– Где ты? – спросил Алан.
– Калифорния, – ответила я, задыхаясь. Мне не хватало воздуха, а горло, казалось, опухло, как после укуса пчелы. Алан не должен был знать, где я, но он всегда имел на меня такое влияние, благодаря которому принуждал делать вещи, которые я не хотела делать.
– Значит, это правда. – Тон его голоса стал жестким. – У тебя есть друг. Лука. Нора мне о нем рассказала. Из-за него ты не приезжаешь? Не проводишь с нами Рождество…
Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но смелые слова и реплики, которые приготовила в своих мечтах, я не смогла произнести. Я так крепко обхватила пальцами корпус телефона, что думала услышать треск пластика.
– Когда твоя сестра рассказала, что ты не приедешь домой на праздники, я сказал ей, что это болтовня, – продолжил Алан. – Теперь я выгляжу вруном. Сага, ты ведь этого не хочешь?
Перед глазами затанцевали черные точки, и вдруг я перестала видеть. Это было как тогда в моей комнате. Поглощенная тьмой, я могла еще слышать его голос. Он приближался, все ближе, ближе и ближе, и у меня было чувство, что стены вокруг нас сжимаются, и больше не осталось места, только он и я. Пойманная.
– Сага, черт подери! – заорал в трубку Алан.
Я вздрогнула. Мое молчание, видимо, было вполне красноречивым ответом. Я спросила себя, где мама и Нора, если он мог позволить себе так кричать дома.
– Какого черта? Ты забыла, что обещала мне? – Он понизил голос до зловещего шепота.
«Я никогда ничего не обещала тебе», – подумала я, однако не смогла произнести это вслух. Я словно оцепенела. Тело больше не принадлежало мне. Оно принадлежало Алану и моему страху. Логика и благоразумие покинули меня. Я реагировала на Алана так, как он вдалбливал мне все эти годы.
Не бороться.
Терпеть.
Не противоречить.
Молчать.
Не сомневаться.
Соглашаться.
Эти правила вошли в мою плоть и кровь, потому что если я не соблюдала их, то бывала наказана. И когда я услышала этот голос, то словно ощутила его удары и жгучую боль.
– Я ожидал, что ты сразу сядешь в самолет, – сказал Алан этим приказным тоном, который не допускал возражений. Потрогай меня! – Ты будешь праздновать Рождество со своей семьей, и я позабочусь о том, чтобы ты забыла этого Луку. Понятно?
Нет.
– Понятно? – прошипел Алан.
Я открыла рот, чтобы произнести одно это слово, которое могло спасти меня от Алана, но вместо этого с губ сорвался лишь просительный, жалобный стон.
– И не надо снова хныкать. Я в течение многих лет давал тебе крышу над головой, кормил и терпел твою чокнутую подругу Меган. А как насчет твоей мамы? Она надоела мне своими ночными жалобами, что ты не отвечаешь на ее звонки. Так себя не ведут. Итак, или ты садишься на ближайший рейс до Мэна, или я сам приеду за тобой. Твое решение. Что должен…
Я закончила разговор, прежде чем он задал вопрос. То, чего он хотел от меня в прошлом, я всегда была готова дать ему раньше или позже, чтобы удержать его подальше от Норы и чтобы защитить себя саму. Это было странно, но в определенные дни было легче закрыть глаза и вытерпеть несколько минут с Аланом, чем бороться с ним. Иногда я была слишком усталой, чтобы бороться. А иногда я не могла вынести мысль о том, что буду бороться и все равно проиграю. Тогда я без сопротивления делала то, что он требовал от меня, и внушала себе, что это не поражение, ведь я даже не защищалась.
Звонок телефона оторвал меня от мыслей. Я сморгнула слезы. На дисплее снова высветилось имя Норы. Вероятно, я медленно сходила с ума, но я вообразила, что звонок стал яростнее, а вибрация злее.
Я не боюсь.
Страх не реальный.
Черт, как могло все это так быстро выйти из-под контроля? Совсем недавно я еще была счастлива, думала о Луке и том, что он сделал для меня. А в следующее мгновение я снова превратилась в изломанное нечто. В этом состоянии я больше не ощущала себя человеком. Я не была ни взрослым, ни ребенком… К человеку не должны относиться так, как Алан относился ко мне.
Конечности зудели. Я больше не могла держаться на ногах. Я опустилась на один из кухонных стульев и попыталась обдумать случившееся и не дать страху одолеть меня. Алан не здесь. Еще не здесь. И даже если бы он приехал в Калифорнию, он не мог знать, где живет Лука.
Мой телефон снова завибрировал. На этот раз сообщение. Я знала, что должна игнорировать его, но не смогла.
Дрожащими пальцами я открыла сообщение, и кровь отхлынула от лица.
Этого не может быть.
Невозможно.
Адрес.
Адрес Джоан и Русселя.
И ниже фраза: Если ты не приедешь ко мне, я приеду к тебе.
Алан знал, где я.
Я не могла оставаться здесь.
Он не должен меня найти.
Я даже не смела себе представить, что бы он сделал со мной после такого вынужденного путешествия.
