– Ну, мы в пятницу хотели заявление идти подавать, – сказала Рита. – Завтра то есть.
– Не, завтра не получится, – сказал Рикошет. – Мы ведь все в Веслогорске будем.
На остановке, несмотря на поздний час, было полно народу, и продолжать столь интимный разговор Рита постеснялась. Автобус подъехал минут через пять. Войдя в него, Рита хотела сесть, но на облюбованное ею место плюхнулась шустрая старушка. Совершенно непонятно было, куда это почтенная бабуля собралась на ночь глядя. Хотя, возможно, она как раз возвращалась домой после затянувшихся посиделок с подругой столь же преклонного возраста. Бояться, что ее изнасилуют, старушке уже было поздно, а грабить у нее явно было нечего.
Рикошет успел сесть. Увидев, что Рита опоздала занять место, он похлопал себя по коленям. Девушка нерешительно посмотрела на него, но тут на Риту попытался облокотиться какой-то пьяный, и у нее не осталось выбора. Рита села к Эмилю на колени – та самая шустрая бабулька, из-за которой девушке пришлось это сделать, неодобрительно покосилась на парочку и поджала губы, отчего у нее зашевелились под носом усы. Автобус закрыл двери и тронулся.
– Тебе ведь это неприятно, наверное, – пробормотала Рита на ухо Рикошету.
Он не стал напоминать девушке, что эту тему они уже обсуждали.
– У Гарика есть словарь иностранных слов, я знаю, – сказал Рикошет. – Когда придешь домой, посмотри там, что значит «бисексуал».
– Это я и сама знаю, без словарей, – сердито сказала Рита. – Но кто-то ведь нравился тебе изначально, больше…
Рикошет усмехнулся:
– Изначально мне нравились как раз женщины.
Тут к ним протолкалась кондуктор. Ритин проездной не вызвал у нее вопросов, а вот Рикошета она оглядела с большим недоверием, прежде чем продать ему билетик. Парень надел свою куртку, но жирные пятна на ней расплылись, и Рикошет выглядел, мягко говоря, бомжевато, несмотря на свои кожаные штаны. Рита молчала до тех пор, пока они не вышли. Но по дороге к многоэтажке, где им предстояло расстаться, девушка наконец собралась с духом и спросила:
– Извини, конечно, я не в свое дело лезу… Но почему, если ты любил женщин, ты…?
Она боялась, что Рикошет рассердится и ответит в своем неподражаемом язвительном стиле, который Рита не забыла, несмотря на долгую разлуку.
– Я-то вам не нравился, – сказал Эмиль.
– Да ну, – сказал Рита недоверчиво. – Ты же вон какой красавец…
Парень искоса посмотрел на нее.
– Женщины меня боятся, почему-то, – сказал он. – Видите вы что-то такое во мне, чего я сам не замечаю…
– Ты холодный, – сказала Рита задумчиво.
Рикошет остановился.
– Я? – с непередаваемой интонацией переспросил он.
Рита смутилась.
– Ты же меня понял, – пробормотала она и потянула его за руку.
Парочка двинулась дальше.
– Нет, не понял, – сказал парень. – Ну хорошо хоть, что не теплый….
– «О, если бы ты был холоден или горяч, а так ты просто тепел»? – спросила Рита. – Ты это имел в виду?
Эмиль посмотрел на нее с удивлением и удовольствием.
– Да, – сказал он. – А ты откуда знаешь эту фразу?
Рита пожала плечами:
– Так, всплыло откуда-то.
Пара вошла во двор. Только Рита успела подумать, что ей совсем не хочется подниматься в квартиру, где ее никто не ждет, как Рикошет сказал:
– А вообще, это долгая история…
– Я никуда не тороплюсь, – сказала Рита обрадовано. – Давай вон сядем на лавочке у подъезда, покурим, и ты мне расскажешь… Если, захочешь, конечно.
Эмиль сел верхом на лавочку и снова приглашающе похлопал перед собой. Рита заколебалась. Ее платье было слишком легким для осенней ночи. «Да в конце концов», подумала Рита. – «Гарик же вообще с ним спит! А я только рядом сяду…».
И она решительно уселась между раздвинутыми ногами Рикошета и прислонилась спиной к его груди. Парень угостил ее сигареткой, поднес огонь, и некоторое время молчал. Рита не торопила его. Девушка курила и смотрела на звезды – тучи ушли, небо очистилось, и теперь далекие огоньки беззвучно перемигивались в темноте, словно посылали ей какое-то послание. Но кода к шифру звезд Рита не знала. Ее это особенно и не заботило, честно признаться. От тела Эмиля исходило уютное тепло, и девушка совсем расслабилась.
– Это не очень красивая история, в общем-то, – сказал Рикошет, затягиваясь. – Ну, у меня были женщины, много… разных. Но я никого не любил, так... спал. А когда я полюбил девушку… она посмеялась надо мной. Сделала из моей любви скабрезный эпизод на потеху компании.
– Жестоко, – вздохнула Рита. – И что ты сделал?
– Я отомстил, – сказал Эмиль. – Я дождался, когда она добилась благосклонности человека из сливок той компании. Она давно мечтала о нем. А он был бисексуалом, причем настоящим… Он больше любил мужчин.
Рита ахнула и повернулась к нему лицом.
– И ты соблазнил его! – еще не веря, сказала она.
Рикошет криво усмехнулся и кивнул.
– Сначала, правда, я отдался одному пожилому дядечке, который давно по мне слюнями исходил. Тому авторитету.
