И «браки»-то глупые по большому счету.
Некоторые станции, например, Полежаевская (первый путь), просто созданы для проезда светофора. Состав стоит на станции, выходной светофор – зеленый. А вот второго светофора не видно. Вернее, он был раньше виден (для этого надо было просто наклониться), но сейчас его загораживает антенна сотовой связи. Почему-то вспомнилось: «А че? Десять баксов-то не лишние…» Плевать на безопасность пассажиров, давай, машинист, отрывай задницу от кресла, не развалишься за смену 8,5 часов прыгать, ну, отвлечешься от контроля высадки – посадки, это неважно, главное, бабло капает…
Второй светофор переключается на зеленый при интервале 1,05, но это только если на линии без сбоев. А если не переключился? Значит, машинист стартовал под второй желтый. А дальше за желтым уже частота «0»[32], и состав останавливается. Только вот незадача, хвост состава остается на станции, и входной светофор на станцию – красный.
Тем временем следом идущий видит, что светофоры начинают открываться – и ручку в «Ход»… Особенно в час пик или при опоздании, что в принципе на ТКЛ норма. Я не открою Америку, если скажу, что практически каждый машинист, проработавший на ТКЛ длительное время, вставал перед Полежаевской экстренным торможением.
А сколько таких станций по метрополитену? Вместо того, чтобы отнимать у машинистов талоны за нарушения вроде «слишком тихо повторил показания светофора, требующего снижения скорости…» – лучше бы господа начальники приехали на линейный и в спокойной обстановке поговорили с нами. Нормально, по-человечески разобрались, что, где и как. Так нет же: обязательно собрание по «безопасности движения». Кто хочет выйти на трибуну и толкнуть речь?
Или вот есть у нас такая пара: 417-й и 415-й светофоры. Раньше проезжаешь 417-й, и если 415-й красный, то частота с «80» переключалась на «75»: то есть ты понимал, что следующий красный, – и начинал заблаговременно тормозить. Теперь же все проще. Вылетаешь из-за кривой – о-па! – а вот он, родной, запрещающий. Не спорю: тормозного пути до него хватает. Если все работает как надо. А я к нему подлетал в утренний пик, при полной загрузке вагонов, при неработающем авторежиме (этот прибор регулирует токи торможения и усилия на колодки при разном весе вагонов, чтобы тормозной путь был одинаков независимо от количества людей в поезде) – и еще одном вагоне, не собирающем схему на «тормоз».
Да, я остановился перед красным 415-м. Но руки были мокрые (как и задница).
А что, все понятно, ведь нервы машинистов – не ходовая часть. Не страшно. Ну, мрут эти машинисты от стрессов, спиваются от того же – фигня. Новых наберем.
Проезд запрещающего сигнала светофора грозит снятием с должности без права восстановления. Интересно, что говорит по этому поводу Трудовой кодекс? Хотя… Кто его читает? Раньше за проезд снимали с поездной работы на три месяца, после чего человек мог восстановиться. Сейчас же – запрет на профессию. Плевать, что в машиниста были вложены деньги, силы, время – снять, и баста. Деньги считают только в своем кармане. А в государственном?.. Пассажиры ездят? Ездят! Деньги за проезд платят? Платят… Ну и какие вопросы?
А ведь есть такая поговорка: «За одного битого двух небитых дают». Вот она как раз в полной мере отражает суть нашей работы. Человек, проехавший светофор или станцию из-за нерасчетливого торможения, никогда больше этого не повторит[33]. Он будет останавливаться заблаговременно, он встанет лишний раз, чтобы убедиться в показании светофора (если его не видно), но никогда он больше не допустит такой ошибки.
Поверьте моему опыту.
Это был не светофор, это была станция. Во время обучения проехал «рейку» из-за нерасчетливого торможения, встал под самыми часами. Мне хватило.
Машинист давит на жалостьПро плохое обслуживание
Блин, понаставили на станциях «информационных колонн», ну и люди тут же начали пользоваться ими как «книгами жалоб»! Тоннами рассылаются по депо бумаги о некачественном обслуживании пассажиров – со слов самих пассажиров.
Вот типичный повод для жалобы. Китай-город, второй путь. «Осторожно, двери закрываются…» Закрыл. Тут же ко мне подлетает пассажир и начинает благим матом орать: как я посмел закрыть двери, да еще перед ЕГО носом, таких, как я, убивать надо, причем не только меня, но и всю мою семью до седьмого колена…
Пассажир трезвый, прилично одетый. Я молча поставил ручку в «Ход» и уехал, хотя внутри все клокотало. Но что я могу сделать? Находясь на работе, машинист бесправен. Если я отвечу пассажиру его же словами, он сразу поскачет к инфоколонне и… «Меня машинист оскорбил, хотя я просто сделал ему замечание…»
Как после этого я должен относиться к пассажирам? Я понимаю, что по большей части в метро ездят нормальные люди. Но… Вы тоже часто судите нас по тем машинистам, которые зажали вас дверьми, возможно (подчеркиваю – возможно) оскорбили вас. То есть огромный цех эксплуатации судят по нескольким работникам.
Пассажиры строчат жалобы на машинистов. Машинисты, получая из-за этого по мозгам, начинают тихо ненавидеть пассажиров и стараются нагадить им в рамках своих должностных инструкций – благо народ то и дело пытается войти после объявления об окончании посадки. После чего летят новые жалобы.
