— Да что там стряслось-то?
— Если коротко, Отелло подошёл не в самый подходящий момент и услышал то, чего не должен был. Короче, всё плохо.
— Что делать будешь? — вновь разволновалась Юля.
— Буду делать виноватым Кирилла, по-другому никак, — озвучила самый верный способ избежать длительных разборок.
Тут у Юли завибрировал телефон, и она, извинившись, вышла в коридор. Я вытерла руки, и мы пошли следом за ней. Только Люда открыла дверь, её взгляд полыхнул гневом. Выглянула из-за его плеча, и у меня холодок пробежал по спине. Юлю запугивал большой качок.
— Не дёргайся, — сдавил её руку, видимо, так сильно, что та вскрикнула, — сейчас ты молча пойдёшь со мной, заберёшь свою девку и исчезнешь из города, а в качестве компенсации тебе на счёт переведут миллион…
Я в ужасе! Понимаю, что мы с ним не справимся, и не знаю, что делать.
— Соня, бегом за нашими мальчиками, а я пока этого ушлёпка придержу.
Я мотнула головой, чтобы избавиться от липкого страха, что сковал мою волю, не хуже цепей.
— Уверена, что справишься? — неуверенно интересуюсь.
— Попытаюсь, — чуть слышно произнесла подруга и направилась спасать Юлю.
Я же, не медля ни секунды, рванула к мужчинам. Так быстро я никогда не бежала. По пути наткнулась на мужчин, видимо, у них терпение ждать нас лопнуло, вот и пошли нас искать.
— Там… — показывая рукой в сторону, где напали на подругу, — на Юлю напали, Люда пытается спасти ее.
— Да, блин! Просил же! — взорвался Глеб и рванул спасать свою жену, за ним все остальные.
Мы подбежали аккурат, когда какой-то мужик назвал себя новым хозяином Люды. Ага, сейчас тебе муженёк её быстро вправит мозги, только бы не стал убивать при всех. Обошлось. К стеночке приложил и немного ещё тщедушную шейку сдавил. Но тому было и этого достаточно, чтобы перепугаться не на шутку. Когда отпустили этих придурков, Глеб вдруг выдал:
— Ты хоть понимаешь, во что вляпалась? Тимур так просто не отстанет. Пойти его добить, что ли, во избежание проблем... — и смотрит так вдаль, обдумывая свои слова.
Он что, серьёзно?
— Стоп! — решила вмешаться. Кто знает? Вдруг и правда прибьёт. — Вы план по мордобою на сегодня выполнили, ударили каждый по разу — на этом остановимся.
Мужики застыли и дружно принялись испепелять меня взглядами. Упс! Что-то я зря вызвала огонь на себя. Тут же плюнула на их устрашающие взгляды и перешла к более насущным проблемам. Ведь, как ни крути, Глеб прав, Тимур встал в стойку, а судя по его псам, это ещё тот гнус.
— Девочки, у нас проблемы.
— Какие? — в унисон спросили подруги, взволнованно смотря на меня.
— Вернее, не у нас, а у Люды. Твой мужчина прав.
— Да не мой он! — деланно возмутилась подруга.
Ну-ну, цирк да и только! Но решила завтра разобраться с Людой, сил нет, как хочется знать подробности. Посему я вернулась к её проблеме:
— Я неправильно выразилась — твоя головная боль. — Люда якобы согласилась, махнув, а её муж напрягся. Господи, дай мне сил не рассмеяться! Ну, артисты! Не видела бы их милующими, то точно бы поверила. Но сейчас у нас другая головная боль — Тимур.— Так вот, этот мужик встал в стойку охотника, так что готовься.
— Что, ещё один? Мало ей одного, так другой нарисовался! — тут же сообразила Юля, о ком я говорю. Пока Люда хлопала глазами, переваривая информацию, Юля уже включилась в обсуждение: — Что делать будем?
— Как всегда — будем убивать интерес, — развела я руками. Ну а что делать остаётся?
— Что-то у нас с этим плохо выходит… — скептически изрекла Юля и с тоской посмотрела на мужа.
— Ну... да, — не стала я спорить, поёжившись от злого взгляда Кира.
— Мне осточертел этот балаган! — взревел мужик Люды и, схватив её за руку, повёл в зал.
Мой пальчиком меня поманил, предупреждая взглядом: буду брыкаться — пожалею. Вот и тигр проснулся! Подошла, он, ни слова не говоря, хвать меня за талию и резко притягивает к себе.
— Я всё-таки склоняюсь, что ты ошиблась с выбором профессии, психолог из тебя хреновый.
— Слышал такие выражения: сапожник без сапог, или чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу.
— Приходилось. А ты слышала такое: всяк пожинает плоды своих трудов? Всё Соня, хватит с меня твоих выкрутасов!
— Да что я, такого сделала?
— Помимо того что пришла сюда и вывела из себя этой выходкой? — полоснул по мне злым взглядом. — С бывшим любовником ворковала. Сонь, я был с тобой терпеливый, старался быть мягче, в итоге ты делаешь, что в голову взбредёт. Мушкетёры хреновы! — процедил он сквозь зубы.
— Да не был он моим любовником… — попыталась остановить зарождающее цунами ревности.
— Сынок, а что, собственно, происходит? — раздался обеспокоенный голос Любовь Валерьевны.
