После минутного замешательства пораженная машина продолжает движение. Колонна сворачивает в Кронштадтскую. Хотя обстрел продолжается, украинцы уже потеряли технику из виду.
Из блиндажа ППУ выходит растерянный медик Леха:
— Помогите!
«Гвоздь» и Тема бегут за ним на улицу Кронштдатского. Здесь еще встречаются относительно целые дома, только стекла хрустят в траве, когда десантники, укрываясь за стенами, бегут навстречу «БРЭМке».
Гусеничная машина движется неуверенно, рывками, мимо полотна дороги. На тросе она тянет за корму подбитую БМД. Хотя двигатель буксируемой машины не работает, гусеницы довольно легко прокручиваются, чему Тема успевает удивиться. БРЭМ рывком останавливается, бойцы во главе с начмедом подбегают к ней.
Люк водителя открыт. Белая от пыли голова механика-водителя торчит из открытого люка. Двигатель он почему-то не глушит.
— Не вижу ничего, — кричит мехвод.
Но визуально глазные яблоки не повреждены, крови нет. Значит, контузия.
Из второго люка появляется медик Коля, баюкающий раненую руку. Его форма еще дымится. Начмед осматривает его, разворачивает сумку и прямо тут, на броне «БРЭМки», шьет товарищу пальцы. Коля оглох.
— Ваш командир умер, — говорит Коля Теме, — еще до ПТУРа, я ничего не смог сделать.
— Найдите мехвода, быстро! — командует Леха через плечо.
«Гвоздь» убегает.
Тема подходит к ослепшему мехводу и внимательно осматривает его голову.
— Нормально все будет, Никит! Глаза целы, это мина бахнула. Контузия. Вернется зрение, — обещает он.
— Как он мною руководил?! А! — плачет от радости слепой Никита. — Я думал, хана. Но движок завелся, а он мною командовал.
— Мы видели!
Леха и Тема помогают Никите вылезти из люка, медик осматривает его:
— Спасибо тебе, дружище, если бы не ты! Второй раз нас спас. Спасибо!
Леха трясет руку мехводу так, что у того трясется голова.
«Гвоздь» приводит нового механика, который садится за рычаги БРЭМ и увозит оглохшего медика и ослепшего мехвода.
Над головой проносится пара «сушек».
Глава 14Никто, кроме нас
По Бесполезному и Сухой Балке работает авиация. Три пары вертолетов с интервалом в десять минут, затем десятка «грачей».
— Веришь, Владимирыч, — «Кречет» ставит кружку с чаем на край стола, — у моего сына вчера день рождения был. Фоток прислали, видео. Торт, свечки. Я убегаю сейчас от мин и думаю: а фоток я ведь толком и не рассмотрел! Одну запомнил. Дочка залезла в коробку из-под посылки — мол, отправьте меня к папе!
«Аляска» отправляет «Кречета» в тыл дивизии добывать исправные «Ноны» и БМД.
Авиация улетает. Гвардейцы-танкисты уходят левее — выручать соседей.
«Аляска» грызет кулак. Наша артиллерия молчит. Если сейчас будет атака, она станет решающей. Бронетехники в полку не осталось. В окопах только гранатометы и ПТУРы.
— Артиллеристов на связь! Всем раздать ПТУРы! Я знаю, что ни разу не стреляли. Научатся! — кричит «Аляска» в рацию. — Командиры рот, проверка связи, доложить о личном составе, количестве противотанковых средств и состоянии окопов!
Командиры по очереди выходят на связь.
— «Балхаш», я — «Шале», сто пятьдесят!
— «Шале», я — Балхаш, сто шестьдесят!
— «Дрезден», я — «Шале», сто пятьдесят!
— «Шале», я — «Дрезден», сто шестьдесят!
— «Терьер», я — «Шале», сто пятьдесят!
— «Шале», я — «Терьер», сто шестьдесят!
— «Бальзак», я — «Шале», сто пятьдесят!
Проверка связи еще не окончена, «Бальзак» сообщает:
— «Шале», я — «Бальзак»! Танки! Прием!
«Орлан» показывает, как четыре польских Т-72 устраивают карусель на невозможной для ответного огня десантников дистанции. Несколько снарядов ложится рядом с окопами. Танки отходят, через полчаса появляются снова. Приближаются.
Артиллеристы демонстрируют, что не зря едят хлеб. Рыжий лейтенант Рома и сержант Кириллыч мгновенно разворачивают ПТУР и выпускают ракету по переднему Т-72. «Пшек» скрывается в облаке взрыва.
Украинцы начинают артобстрел. Снаряды рвутся рядом с ППУ.
«Бальзак» и Ваня прячутся среди высокой травы в центре позиции полка. Они оба стоят на одном колене, готовые в любой момент сорваться.
— Как думаешь, «Филин» сумел выстрелить? — спрашивает второй номер.
В противотанковой батарее не знают результат поединка «Филина» с польскими танками.
— Какая разница? — «Бальзак» теребит травинку зубами.
— ПТУРов жалко.
От их позиции до Сухой Балки четыре километра. Дивизионная артиллерия разметала легкую бронетехнику и пехоту, но танки уцелели, ушли в Балку невредимыми. И «немцы» не будут «немцами», если не попробуют снова. На позиции «Бальзака» всего три ракеты, потому эмоции Вани понятны. «Бальзак» перекусывает травинку и осматривает из бинокля лесопосадку слева, где прячется еще один расчет из его противотанковой батареи, последний. Подчиненных «Бальзак» не видит, значит, укрылись хорошо. Три расчета ПТУров сегодня погибли, четвертый лишился пусковой установки.
