Эта мысль настолько овладела его сознанием, что Савватей, презрев все важные дела, бегом бросился из своего кабинета, мимо секретарш, через обширную «приёмную», спустился по мраморной лестнице в вестибюль, к золочёным древневавилонским дверям царя Набонида, выкраденным из иракского музея во время штурма американцами Багдада, а ныне висевшим в петлях проёма офиса «Курортной газеты». Савватей, без всякого почтения к древностям, так шарахнул дверьми, что напряглись все секретарши в приёмной на втором этаже, а их было целых шесть (нельзя же отказать видным чиновникам в трудоустройстве любимых дочур!).
Как рассказывал «дон» Данилов, он выкупил «шумерские» ворота в Израиле – ребята, по заказу злодеев-коллекционеров из цивилизованных стран, так прошерстили багдадские музеи после прохода передовой наступательной линии американцев, что историкам оставалось только рыдать! Победители-оккупанты-американцы, естественно, забрали все ценные раритеты, что ещё оставались… Раритеты стоили миллионы долларов. А некоторые – миллиарды!..
Война – суперприбыльный бизнес!
А как было в Египте, когда Мубарака валили?! Там «мародёры» (спецназы из Европы и США, по заказу миллионеров-коллекционеров) так прочесали музеи Каира и других городов с их сокровищами Древнего Египта, что только тлен остался. Даже самую знаменитую золотую статую египетского фараона вывезли… Где она теперь? В подвале какого европейского замка?
Савватей этими мыслями не задавался. В Ираке американцы дёргались от бессилия, глотая пыль песков пустыни? Хорошо. В Афганистане глотали песок и томились от безысходности? Их проблемы! Данилов подвесил вместо нормальных железных дверей с кодовым замком и домофоном этот древний хлам? Это его головная боль! А он, Савватей Суев, сейчас так нагрузит свою «благоверную», что ей, и её любимому папочке, мало не покажется!..
Домой Савватей приехал злее чёрта – он тихо бесился на заднем сиденье роскошного «мерседеса», а два амбала-охранника впереди неторопливо болтали.
Не дожидаясь, пока ему откроют дверцу, Савватей сам толкнул её и, семеня толстыми короткими ногами, побежал к белоснежной трехэтажной вилле.
Отмахнувшись от лакея, он прошёл в вестибюль, огляделся – кадки с растениями, мягкая мебель, картины, скульптуры… Жены не было видно…
– Лариса! – заорал Савватей, раздираемый даже не яростью, а каким-то подлым желанием уличить «благоверную» в гадости.
– Да, дорогой.
Высокая худенькая Лариса, в полупрозрачном красивом халатике, вышла из библиотеки. Зевнув, она опустилась в кресло, закинула ногу на ногу. Ноги как палки, но очень сексуальные (так подумалось Савватею).
Савватей не мог оторвать взгляда от её тонких ног. Может быть, она его ножками и «приманила»? Он же не гнался за богатством, да и не посмел бы (Савватей признавал, что бывал трусоват) что-то просить у «дона» Данилова. Он бы никогда не посмел… Но посмел! А сейчас никак не мог вспомнить, почему посмел… Из-за ног Ларисы? Из-за её красоты? Она совсем не изменилась за столько лет. Он – да, обрюзг, потолстел, постарел и обленился, а она… Она была колдуньей, над которой время было не властно… Почему же он менял её, такую умную и красивую, на других женщин, глупых и малопривлекательных?
«Может, правда совсем окабанел? Перестал ценить сокровище, которым обладаю?» – подумал Савватей и тут же усмехнулся таким мыслям – он давно не считал жену сокровищем, потому что… Потому что… Об этом вспоминать не хотелось… Кому хочется о себе гадости вспоминать!..
– Савва, я читала эротический роман, – призналась Лариса, закрыв книжку и посмотрев на мужа зовущим взглядом. Голос был хриплый, с придыханием. – Ты знаешь, я подумала, вот бы приехал Савватей, и мы занялись бы с ним любовью… И ты приехал.
Савватей сразу поскучнел. Ярость пропала. Пыл обвинителя погас. Запустив руки в карманы брюк, он прошёл к столику со спиртным, но пить передумал. Только бы не начала приставать… Как бы там ни было, а Лоле он вкатил изрядную «порцию», и мысли о соитии сейчас, кроме досады, в нём ничего не пробуждали. Он резко повернулся и спросил преувеличенно бодро:
– Как прошёл день?
– Савва-а, иди сюда.
– Что?
– Иди сюда, говорю. Сорванец. Ты вечно в делах, и Лорик всегда скучает по своему толстячку. Иди, пузанчик…
Савватей подошёл к сидящей Ларисе. Она вдруг обхватила его бёдра руками и припала лицом к ширинке…
Савватей дёрнулся. (Только не это!)
– Лариса, прекрати. Прислуга увидит.
– Пускай! Ты – мой законный муж. Савва-а, где твой тугой гигант?
Лариса ловко расстегнула ширинку и тонкими пальцами цепко обхватила возбудившийся член Савватея. Она вытащила его на свет, оттянула кожицу с головки, собираясь заглотить, но вдруг дёрнулась, как от пощёчины.
– Опять! Савва, опять! – вскричала она, вскакивая с кресла. – Ты трахал ту суку в задницу!
