– Спасибо, что ты приехал со мной, – сказала я Луке. – Жаль, что это так скучно.
– Не говори вздор. Это не скучно. Во всяком случае пока. Ты могла бы поддержать со мной беседу, рассказав что-нибудь о себе.
– И что я должна рассказать?
– Не знаю. – Он пожал плечами и застегнул до самого верха куртку. – Расскажи мне что-нибудь о Мэне или своей семье. Ты никогда не рассказывала о родителях. Почему ты не праздновала с ними День благодарения?
Формулировка вопросов подсказала мне, что Лука и раньше думал задать их. А это значит, что легко мне не выкрутиться. Простое «я не хочу говорить о своих родителях» лишь разбудило бы недоверие и разожгло его любопытство.
Я откинулась на стуле.
– Просто я считаю, что не имеет смысла лететь на четыре дня домой, и у меня не очень хорошие отношения с отчимом. Поэтому я уехала из Мэна.
– Твои родители в разводе?
Я покачала головой:
– Мой отец умер, когда мне было два года.
– От чего он умер? – Лука не пытался смягчить прямой вопрос пустыми словами сострадания.
– Он был болен, еще с подросткового возраста. Мама очень любила его, и, так как они знали, что времени немного, они поженились сразу после школы, а через девять месяцев родилась я. Он умер через два года, за несколько дней до своего двадцать первого дня рождения.
– Это, должно быть, тяжело для тебя.
Я глубоко погрузила руки в карманы толстовки.
– Не очень, – честно ответила я. Самым плохим, что последовало для меня в связи со смертью отца, был Алан. – Это трагическая история, но она не моя. Я не помню своего папу. Зато для мамы это было безумно тяжело. Она была очень несчастна, пока не познакомилась с моим отчимом.
– Он отец Норы? – спросил Лука.
Я кивнула.
– Беременность была незапланированной. Мама любит его, а я люблю Нору, но он и я не ладим друг с другом. – Это было чудовищное преуменьшение, но это была единственная правда, которую я могла сказать Луке. Я улыбнулась ему. – А тебе нравится новая жена твоего папы?
– Джоан замечательная. Она и папа поженились несколько лет назад, но до того уже целую вечность были парой. – Лука помедлил, глядя на пожилую женщину, которая осматривала мои украшения, а потом продолжил: – На бумаге Джоан тоже моя мама. С семнадцати лет я усыновлен ею.
– А твоя мама, твоя по крови, не препятствовала этому?
– Дженифер была несколько секунд шокирована, но, видимо, это не настолько важно для нее, чтобы бороться за меня. При продаже недвижимости она старается больше.
– А почему ты это сделал? – Было смело поставить такой личный вопрос в общественном месте.
Лука снова посмотрел на меня. В его взгляде была не печаль, а другое, глубоко сидящее чувство, которое свидетельствовало о том, насколько радикальным для него было это решение.
– Дженифер и мой папа познакомились в школе. Для папы она тогда была любовью всей жизни, он доверял ей безоговорочно. Она использовала это и обманывала годами, не вызывая подозрений.
Я вздохнула. Все больше и больше для меня складывались части пазла, которые объясняли поведение Луки. Если он не подпускал женщин к себе, не только они не могли отвергнуть его, но и он сам не мог изменять и обманывать. Лука и я были очень похожи в этом, только наше недоверие имело разное происхождение и по-разному сказывалось. У него были проблемы с чувствами, но он мог позволить себе телесные отношения. Я была готова открыться эмоционально, но имела внутреннюю неуверенность относительно телесной близости с мужчиной – с одним исключением.
Я вытащила руки из карманов и наклонилась к Луке, чей стул стоял необычно далеко от моего. Я обхватила его холодные пальцы своими теплыми руками и нежно сжала их. Для меня значило очень много его доверие по отношению ко мне, поэтому мне было важно оказывать такое же доверие ему.
Его взгляд скользнул с моего лица на наши руки. Потом он улыбнулся и повернул свою руку так, что наши ладони соприкоснулись.
– Знаешь, что самое плохое в этом деле? – спросил он, не глядя на меня. – Существует реальный шанс, что папа не мой биологический отец. С Апрель Дженифер уверена, так как в эти месяцы она в виде исключения была верной. Но со мной… – Он покачал головой и не закончил предложение.
Я просунула пальцы между его пальцев и крепко их сжала.
– Мне очень жаль. Но Апрель и ты так похожи. – Нельзя было игнорировать факт, хотя вначале я была так слепа, что не увидела этого.
– У нас одна мама.
– А вы не делали тест на отцовство?
– Нет. Это не играет никакой роли, – совершенно спокойно ответил Лука. – Мне было шесть, когда Дженифер сказала ему, что она не уверена. Но он воспитал меня. Он любит меня, а я люблю его, и наша ненависть к Дженифер объединяет нас. Больше знать нечего.
– Меня бы убивало это незнание.
– А меня убило бы знание, что результат отрицательный. Я хочу верить, что я его сын, а обманщица и безликий мужик, который не уважает брак, пусть катятся.