– Чтобы быть во всеоружии, – прошептала Рита.
Она так и осталась сидеть в этой необычной, перекрученной позе, глядя на музыканта во все глаза. У Эмиля комок встал в горле. Такого взаимопонимания в своей жизни он еще не встречал. Он снова кивнул.
– Этот ее возлюбленный с ума сходил по мне, – продолжал Рикошет. – Везде бегал за мной, а когда я сказал, что мы расстаемся, чуть не повесился. Он был в таком глубоком отчаянии, что предложил ее мне.
Ошеломленная Рита открыла рот, но так ничего и не произнесла.
– Ее – мне, – повторил Рикошет. – Она стояла передо мной на коленях и умоляла взять ее. Но в глазах ее было не желание, а ненависть самой высшей пробы. Она-то все понимала…
Эмиль бросил окурок в сырую траву, и Рита машинально повторила его движение. Девушка напрочь забыла про свою сигарету, и та просто тихонько истлела уже почти до самого фильтра. Рикошета не так уж сильно взволновали перипетии той давней истории. Эмиль почувствовал, что еще немного – и Рита заметит, что ее тело возбуждает его гораздо больше любого мужского тела. Рита осторожно кашлянула:
– И ты…
Рикошет отрицательно покачал головой.
– И я сказал, что не сплю с женщинами, которые не хотят меня.
Рита вздрогнула, неожиданно вспомнив, как Грин в ту ночь после концерта сказал тоже самое. Девушка подумала, что несмотря на их внешнюю непохожесть, всю разницу характерах и судьбах, где-то очень глубинно и Рома, и Эмиль очень похожи друг на друга. О том, что Гарик в их самую первую ночь задал тот же вопрос, что и два ее друга, Рита уже забыла.
– И что дальше? – спросила она.
– Дальше уже не интересно, – сказал Рикошет и продолжал будничным тоном: – Он вкатил ей смертельную дозу морфия – а много ему не понадобилось, наркоманкой она не была – написал предсмертную записку, в которой по счастливой случайности ни разу не упомянул моего имени… и выпрыгнул с тринадцатого этажа. Я пришел на похороны, я думал, что мне будет горько или стыдно… Но я испытал только бешеную, отвратительную радость. Я так испугался этого чувства, что первый раз в жизни напился по-настоящему… Вот и все.
– Я вот это имела в виду, когда сказала, что ты холодный, – сказала Рита. В ее голосе отчетливо слышались уважение, восхищение и упрек. Но не страх. И когда Рикошет понял это, он вдруг почувствовал, как в глубине его души расслабились туго натянутые струны, те, которых давно никто не касался, и приятный звон разлился по его телу.
– Точнее будет сказать, – продолжала Рита. – Ты гордый, Эмиль.
– Ужасно, – ответил Рикошет, морщась.
– А ты знаешь, что стало с одним ужасно гордым ангелом? – смеясь, спросила Рита.
– Знаю, – спокойно ответил Эмиль. – Он стал хозяином этой жизни, этого мира.
Девушка хмыкнула и отвернулась. Он положил руки ей на живот таким уверенным движением, словно делал это уже тысячу раз. Если бы Рита напряглась, Рикошет убрал бы руки, но девушка в ответ откинула голову назад и положила ему на плечо. Эмиль видел ее расслабленное, запрокинутое лицо. Он стиснул зубы и закрыл глаза, чтобы сдержаться… не наклониться к этому лицу…
– Скажи, – сказала Рита лениво. – А вот тогда, зимой… Ведь это не Гарик попросил тебя уйти. Это ты попросил его доставить мне удовольствие, да?
Рикошет в тот момент пытался вспомнить, сколько этажей в Пизанской башне, и скрытый смысл вопроса ускользнул от внимания музыканта.
– Да, – сказал он.
И в тот же момент почувствовал, как внутри Риты взвилась, вырвавшись из-под давления, туго закрученная пружина. Он едва успел отдернуть руки.
Девушка вскочила. Эмиль увидел на ее лице слезы.
– Рита, ты неправильно поняла, – сказал он и тоже встал.
– Так значит, это была жалость, – прошептала Рита. – И даже не его, а твоя…
Она горько усмехнулась:
– Что же, спасибо, Эмиль. Ты настоящий друг.
Рита метнулась в подъезд прежде, чем Рикошет успел перешагнуть через лавочку и загородить ей дорогу. Парень хотел последовать за ней, но тут услышал, как загудел лифт, унося Риту в высь. В безопасность за крепко запертой дверью квартиры.
Рикошет тихо выругался.
– Ну почему я такой идиот? – пробормотал он сквозь зубы.
Оставалось только пойти домой. Эмиль достал мобильник.
Надо было еще обрадовать тетю Марту.
Когда нога в тяжелом ботинке в очередной раз проехалась по ее заду, Шамиля даже не вздрогнула.
– Пристрелить ее, что ли, – с отвращением сказал Артур.
– Зачем стрелять? – сказал Максим рассудительно. – Давай предложим Грину.
– Молодой он еще, – сказал Артур сквозь зубы.
– Какой же Грин молодой? – удивился Макс. – Если так считать, то он был бы уже дембель.
– Странный он какой-то. Сразу после учебки контракт подписал.
– Может, у него на гражданке долгов на самолет, – меланхолично сказал Макс. – Да мало ли что… А Генрих Грина любит. Ты залетишь в следующий раз, а Грин вспомнит, что Артур ему такую классную телку подогнал, и скажет Генриху: Да не ругайте его, все мы люди…