«Бальзак» открывает офлайн карту на смартфоне и наклоняет голову то вправо, то влево. Бугор впереди носит название «сиська». Так и есть — сиська. Туча скворцов роем проносится над степью, но птичьего гомона не слышно. Из Сухой Балки ясно различим гул танковых двигателей.
— На нас идут, — Ваня утирает пот и смотрит на автомат, лежащий перед ним на земле.
Танки выскакивают из деревни и разворачиваются по фронту. Два, третий медлит, кашляет двигателем.
Позицию «Бальзака» они не видят, поэтому он тщательно целится. Четыре километра почти предельная дальность для «Корнета».
— Огонь! — командует «Бальзак» Ване.
Сам он удерживает танк в прицеле.
В панораме он видит, как мелькает сопло противотанковой ракеты. Огонек исчезает на мгновение перед тем, как попасть. Танк искрит и тут же загорается.
— Позицию меняем? — спрашивает Ваня.
— Нет. Вторую!
Танковый снаряд хлестко проносится над их головами.
— Выстрел хлесткий, прилет — охуевший, — иронизирует «Бальзак».
Он не верит, что на таком расстоянии кто-то из танка мог разглядеть их позицию.
Второй Т-72 двигается медленно, а третий догоняет его, стремясь занять место в строю. Из-за строений Сухой Балки появляется пехота.
— Успеем!
«Бальзак» тщательно целится. Рикошет допустить нельзя.
Снова мельтешит сопло противотанковой ракеты в панораме прицела. И!..
— Есть второй! — спокойно комментирует Ваня.
Второй Т-72 по инерции еще продолжает движение, но над его башней раздувается огненный куст.
«Бальзак» выпрямляется. Еще не хватало потерять в дыму третий танк.
Так и есть. Третий Т-72 ускоряется и скрывается за «сиськой».
Остался один ПТУР, но пускать не по кому. Для расчета сейчас наступает момент истины, рискнут ли «немцы» продолжить атаку без поддержки бронетехники? Нет! Не рискнули. Ваня собирает треногу, «Бальзак» подбирает тубус третьего «Корнета», подхватывает автомат напарника, и они уходят на запасную позицию. Ее следует занять напротив холма «сиська». Танк начинает стрелять. Его не видно, и стреляет он не по «Бальзаку», а по окопам полка.
— «Бальзак», я — «Аляска», что там с танками? Прием!
— «Аляска», я — «Бальзак», два танка сожгли, третий ушел, прием.
— «Бальзак», я — «Аляска». Куда он ушел? Лупит по нам!
— «Аляска», я — «Бальзак», танка не наблюдаю! Прием.
— «Бальзак», я — «Аляска», да!
— Терпение, да? — спрашивает Ваня. Он загибает пальцы, считает пролетающие над головой снаряды.
— Ждем, — соглашается «Бальзак».
— Семь! — объявляет Ваня.
По опыту они оба знают, что после семи-восьми выстрелов танк обязательно меняет позицию. Каждый из них высматривает малейшее движение на «сиське», но тщетно. После небольшой паузы Т-72 выпускает еще восемь снарядов. Из Знаменок слышится рев двигателей. Бронетехника готовится к новой атаке.
— Но свое место в строю он должен занять! — убеждает командира Ваня, имея в виду танк.
— Или бопасы пополнить! — «Бальзак» роняет на грудь бинокль и припадает к панораме прицела.
Так и есть. Т-72 выскакивает из-за холма на максимальной скорости, двигается в сторону Знаменок, подставляет борт.
— Огонь!
Точечкой лазера «Бальзак» ведет борт польского танка чуть выше облака пыли, что поднимают гусеницы.
— Готов! — чуть раньше объявляет Ваня.
«Бальзак» устало прикрывает глаза, ему почему-то не хочется рассматривать огненный шар вместо Т-72.
— «Аляска», я — «Бальзак», уничтожил три танка, разрешите отход, пополнить бопасы.
— «Бальзак», я — «Аляска»! Вы красавцы! «Мужика» обоим! — так командир полка пообещал представить их расчет к ордену Мужества. — Отход разрешаю. Новая позиция — у «Гризли» на левом фланге. Я — «Аляска», прием!
— Это че? — недоумевает Ваня.
— Награда на поле боя! — поясняет «Бальзак». — Если выживем, конечно.
В этот момент обоих противотанкистов начинает слегка трясти. В бою ими владел азарт, стремление любой ценой выполнить задачу. А сейчас, когда все позади, опоздавший к сражению страх заставляет оглянуться на три пустых тубуса от ПТУРов и три горящих танка. И осознать сделанное.
Третья атака начинается через час.
«Аляска» наблюдает на экране оператора «Орлана» за полем боя.
Оставшиеся два польских танка отошли в Знаменки и, маневрируя среди строений, прикрывают огнем атаку легкой бронетехники. «Немцы» атакуют шестеркой БМП в сопровождении турецкого бронетранспортера «Кирпи».
— Мальчишки! Я «Аляска»! Держитесь! Дружненько! — кэп обращается по рации сразу ко всем.
Наступает зловещее молчание. «Аляска» закуривает и говорит «Прозе»:
— Вас не было, командир 747-го полка выходил на связь. Сказал: у меня больше нет полка. Я не хочу так сказать.
— А их было меньше или больше нас?
— Меньше. Человек тридцать. Под артудар попали, всех, конечно, не убило, но ни одного командира целого не осталось. «Терьера» приведите сюда. Он вместо Раизова теперь.