Я кивнула. Часть меня понимала Луку, даже если я на его месте действовала бы по-другому. Я бы не выдержала каждый день своей жизни спрашивать себя, кто мой отец. Но, возможно, дело было в том, что я сама никогда не имела настоящего папы и не знала, что значит отец. Мужчина, который должен был взять на себя эту роль, умер, а Алан явно не был отцом.
Я заметила, что все еще держу руку Луки. Я не хотела отпускать его, но не могла дальше сидеть, так странно наклонившись вперед, поэтому отпустила его и откинулась на своем стуле.
Он не пытался удержать меня.
Некоторое время мы сидели молча и наблюдали за движением людей, а потом достали учебные материалы и углубились в них. Иногда нас отвлекали интересующиеся покупатели. В какой-то момент я посетила торговое место Магги и Шонды и протестировала несколько продуктов. В конце концов я купила розовую губную помаду в качестве рождественского подарка для Меган и фиолетовый карандаш для глаз Апрель.
Немного позже Лука отправился на поиски еды и принес нам фруктовый пунш и печенье. Мы как раз делили последнее печенье с корицей в форме звезды, когда перед прилавком остановились две девушки – похоже, старшеклассницы. Сначала они разглядывали украшения и беседовали шепотом о паре сережек, потом их интерес разбудил Лука. Они снова и снова бросали на него украдкой взгляды и улыбались ему.
Он, конечно, заметил это и изобразил свою самую очаровательную улыбку.
– Сколько стоят эти серьги? – Более высокая девушка задала вопрос непосредственно Луке и игнорировала при этом ценник, стоявший на столе.
Лука посмотрел на меня и вопросительно поднял брови.
– Десять долларов, – сказала я.
– Десять долларов, – повторил Лука и передвинулся на край стула. – Тебе следует их купить. Они очень пошли бы тебе.
– Ты так считаешь?
Он кивнул, а его улыбка стала шире.
– Тогда я возьму их. – Щеки девушки побагровели. Она порылась в своей сумке и достала десятидолларовую банкноту, которую дала Луке.
Он упаковал серьги в маленький бархатный мешочек и протянул ей.
– Спасибо!
– Пожалуйста! – ответил Лука. – Пусть они доставят тебе радость. – Он подмигнул девушке, которая улыбалась до ушей. Перешептываясь с подругой и хихикая, она пошла дальше.
– Ты не мог бы флиртовать с моими клиентами не так явно?
– Почему? – Он пожал плечами. – Начали девушки.
Я закатила глаза:
– Как будто их можно обвинить в этом при твоей внешности.
Лука поднял бровь:
– А что с моей внешностью?
Я фыркнула и вызывающе посмотрела на него.
– Ты прекрасно знаешь.
– Нет, скажи мне.
Я покачала головой и демонстративно направила взгляд на лоток напротив нас, где продавались принадлежности для домашнего хозяйства. Щетки, кухонные тряпки-прихватки и тому подобное.
– Ни в коем случае. Я не хочу быть виноватой, если взорвется твое раздутое эго.
– Сага, за тобой должок. Все-таки я скучаю здесь с тобой.
– Совсем недавно ты говорил, что не скучаешь.
– Я изменил свое мнение, и, возможно, изменю его снова, если ты скажешь мне то, что я хочу услышать. Ну, ты тоже этого хочешь.
– Нет, я не хочу.
– Сага, скажи это!
– Нет.
– Скажи это!
Я смеялась, но все еще отказывалась смотреть на него. Я не знала, чего Лука пытался достичь, однако подыгрывала ему.
– Ты не сдаешься?
– Нет.
Я глубоко вздохнула и сказала нарочито равнодушным тоном:
– Ты хорошо выглядишь.
– Правда? – переспросил он.
– Да, – подтвердила я с усталым вздохом.
– А почему ты не смотришь на меня, если я так хорошо выгляжу?
Я приподняла плечо.
– Мне не нравятся симпатичные парни.
Лука засмеялся. Это был глубокий сексуальный смех.
– Лгунья.
– Я не лгу.
– Тогда посмотри на меня, Сага.
– Нет.
– Сага, – настаивал он.
Я скрестила руки на груди.
– Нет.
Вдруг Лука схватил мой стул и потянул его вместе со мной к себе, как будто это не стоило ему усилий.
Я испуганно перевела дыхание, готовая бросить ему в лицо: «Ты рехнулся?» – но голос подвел меня, когда я увидела, что его лицо – в нескольких сантиметрах от моего.
– Сага. – Его взгляд пытливо скользил от моих губ к глазам, и я чувствовала, как щеки стали горячими. На его лице появилась та же соблазнительная улыбка, что и несколько минут назад. – Если ты не обманываешь, то почему вдруг так покраснела?
– Пунш.
– Он был безалкогольный.
Черт.
Лука склонил голову и наклонился вперед. Его дыхание касалось моего рта. Я вздрогнула, а его улыбка стала шире.
– Сага, скажи это. Скажи мне то, что я хотел бы услышать. Почему ты покраснела, если я тебе совсем не нравлюсь?
Он сводит меня с ума.
– Прекрати.
– Прекратить что?
– Так произносить мое имя.
– Почему, Сага?
Потому что это делает со мной странные вещи. Я промолчала, но уголки его рта вздрогнули: он знал ответ. Это было просто нечестно – таким образом привести меня в замешательство, а самому остаться совершенно спокойным.