Я вскочила, прежде чем поняла, что собираюсь делать. Я помчалась вверх по лестнице. Вытащила свой рюкзак из-под кровати в гостевой комнате и принялась запихивать в него вещи из шкафа, которые накануне так аккуратно повесила. У меня в голове проносились мысли. Алан еще в Мэне? Или он думал на шаг вперед и был уже здесь? С каких пор у него есть адрес? И знает ли он о квартире Луки в Неваде? Вероятно, хотя я понятия не имела откуда. Позже я узнаю, но первым делом мне надо уехать отсюда.
– Что ты делаешь? – услышала я голос за спиной.
Я обернулась, боясь увидеть в дверном проеме Алана, но это был Лука. Я одновременно почувствовала и облегчение, и отчаяние. Облегчение, потому что здесь не было Алана. Отчаяние, потому что не знала, как смогу объяснить это Луке.
Он сделал шаг ко мне и сначала казался лишь растерянным – пока его взгляд не упал на набитый рюкзак в моих руках.
– Сага?
– Я уезжаю. – Мой голос был сдавлен слезами, которые я сдерживала.
Лука все еще смотрел на мою сумку.
– Почему?
– Я не могу здесь больше оставаться.
– Почему? – переспросил он. Лука стоял теперь прямо передо мной, и мне пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Его серые глаза стали темными. Он знал, что этот отъезд не может означать ничего хорошего, и, казалось, уже обдумал его причину и ждал лишь подтверждения.
В ответ я пожала плечами.
Он озлобленно фыркнул:
– И это все? Это твое объяснение?
Я заставила себя видеть Луку таким, каким встретила его первый раз в общежитии, а не тем человеком, который сделал вчерашнюю ночь самой прекрасной в моей жизни. Иначе я не смогла бы произнести слова, которые он должен был теперь услышать, чтобы отпустить меня.
– Я не обязана тебе ничего объяснять.
В его глазах вспыхнула боль, но так же быстро исчезла, и ее место заняла решительность. Он хотел получить ответы. А я еще никогда не желала так сильно, как в этот момент, сказать человеку правду.
Слезы выступили у меня на глазах, и я поспешно сморгнула их, пока не заметил Лука. Если бы он сейчас проявил ко мне лишь чуточку любви, я бы потеряла силы и не смогла уйти.
– Что мне сказать семье? – спросил Лука. Он сделал неубедительную попытку получить от меня ответ. Это знали мы оба.
– Скажи им, что я лечу в Мэн к своей семье. – Я еще крепче схватила ручку рюкзака, готовая идти.
Я хотела пройти мимо Луки, однако он схватил меня за запястье. Он крепко сжал его, и в этот раз в его прикосновении не было нежности или сдержанности. Он держал меня так же крепко, как Алан.
Мой живот сжался. Я ощутила горечь во рту.
– Куда ты идешь? – Я вздрогнула от холодного тона его голоса.
Я заставила себя остановиться.
– Лука…
– Куда? – снова спросил он сквозь стиснутые зубы, не обращая внимания на мой протест.
Я сжала губы, и мы пристально смотрели друг на друга. Мы неподвижно ждали того, что один уступит другому. Это было противоборство, которое ни один из нас не мог позволить себе проиграть. Луке была нужна правда. А я должна была идти.
– Черт! – выругался Лука. Он не отпустил меня, но хватка ослабла. – Сага, что здесь случилось?
Мои руки снова задрожали, и я не знала, как долго еще смогу это выдержать. Охотнее всего я бы просто убежала, не говоря ни слова. Этот разговор был как зыбучий песок. Чем сильнее я пыталась убежать, тем глубже меня затягивало.
– Я просто хочу уйти.
Я видела, как затвердели мышцы на его скулах.
– Нет, пока ты не поговоришь со мной. Мы оба знаем, что ты едешь не к своей семье. Это из-за этого никто? Из-за Алана?
Услышать его имя из уст Луки – будто мне в живот забили железный стержень. Причем больше болела душа, чем тело. Здесь встретились два мира, которые ни при каких обстоятельствах не должны были встретиться. Необходимо было помешать этому.
– Сколько еще раз мне надо повторять? – уклончиво ответила я, стараясь никак не выдать свою боль. – Я не хочу говорить с тобой об этом. Я. Не. Хочу. Говорить. То, что ты решил, будто я важна для тебя, не означает, что я должна тебе все рассказывать.
Я уже много пережила в своей жизни. Его слова. Его прикосновения. Его удары. Каждый раз я стискивала зубы. И если бы мы снова встретились, я бы выдержала и это. Но я не могла вынести того, как смотрел на меня в этот момент Лука. С тех пор как он зашел в комнату, его лицо отображало смену эмоций. Растерянность уступила место гневу, а из гнева выросло отчаяние. Но отчаяние теперь сменило что-то другое: разочарование. Этот взгляд я лишь однажды видела у него – когда он говорил по телефону со своей мамой. Тогда он пытался скрыть его от меня, но я смотрела прямо в его сердце. И в эту секунду на его лице появилось такое же выражение, но в этот раз оно относилось ко мне. И я не могла винить его за это. Я лгала ему – и он это знал.
Я лгала ему, как это делала его мать. Женщина, которая позаботилась о том, чтобы ему было тяжело доверять другим людям. Однако он доверился мне, а я сейчас растоптала это доверие. И с каждой минутой, оставляя его в неизвестности, я мучила его еще больше, чем себя. Лука заслужил подругу, которая доверяла бы ему, не убегала бы от него по любому поводу и не рассказывала бы ему полуправду. Я