– Да, дочка? – Мама открыла дверь и удивленно посмотрела на меня. – Ты вся просто светишься!
– Потому что у меня лучезарное настроение! Ладно, пойду в ванную, пора собираться на работу.
В ванной я быстренько растерлась тальком, потом набросила халат и отправилась выбирать наряд. С этим я долго не возилась, решила надеть юбку из хлопковой ткани и розовую водолазку, вышитую черным бисером. Накрасилась, подхватила сумочку и уж было нацепила босоножки, как мама сказала мне:
– Тийя, вчера тебе звонил какой-то мужчина.
– Голос незнакомый? Может, это Дима?
– Диму пора бы снова навестить. Нет, голос незнакомый. Кажется, ты обзавелась поклонником?
– Мама, уверяю тебя, ты будешь в курсе всех моих сердечных похождений. Кстати, возможно, скоро мне сделают предложение. Вот.
– Ох!
– Не волнуйся. Он замечательный.
– Скажи хоть, как его зовут и где он работает, вертихвостка!
– Все секрет, пока секрет!
И я убежала на работу, практически не чуя под собой земли. И погода была прекрасная!
Музей работал по-прежнему, словно и не дежурила у его ворот милиция. Экскурсоводы водили группы любопытных приезжих, заученно повествуя про жертвенные камни эпохи неолита, протоножи и черепа первых волхвов, которые, как недавно открыл профессор Иван Кутежанский, оказывается, селились на территории будущего Щедрого. Я же отправилась в небольшой зал, где были представлены артефакты местных мастеров. Некоторые из этих предметов основательно запылились, просто срам какой-то. Я вооружилась маленьким бесшумным пылесосом и принялась обеспыливать экспонаты.
Я почти закончила работу, когда в зал кто-то вошел.
– Простите, зал пока закрыт, – сказала я, а последующие слова застряли у меня в горле.
Потому что на меня смотрел Овидий.
Тот самый, который чуть не убил Юлю Ветрову и собирался сделать что-то со мной!
Он… Да! Я вспомнила! Он – из Пожирателей трупов!
– Что вам здесь надо? – севшим голосом спросила я.
– Тебя, кадавр, – холодно произнес Овидий.
– Только попробуйте ко мне подойти! Я… я буду защищаться! Калем! Утхор! Асет!
– Эти слова имеют силу только в устах ведьмы. Не противься своей судьбе. Ты кадавр, и быть тебе кадавром.
Он вплотную подошел ко мне и взял за руку. И словно всю волю выкачали из меня.
– Идем, – сказал он.
Я прижала к груди выключенный пылесос и поволоклась за Овидием. И что самое интересное, никто, похоже, не заметил, что меня прямо с места работы умыкнул какой-то мужчина.
Мы вышли из музея и двинулись по проспекту Яна Амоса Коменского. Я могла только переставлять ноги, воли на то, чтобы сопротивляться, у меня не было.
– Что вы со мной сделаете? – тихо спросила я у Овидия.
– Отправлю тебя в ад, где тебе самое место, – обыденно ответил он. Кстати, сегодня Овидий был одет не по моде восемнадцатого века, он выглядел совершенно неприметно: брюки, рубашка поло и ботинки. Ботинки, кстати, были ужасно пыльные. Где он бродил?
Закончился проспект, и мы свернули на тихую неприметную улицу, названия которой я даже не знала. А потом я вспомнила: это же Блуждающая улица! Она то пропадает, то появляется вновь, играя в какие-то свои игры с пространством. На этой улице пропадали люди и даже нелюди. Оказаться внезапно на Блуждающей улице боялись все.
И вот теперь мне «повезло».
Овидий остановился у сплошной, без калитки, ограды, за которой виднелось что-то вроде белокаменного особняка. Он провел по ограде рукой. Образовался небольшой проем.
– Идем, – потянул меня он.
И (а что мне оставалось делать?) я пошла.
– Имейте в виду, вам за меня отомстят, – сказала я нерешительно, пока мы шли по гравийной дорожке к особняку.
– Ах, оставь, – отмахнулся Овидий от меня, как от назойливой мухи.
Мы остановились у дверей особняка. Это были очень солидные двери. По их виду сразу становилось ясно, что абы кто в этот особняк не попадет.
Овидий нажал кнопку звонка.
– Пароль? – отозвалась дверь.
Он сказал что-то на латыни, я не успела перевести.
Дверь открылась. За ней стояла дама в черном платье со стразами. Дама оказалась очень высокой, под два метра. Глаза ее были скрыты за темными очками вполлица.
– Вот и вы, – констатировала она. – Вас все заждались.
– Я привел ее, – сказал Овидий.
– Вижу. Умничка, Овидий. Идемте. Держи ее покрепче. Дом сегодня опять расшалился.
Последнюю фразу я поняла тогда, когда, идя вслед за своим похитителем по ковровой дорожке, увидела, как пол подо мной вздыбливается пузырями, словно забродившее тесто в кадушке.
– Пол… – пробормотала я. – Что это с ним? – спросила я Овидия.
– Какая тебе разница! – опять отмахнулся Овидий, но тут мне на выручку пришла очкастая верзила.
– Когда мы сняли для своей организации этот дом, мы не знали, что он наделен магией. Нам долго не удавалось подружиться с этим домом, но потом мы нашли общий язык. Дом удовлетворяется жертвами, которые мы ему приносим.