Итог – замкнутый круг. И как разорвать его, не знает никто. Вот Управление и продолжает «драть» машинистов, идя по пути наименьшего сопротивления… Как результат… Читайте выше.
Глава 39Запах гари
Помните, наверное, были когда-то в вагонах метро стоп-краны. Такие красные, с табличками, с пломбами, ну прямо как в настоящем поезде. Теперь их нет.
Знаете, почему исчезли эти красные рукоятки? А вот угадайте: если вагон загорится, какая первая реакция пассажира? Верно, дернуть стоп-кран. Реакция инстинктивная, животная, неконтролируемая: спасайся, кто может!.. И что дальше? Состав встанет в тоннеле, посреди перегона. И будет там ярко полыхать. С живыми людьми внутри.
Извините, пожалуйста, что у вас отняли шанс все испортить и не дать машинисту спасти горящий поезд. Ехать в вагоне со стоп-краном, может быть, и интереснее (пассажир чувствует себя Очень Важной Персоной – ишь, какой у него есть Важный Красный Рубильник), зато без него надежнее.
Потому что главная задача машиниста, если вдруг загорелось или есть малейшее подозрение, будто загорелось – быстро вывести поезд на станцию. Вытащить нас из «трубы» и открыть нам двери. А потом уже разбираться: «Горим, не горим?!»
Любой намек на горение – стресс для машиниста сильнейший. Тем более что тревога всегда внезапна.
Вот достаточно типичная история: как это бывает.
«…Линия идет. Плавно, без остановок. Время – полдень, опоздание двадцать шесть минут от графика. Периодически в монотонный шум поезда вклинивается диспетчер и начинает раздавать выдержки. Кому минуту, кому две. Машинисты прекращают гонку и «висение на хвосте». Гнали как сумасшедшие, насилуя машину – и, нагнав две минуты, получили в центре выдержку эти же две минуты. Куда, спрашивается, торопились? До свидания, график, здравствуй, опоздание. Только согнали его до двенадцати минут, теперь подняли до двадцати, и это еще пик не начался.
Поезд едет. Нет, это нельзя назвать ездой. Медленно-медленно катимся под желтые. Опоздание растет. Уже тридцать минут. Причина? А кто его знает. Диспетчер молчит – значит, никто не сломался. Сорок минут! Нет, это уже несерьезно. Домой-то хочется!
– N-дцатый маршрут!
– Слушаю, диспетчер.
– Дежурная с Пролетарской доложила: за вами запах гари.
Блин, вот повезло-то…
– Понятно, диспетчер.
Сам по зеркалам вдоль состава: семь вагонов новых, не горит ли где желтая тормозная лампа, нет ли искр из-под вагона. Ничего. Никаких признаков. На Волгоградке закрыл двери и нажал педаль безопасности, чтобы проверить накат. Все нормально. Катимся.
Уффф… Ложная тревога. Видимо, кто-то по второму пути подтормаживал пневматикой, а дежурная посчитала, что это я «повез запах»… Обошлось на этот раз, пронесло…»
Такие ложные тревоги на пустом месте случаются довольно часто. Понятно, что дежурным незачем разбираться в тонкостях работы подвижного состава, но странно, что их не учат считывать показания бортовой сигнализации. Надо выучить всего две лампы: белую и желтую. И никаких проблем. А то начинается крик на всю линию:
– Диспетчер! N-дцатый маршрут уехал с ЗЕЛЕНОЙ горящей лампой!!!
Пафос, с которым эта фраза произносится в селектор, достоин школы Станиславского, а если приплюсовать запыхавшийся голос (бежала аж с середины платформы), то получается портрет минимум спасительницы города.
А горящая зеленая бортовая лампа всего-навсего показывает, что на вагоне выбито реле перегрузки. Чаще всего машинист выбивает его сам, чтобы определить неисправный вагон. Но сейчас встревоженный диспетчер начнет мотать нервы машинисту. Это не подарок – ехать в час пик на семи исправных вагонах и общаться с диспетчером. Переговоры с ним категорически запрещены при режиме «тяги – торможения». Значит, придется сбрасывать ручку в «ноль», что приведет к потере скорости и увеличит интервал (попробуй диспетчеру не ответить, достанет мертвого, вызывая). Нагнать интервал на семи работающих вагонах непросто. А виноват кто? Правильно, машинист! Он же сам ручку в «ноль» сбросил! Поезд потерял скорость, интервал вырос. Как ни забавно, вот так несколько слов дежурной в селектор способны вызвать опоздание…
Тревога тревоге рознь, бывает хуже. Вот случай, когда у машиниста не было оснований сомневаться: до пожара считаные секунды.
«…Будни. Часа четыре вечера, предпиковое время. Текстильщики, первый путь, отправляюсь. Только ушел в «трубу» – и тут истошный писк «Иглы»: сработал пожарный извещатель на вагоне 6548, АРС, левый блок.
Во попал! Тут же доклад диспетчеру. И ручку в «Ход-3». Мчусь вперед, на станцию. «Игла» пищит. В голове – самое худшее. Горим, не горим? Начинаешь сразу вспоминать инструкции, как это все тушить. Взгляд на индикатор ОСП (огнетушитель самосрабатывающий порошковый): он погашен. Только бы не вспыхнул, только бы не вспыхнул… Вспыхнет индикатор, значит, огнетушитель сработал, а это все! Точно тогда горим!