Дуболом наконец оторвался от своего занятия, заглянул ко мне в кошелек, в коробочку с витаминами, вытащил из пачки колоду карт, перебрал, сунул обратно, убедился, что сумка пуста, и дал разрешение сложить туда вещи.
— Карманов у меня нет, — упредила я его вопрос, поймав пристальный взгляд, впившийся в мою фигуру.
Он кивнул, вышел из раздевалки и жестом пригласил меня пройти вперед. Мы вернулись в гостиную. К тому времени Полевичек уже кончил осматривать пожитки участников вечеринки. Дуболом выступил на середину комнаты, откашлялся и объявил:
— На сегодня мы закончили. Попрошу вас не уезжать из города: в ближайшие дни все вы получите повестку в прокуратуру. — Он устремил хищный взгляд на Тамару. — Вас, по идее, следовало бы задержать до установления личности… — (Тамара побледнела). — Но поскольку за вас поручился муж, ладно уж, можете быть свободны…
Мы загремели стульями и устремились к двери, но нас остановил молодой коллега Дуболома.
— Минуточку! — попросил он и обратился к начальству. — Григорий Владленович, может быть, стоит по свежим следам провести нечто вроде следственного эксперимента? Пусть присутствующие повторят свои действия с того момента, когда они в последний раз видели Людмилу Прокофьеву живой. А я все захронометрирую.
Ишанов с сомнением посмотрел на часы.
— Поздно уже.
— Это не должно занять много времени, — заверил Полевичек.
— Ладно, — нехотя согласился Дуболом и повернулся к помощнице. — Ирина, дай блокнот. — Пробежав взглядом исписанные страницы, выдал указания: — Значит так, сейчас вы все сядете, как сидели в антракте. Ирина Глебовна будет у нас за пропавшую хозяйку, я — за Людмилу Прокофьеву, а ты, Михаил Ильич, записывай все по секундам. Вопросы есть?
Вопросов не было. Свидетели тоскливо переглянулись и расселись, как было велено. Могучий Ишанов с трудом втиснулся в узкий зазор между мебельной стенкой и торцом стола и водрузил зад на табуретку.
— Кто первым покинул свое место?
— Мы. — Сурен приподнялся и показал на Сашу. — Я попросил Александра поставить диск с нужной нам записью и пошел с ним, чтобы отрегулировать звук.
— Давайте, показывайте, — потребовал Ишанов.
Два гения — театральный и электронный — скрылись за занавесом, и скоро мы услышали звуки органа.
— Постарайтесь как можно точнее воспроизвести свои действия, — попросил Полевичек, сунув за занавес голову.
— И разговор? — спросил Сурен.
— И разговор.
Мы терпеливо выслушали пожелания Сурена по поводу того, когда музыка должна звучать тише, а когда громче. Звук несколько раз усиливался и падал — это они подбирали громкость. Потом Сурен спросил у Саши, где тот раздобыл запись католической мессы, а Саша объяснил, что всегда увлекался духовной музыкой и уже десять лет собирает пластинки, магнитофонные пленки и компакт-диски с записями всевозможных религиозных служб. Они поговорили о музыке, обсудили достоинства и недостатки различной звуковоспроизводящей аппаратуры, посетовали на качество пиратских и стоимость лицензионных дисков. Минут через пять Сурен выглянул из-за занавеса и сказал:
— После этой моей фразы появилась Людмила и хотела пройти в ту комнату.
— Четыре минуты тридцать шесть секунд, — сообщил Полевичек, делая пометку в блокноте.
— Вы ее остановили? — спросил Сурена Ишанов.
— Да, спросил: «Ты переодеваться?» Она кивнула. Тогда я сказал: «Подожди, давай поменяем декорации». Она помогла нам унести старые щиты и внести новые.
Ишанов, кряхтя, выбрался из своего закутка.
— Давайте повторим.
Он тоже исчез за занавесом, там произошло какое-то шевеление, шебуршание, и Полевичек объявил:
— Двадцать восемь секунд.
Потом Сурен с Сашей устанавливали декорации, обсуждая, перенести ли колонки в глубину спальни или просто замаскировать, чтобы их не было видно, когда на «алтаре» зажгут свечи. Саша убедил Сурена в том, что колонки будут незаметны в любом случае, после чего вынырнул из-за занавеса и сказал:
— П-потом мы вышли сюда, и я сел на диван. — И наглядно проиллюстрировал свои слова.
— Три минуты шестнадцать секунд.
— Кто был в гостиной?
— Никого, — заверил Дуболома Сурен. — Роман и Евгений разговаривали на балконе. Потом вошла Тамара, забрала несколько тарелок и ушла. Я раздвинул занавес, проверить в последний раз, все ли в порядке, задернул его и крикнул, что пора начинать. Роман и Евгений вернулись с балкона, и мы с Романом пошли переодеваться. — Сурен кивнул в сторону коридора. — В ту комнату.
— Вместе?
— Да. Роман взял плащ и вскоре вышел, а мне еще нужно было надеть камзол и приклеить усы с бородкой. Я как раз заканчивал, когда услышал крик…
— Сколько времени вы находились в гостиной после того, как вышли из-за занавеса? — спросил Полевичек.
— М-м… может быть, минуту…
— Пойдемте в вашу костюмерную, посмотрим, сколько заняло переодевание. Роман и вы с нами.
Мы в напряженном молчании ждали, когда они вернутся. Эксперимент захватывал меня все больше и больше. Неужели, захронометрировав все наши перемещения, Полевичек сумеет определить, когда произошло убийство и кто имел возможность его совершить? Это было бы здорово. Жаль только, что таким простым способом нельзя найти Веронику. «Куда же она подевалась, господи? Ведь все, с кем ее связывали более или менее близкие отношения, находятся здесь. К кому еще она могла побежать — испуганная, ошеломленная, растерянная?»
