никогда не забуду его удары. Иногда мне казалось, что я все еще слышу звук удара и чувствую жжение кожи. Он никогда не бил меня по лицу. Только по рукам, животу и спине. Скрытно и невидимо для всех. Я никогда не забуду его руки, принуждавшие меня трогать его. То, что он делал со мной, навсегда останется частью меня, и это наихудшее. До самой смерти мне придется жить с этими воспоминаниями. Со временем я стала обманывать себя и делать вид, будто все в порядке, будто я в порядке, но ничего не было в порядке, потому что он держал меня в своих лапах. Я не хотела этого признать и делала вид, будто я сильная и независимая и выше его действий, но это неправда. Он все еще мог сломать меня и снова сделать маленькой напуганной девочкой, какой я была в глубине души. Его письмо, слезы, текущие по моему лицу, и всхлипывания были достаточным доказательством. Он найдет способ приблизиться ко мне, это было лишь вопросом времени. Если не на День благодарения, то на Рождество или Новый год. Я не могла навсегда остаться в стороне от семьи. Мама и Нора скучали по мне, а я по ним.
Я могла бы выиграть время, пойдя в полицию, но что бы это дало? В лучшем случае Алана посадили бы на один-два года или он получил бы испытательный срок. И что дальше? Потом он снова был бы на свободе, и все стало бы еще хуже. Быть может, мне надо поехать в Мэн на День благодарения, чтобы покончить с этим; чтобы избавить от страданий себя и прежде всего Нору. Так как хуже того, что он мне сделал, была лишь неизвестность и вопрос, когда это случится снова.
– Сага?
Я почувствовала руку на своем плече и знала, что это не его рука. Он был не здесь, но в этот момент мне было все равно, чьи пальцы коснулись меня. Я ненавидела ощущение на своей коже, которая, казалось, все еще пылала от ударов. Я оттолкнула его руку и спрыгнула с дивана.
Лука испуганно смотрел на меня. Краска вокруг его глаз совсем размазалась.
– Не прикасайся ко мне! – Мой голос звучал как шипение кошки, загнанной в угол.
– Сага. – Он назвал мое имя так ласково и проникновенно, как будто понимал, что здесь произошло. – Что случилось?
– Ничего. – Я не могла говорить об этом с Лукой. И, прежде чем у него появилась возможность еще раз спросить меня о моем состоянии, я устремилась в комнату Апрель и закрыла за собой дверь.
Я села на пол. Дрожащими руками вытерла слезы на лице и попыталась успокоиться. То, что я чувствовала в последние минуты, не было реальным. Это относилось к моему прошлому и, в самом плохом случае, к будущему, но здесь и сейчас я была в безопасности.
Я не боюсь.
Страх не реальный.
В дверь нерешительно постучали.
Лука не мог просто оставить меня в покое? Я сжала губы и не издала ни звука, как будто могла имитировать свое отсутствие.
– Сага, что случилось? Все в порядке?
Нет, ничего не в порядке. Слезы беззвучно бежали по моему лицу, и я хотела бы довериться Луке. Но не могла. Исключено.
– Хорошо, ты не хочешь говорить, – констатировал Лука спустя несколько секунд молчания, и я услышала глухой звук, как будто он приставил лоб к двери. – Я понимаю это. Я могу что-нибудь сделать для тебя?
Я покачала головой, не в состоянии вымолвить ни слова. Во рту был сухо, и я не хотела, чтобы он услышал в моем голосе отчаяние и страх. Он и так уже видел слишком много, и я не знала, как покажусь ему на глаза.
– Понимаю, – пробормотал Лука так тихо, что я едва услышала его. Некоторое время было совсем тихо, и лишь узкие тени, которые бросали его ноги сквозь дверную щель, говорили мне, что он еще там. Наконец он откашлялся. – Очевидно, ты не хочешь меня видеть. – В этот раз его голос прозвучал деловито и ничего не сказал мне о его чувствах. – Я не знаю, что случилось, но я уважаю твое решение и иду на пробежку. Я больше не могу видеть тыквы, поэтому куплю что-нибудь такое, где их нет. Может, ты захочешь позже позавтракать со мной.
Я не ответила. Вскоре я услышала его удаляющиеся шаги, и через время он громко закрыл за собой входную дверь. Сигнал для меня. Благодарность смешалась с паникой и разочарованием. Я была разочарована не в Луке, а в себе. Часть меня охотно впустила бы его и нашла утешение в его руках и словах, как тогда ночью, когда меня ограбили. Но другая часть меня, которая доминировала в такие моменты, как этот, была слишком хрупкой, чтобы удержать Луку.
Я не знала, как долго сидела съежившись, пытаясь изгнать страх логическими аргументами. Мэн находится на расстоянии трех тысяч миль от Невады. Он не может преодолеть эту дистанцию на автомобиле в течение одного дня.
И даже если он сядет на самолет, он не знает, где именно тебя искать. В крайнем случае ты можешь рассказать о преследователе Луке. Он не бросил бы тебя на произвол судьбы. Каждый аргумент был как моментальный клей на трещины моей души и скреплял меня по крайней мере еще на некоторое время.
Наконец я сделала еще один глубокий вдох и собрала все силы, чтобы встать и покинуть комнату. В гостиной мой взгляд упал сначала на ноутбук Апрель. Я уставилась на светящийся дисплей, на котором все еще было его письмо. Странно. Я была уверена, что закрыла ноутбук, но, похоже, я только вообразила это. На дрожащих ногах я подошла к дивану, села, взяла бабушкино одеяло и накинула на плечи, как доспехи. Потом я удалила его сообщение и очистила корзину своего почтового ящика. Я выключила ноутбук и легла на диван. Мой взгляд остановился на книжных полках Луки, и я начала считать книги по цвету обложек, чтобы занять свой рассудок, пока он снова не вернулся в это темное мес