— Ваш сын в припадке ревности бьётся, — не смогла не съязвить.
— Кирилл, иди остынь. А я пока за твоей невестой пригляжу, ты же знаешь — лучше охранника не найти. — Он пристально посмотрел на мать и, махнув рукой, направился свежим воздухом подышать. — Кому он врезал? — тут же перешла она к допросу.
— По сути, никому. Я с этим козлом хотела встречаться. Но он не прошёл проверку. Вот и всё.
— Уверена, что всё? Ну не может мой сын так беситься на ровном месте.
— Бесится он из-за одной реплики: «Ты такая сексуальная, когда злишься… Никак не могу забыть тебя в роли воинственной амазонки в то утро». — Решила дословно ей пересказать монолог дебила. — Дело в том, что я только из командировки прилетела, тут звонок в дверь, смотрю в глазок — этот маячит. Я ему через дверь: уходи. А он как с цепи сорвался, принялся трезвонить. Ну я и взяла биту, чтобы физически аргументировать своё нежелание общается. Видать, впечатлила… — тяжко вздохнула я, вспоминая то утро.
— Так бы и ударила? — хохотнула она.
— Скорее, это было оружие устрашения. Не думаю, что смогла бы врезать. Но эффект был: слинял со скоростью ракеты земля-воздух. Хотела сейчас вашему объяснить, так закусил удила…
— Он такой… — смотря куда-то вдаль, расстроила меня окончательно, а потом решила добить: — И дома тебя ждёт допрос с пристрастием без права оправдаться.
— Поняла уже… — опять тяжко вздохнула, представляя этот допрос.
— Но могу помочь.
Я встрепенулась и с надеждой посмотрела на свою спасительницу.
— Поеду с вами, мать он не прогонит и орать не будет сильно. А утром уже сможет здраво мыслить. Сейчас у него вместо крови голимая ревность, мозг не питает, а отключает напрочь. То, что сейчас ты видишь, это ещё цветочки, ягодки будут дома. Вон глаза какие зеленеющие, и зрачки узкие…
— И что это значит? — насторожилась я.
— Это предвестник бури. У Кирилла всегда такой цвет глаз, кода он в гневе и еле сдерживается, чтобы не сорваться.
— Договорились! — тут же взяла под руку спасительницу.
Когда Кирилл узнал, что мама едет с нами, вначале онемел. Потом попытался избавиться от миротворца, но потерпел фиаско, мол, плохо ей, боится оставаться одна. Посему он только одарил маму полным гнева взглядом и уступил. Только домой зашли, он меня за руку цап и в сторону поволок разборки чинить.
— Сынок, держи себя в руках, иначе я в качестве судьи присоединюсь, — услышали мы весёлый голос его мамы.
— Мам, ты говорила, что у тебя давление, умираешь, поэтому боишься дома сегодня остаться одна. Вот и иди в комнату, как начнутся предсмертные конвульсии, зови, откачаю.
— Ну ты и хам! — шипя, как змея, решила заступиться за женщину.
— А нечего мне врать, думаешь, я не знаю, зачем она здесь? — приглушённо процедил он. — А теперь, дорогая, быстро рассказала про то чудесное утро…
— Да ничего не было у меня с ним. Просто он меня достал, и я его битой припугнула…
— Опять битой! — взревел он.
— Сынок, я всё слышу… — раздался голос сверху.
— Мама, если подслушиваешь, то делай это тихо. И вообще, не рушь свою легенду! Иди давай, болей с чувством, чтобы я проникся.
— Бессовестный, у тебя мама болеет, а ты…
Кир тут же перебил меня, выдав:
— Ну всё, спелись! — Запустил пятерню в свою шевелюру и нервно заходил из стороны в сторону. Затем резко остановился и вновь выдал: — Пусть сейчас вас большинство, но когда у нас с тобой родится сын, мы будем на равных. Так что рано празднуете победу! — сказал он громко, чтобы кто подслушивает, услышал. В ответ тишина, так как Любовь Валерьевна знает о моей проблеме. — Мама, а тебе советую завтра срочно выздоравливать, иначе поругаемся.
— Если ты закончил, можно пойти поужинать? — решила уйти от неприятного разговора верным для этого способом. Кир не позволит мне голодать.
— И я что-то проголодалась, — услышали сверху голос его мамы.
Мой мужчина поднял обречённо глаза кверху и направился в кухню, попутно бросил:
— Иди переоденься, сейчас приготовлю.
Я же поднялась на второй этаж, чтобы выполнить указания нашего кормилица. Там наткнулась на свою спасительницу.
— Что, так и не допускает тебя до кухни?
В ответ кивнула. Он над ней трясётся. Словно она святилище. Всё сам. Только кофе сделать можно и еду разогреть. А остальное не сметь. Ах да, посуду ещё можно мыть.
— И меня не пускает, насчёт этого не беспокойся.
— А насчёт чего мне начинать беспокоиться?
— Разозлился… — покачала она головой.
— Вижу, — тяжко вздохнула.
— Придётся его успокаивать, иначе лютовать долго будет.
— Ещё чего! — возмутилась.
— Ну тогда забаррикадировать дверь, по-другому никак. Хотя... и это не поможет, может выбить. — Убила она меня ответом, следуя за мной в комнату, где я временно поселилась.
— Отчего же, есть вариант — переночевать с вами.