Сурен и Роман в сопровождении молодого оперативника вернулись в гостиную.
— Четыре минуты сорок две секунды, — сообщил Полевичек.
— Итого? — спросил Дуболом.
— С того момента, как за Прокофьевой закрылась дверь, и до того, как раздался крик, прошло около десяти минут. Думаю, ошибка в ту или иную сторону составляет не больше минуты.
— Так. Давайте теперь разберемся с остальными. Кто вышел из-за стола следом за Оганесяном и Седых?
«Седых, должно быть, фамилия Саши», — сообразила я.
— Мы. — Евгений поднял руку. — Я, Люся и Роман пошли на балкон курить.
— Вперед! — дал команду Дуболом и первым двинулся к балкону. Роман и Евгений последовали за ним, Полевичек с часами в руках остановился у балконной двери.
У курильщиков, как выяснилось, разговор шел о летнем отпуске. Евгений уговаривал Людмилу и Романа махнуть вчетвером на Канары (под четвертой подразумевалась Вероника). Роман выпытывал, во сколько может обойтись такая поездка, и прикидывал свои финансовые возможности. Люся, по словам этих двоих, сомневалась, удастся ли ей найти себе замену на работе. Первого июня она взяла себе новую группу учеников и должна была вести их до конца лета. Кроме того, она боялась расстроить театральные планы Сурена. Евгений отметал все возражения девушки и, продолжая настаивать на своем, соблазнял собеседников рассказами о прелестях известного курорта.
— Тут Люся сказала: «Ладно, посмотрим. А пока я хотела бы еще разок взглянуть на свой текст» — и ушла, — закончил Евгений.
— Пять минут двадцать секунд, — сообщил Полевичек, посмотрев на часы. — Расхождение примерно в полминуты. — Он повернулся к Сурену и Саше. — Могли вы, воспроизводя разговор, ошибиться на полминуты?
Оба синхронно пожали плечами.
— Наверное, — сказал Сурен.
— Ладно, я иду в спальню, — нетерпеливо сказал Ишанов. — А вы, Михаил Ильич, заканчивайте с этой парочкой.
«Эта парочка» осталась на балконе и продолжила разговор о заграничных курортах. После ухода Людмилы Евгений, видимо, подрастерял интерес к теме, и говорил в основном Рома. Он предавался приятным воспоминаниям о прошлогоднем отпуске, который провел в Анталии, а собеседник изредка поощрял его короткими репликами и междометиями.
Этот кусок беседы практически совпал по времени с параллельными действиями и разговорами предыдущих участников эксперимента. Разница составила всего семь секунд. Потом Евгений сел на диван, где уже сидел, листая журнал, Саша, они обменялись парой осторожных фраз о спектакле, после чего Саша вернулся к журналу, а Евгений откинулся на спинку дивана, достал из кармана брелок-головоломку и принялся вертеть его в руках. Сколько времени прошло у него за этим занятием, он точно не знал.
— Я задумался. И когда раздался крик, даже не сразу сообразил, где кричат. Мы с Александром переглянулись, вскочили, я спросил: «Это на кухне?», а он ответил: «По-моему, здесь» — и показал на занавес. И мы бросились к двери в спальню. Я хотел постучать, но услышал там шум и ворвался без стука.
Потом Полевичек занялся мной и Тамарой. Мы с ней и Ириной Глебовной, «замещавшей» Веронику, покрутились у стола, собирая воображаемые тарелки и салатницы, и перешли на кухню. Милиционершу поставили у мойки, Тамара немного поговорила за себя и Веронику, а я полезла в холодильник, чтобы продемонстрировать, как расставляла там остатки яств, как перекладывала бутерброды, освобождая посуду, как укладывала покомпактнее другие закуски. Тамара тем временем сходила еще несколько раз в гостиную «за остатками посуды», показала, куда поставила это добро, и пристроилась с полотенцем рядом с Дуболомовой помощницей — «перетирать вымытое». Потом я, преследуемая по пятам Полевичеком, вышла в коридор и заперлась в ванной. Высидев там минуты три — столько времени, по моим прикидкам, заняла процедура избавления от макияжа — я выскочила из ванной и одним прыжком переместилась к двери в спальню. Полевичек, как обычно, огласил время, сделал пометку и вернулся на кухню.
Тамара показала, что вскоре после моего ухода они с Вероникой услышали зов Сурена, Вероника домыла тарелку и пошла переодеваться. Она позвала с собой Тамару, сказав: «Оставь, потом уберем», но невытертой посуды оставалось совсем немного, и Тамара решила довести дело до конца. Услышав крик и шум в коридоре, она выбежала из кухни, увидела, как Сурен исчез в спальне, и бросилась туда же. В дверях они столкнулись с Романом, который выскочил из коридора, из-за поворота.
На этом следственный эксперимент закончился. Убийцу он так и не выявил, зато зародил во мне смутное подозрение, что все, кроме меня и Вероники, имеют неплохое алиби. После того как Людмила уединилась в спальне, участники вечеринки, похоже, держались исключительно парами. Правда, Тамара несколько раз ходила за посудой и, по идее, могла разок не дойти до гостиной, но ее там, по крайней мере, видели. А вот меня после ухода из кухни не видел никто. Никто не подтвердил, что я заходила в ванную или выходила из нее. Зато все видели меня в спальне Вероники, в двух шагах от мертвой Людмилы. И это не могло не вызвать у фараонов интереса. Как не могло не заинтересовать их таинственное исчезновение моей кузины, которая, кстати сказать, и обнаружила тело…