Однажды Лариса застала Савватея в его кабинете, когда он имел Лолу Балаян в нечистый анус, увидела процесс совокупления и его результат – ссадины на члене. Савватей тогда, трусливо шлёпая губами, побежал за Ларисой в приёмную, забыв натянуть трусы и брюки, валялся у неё в ногах, моля о прощении. С той поры Лариса начала изменять Савватею с юными красавцами. Но иногда её тянуло к толстому пожилому мужу – в нем чувствовалась мощь опытного самца, звериная уверенность, которой не было у её женоподобных любовников.
– А ты! Ты! Дрянь! – перешёл в наступление Савватей, тыча рукой в сторону библиотеки. – Ты трахаешься с этим ублюдком. Я всё знаю! Всё! Никита – твой любовник! Этот жалкий садовник! Он ещё ребёнок! Ты что творишь, сука?! Что ты вытворяешь?! Ты совсем оборзела! Здесь тебе не Америка!
Савватея «понесло». Он гремел, не считаясь с «авторитетами»:
– Срал я на твоего папашу! Поняла? Срал на всех вас!
Член Савватея, покрытый свежими ссадинами, покачивался в такт движению его руки. Савватей ослеп от ярости и позабыл, что «не совсем одет»…
На крик вбежали амбалы Хрящ и Фока.
Савватей, обернувшись к ним, прокричал слова, предназначенные жене:
– Ты трахаешься с ним, с Никитой! Ты моя жена, и я не буду больше молчать! Я убью этого дрянного мальчишку!
– Никита ни в чем не виноват, – глухо произнесла Лариса.
– А кто виноват?! Его член?! У него больше моего?! Тебе приглянулся его тонкий длинный член?
– Ты откуда знаешь, какой у него член? – устало спросила Лариса.
– Ах, так! – взъярился ещё больше Суев. Он уже не управлял своим разумом – им руководили гнев и великая обида на молодую, красивую, сильную (благодаря отцу-злодею) и такую спокойную супругу.
Он задыхался от гнева, хватал ртом воздух, собираясь разразиться новой истеричной тирадой, но его опередили – Лариса начала первой.
– Ты тварь, – сказала она хрипло. Её голос был спокойным и ровным. – Я люблю тебя, а ты шлюх в задницы плющишь? Ну ты и сука! Ты подонок, Суев! У тебя такая молодая и красивая жена, а ты тратишь себя на шалав… Ты… Не могу слов найти… Ты – дурак! Ты чмо в кубе! Ты всегда здесь можешь получить наслаждение. – Лариса хлопнула ладонью по своей промежности. – А ты ищешь тварей уличных?.. Мразь ты полная!
Хищно ощерившись, Савватей нагнулся к её лицу, посмотрел в сузившиеся от ненависти к нему глаза, хотел плюнуть в эту ненавистную физиономию, но сдержался (Данилов сразу бы убил!), крикнул амбалам:
– Схватите садовника, отрежьте ему член и выбросьте на дорогу!
Супруга вздрогнула, ослабла.
Савватей чуть толкнул её, заулыбался – вот так-то!
– Кого выбросить, босс? Никиту или член?
Суев снова вскипел (вот тупые ублюдки!). Заорал так, что Лариса, зажмурившись, закрыла уши руками, сжимаясь на диване в комок.
– А-а-а-а-а-а!!!
Всё стихло, даже стало слышно, как гудели комары, на которых совершенно не действовали хвалённые в рекламе спиральки.
– Слушайте меня внимательно! Повторять не стану. За неточное выполнение накажу самым страшным образом! – загремел Суев. – Выбросьте негодяя и его поганый член! Теперь вам понятно? – Савватея трясло. – Можете засунуть ему его член в карман!..
Через восемь минут ажурные ворота виллы распахнулись, и огромный «мерседес» на полной скорости вырвался на гладкое асфальтированное шоссе, с одной стороны которого нависали скалы, с другой, внизу, плескалось море.
У поворота в город «мерседес» притормозил, задняя дверца открылась, и на асфальт вывалился связанный по рукам и ногам бесчувственный светловолосый юноша. Он был в футболке, но без брюк и трусов. Между ног у него алела кровью страшная рана.
Следом из машины вылез, в чёрном костюме и в чёрных очках, дуболом Фока. Осмотревшись, он достал из кармана целлофановый пакетик, морщась, извлёк из него кровавый шматок и вложил его в руку застонавшего садовника.
– Вот твой член, приятель. Если не подохнешь, попробуй приклеить его суперклеем. Ха-ха-ха! Без члена скучно жить на нашем солнечном побережье…
Глава 2
Шамиль оглянулся в последний раз – внизу виднелись зеленая долина и посёлок. Последний российский посёлок. Впереди были горы и Грузия… Его отряд уходил за Кавказский хребет на очередную отсидку – пока боевики будут зализывать раны в приграничном ущелье, Шамиль, в сопровождении приближённых телохранителей Мамеда и Зола, вылетит домой, в Палестину, чтобы десять дней провести с комфортом, который он заработал, заслужил, воюя в этих горах, взрывая мосты и дороги, грабя мирных жителей и убивая россиян.
Да, он убивал россиян, независимо от их национальной принадлежности и вероисповедания. Он только тем и занимался в последнее время, что лишал жизни юношей и девушек, мужчин и женщин, уважаемых стариков, но он не считал их своими – он не мог быть частью той великой, могущественной силы, имя которой – Россия, и потому он бесился и творил беспредел на своей родной земле.
Он сам выбрал путь изгоя, и не жалел об этом, пожираемый изнутри всемогущей ненавистью к людям, которые лишили его всего, лишили самого главного – любви. Отец считал его не родным, «пригретым» матерью от очередного дружка. Александр всю жизнь чувствовал холодную ненависть и презрение, которые испыты