– Эти жертвы – люди? – дрожащим голосом спросила я.
Дама покачала головой:
– Все проще. Дом удовлетворяется кошачьей кровью. Может быть, вы заметили, что в городе почти не стало бродячих кошек. Мы их хорошо отлавливаем. – Тут в полу образовалась яма. Мы аккуратно обошли ее, и дама продолжила: – О чем я? А, о кошках и о доме. Так вот, кошки – лучшая жертва дому-вампиру. Уж не знаю почему. Но иногда, когда дому давно не приносят жертвы, он начинает шалить, вот как сейчас. Осторожнее, хрустальная люстра!
И впрямь, по касательной к нам устремилась, сверкая, зажженная хрустальная люстра на длинной бронзовой цепи.
– Пригнитесь! – скомандовала дама и первой последовала своему приказу.
Мы пригнулись. Люстра со свистом пронеслась над нами, а потом – я обернулась и увидела это – повисла под потолком как ни в чем не бывало.
Я помню, как меня вели длинным коридором, устланным коврами, затем мы проходили анфиладой полутемных комнат, в которых, судя по звукам, кого-то пытали… Наконец этот жуткий путь завершился. В атриуме, где на длинных, покрытых парчой и бархатом скамьях сидели люди весьма странного вида. Все они были облачены в строгие черные костюмы с синими галстуками. И все держали в руках серебряные трости.
Овидий вывел меня в центр зала и сказал, кланяясь:
– Почтеннейшая публика, я привел ее.
И отошел от меня, затерялся в рядах других сидящих. Дама тоже исчезла. Я стояла в центре атриума и чувствовала себя голой оттого, что на меня пялилось столько народу.
Висело пыльное молчание. Я заскучала, страх уступил место любопытству. Что они со мной собираются делать? Сожрут? А серебряные трости в их руках – столовые приборы?
Я постояла, созерцая собравшийся бомонд, а бомонд созерцал меня.
– Имейте в виду, – сказала я на всякий случай, – я буду сопротивляться.
Все молчали. Наконец со скамьи встал плюгавого вида мужичонка и возмущенно спросил:
– Доколе это будет продолжаться?
– И действительно, доколе? – подхватила я. – Толку-то, что Овидий меня привел? Ну сожрете вы меня, так у вас несварение будет. Я невкусная, вся тальком провоняла… Отпустили бы вы меня, господа хорошие!
– Молчи, кадавр! – раздалось сразу несколько возмущенных голосов. – Тебе слова не давали!
– Ну и напрасно, – огрызнулась я и совсем уж сгрубила: – Придурки.
«Придурков» они проглотили безропотно. Видимо, их мысли в этот момент были заняты чем-то другим. Тогда я стала ругаться, как гибрид пьяного сапожника и трезвого таксиста. Я излила на головы этих смирно сидящих джентльменов целый поток отборных русско-английских ругательств, я бегала по атриуму и даже толкала некоторых, а они сидели и пялились на меня, как куклы в витрине.
Наконец я выдохлась. Села на ковер и закрыла лицо руками. Пусть уж сделают со мной что-нибудь, только побыстрее!
И тут произошла смена декораций. Атриум и сидящие в нем джентльмены пропали, на место их пришла комната, видом напоминавшая домашнюю оранжерею. Я удивилась, но не испугалась. Меня не могли испугать веерные пальмы и паукообразные нефролеписы.
Оказалось, что я сижу в кресле из ротанга, а напротив меня расположилась женщина в просторном сиреневом платье. Голову женщины венчала небольшая диадема, а глаза с вертикальными, как у меня, зрачками были густо подведены тушью. Губы, правда, были ледными и невыразительными, словно на них не хватило губной помады. Но в целом женщина могла считаться симпатичной.
– Итак, Тийя, – произнесла она бархатным голосом. – Ты у меня в гостях.
– Против своей воли, – бесстрашно ответила я. – Если бы не Овидий, только бы вы меня и видели.
– Овидий – это пешка. Я в любой момент могу его уничтожить, как и остальных Пожирателей.
– А кто вы?
– Жертва обстоятельств, как и ты, Тийя.
– То есть?
– Я умертвие. И глава клуба Пожирателей трупов.
– Странно. А эти люди знают, что ими руководит умертвие?
– Конечно, знают. Ведь именно для поддержания моего существования они уничтожают других умертвий.
– Ах вот оно что! Значит, меня уничтожат только ради того, чтобы вы существовали! Очень мило…
– Нет, Тийя. Твой день еще не настал, можешь расслабиться.
– Меня не сожрут?
– Пожиратели не жрут никого, это просто их прозвище.
– Да? А сердце и печень?
– Так было давно. Теперь Пожиратели просто уничтожают. Но я отвечу на твой вопрос. Да, тебя не уничтожат. Более того, я провожу тебя с почестями из своего скромного поместья. И ты будешь существовать как существовала.
– Но Овидий…
– Ни он, ни другие Пожиратели больше не посмеют к тебе прикоснуться. Ты под моей защитой. Пока.
– Пока?
– Да. До тех пор, пока ты согласна со мной сотрудничать.
– А вот этот пункт, пожалуйста, подробнее. Что вы от меня хотите?
– Расскажи мне о своем новом друге.
– О Леканте?
– Так его зовут Лекант? Гордое имя. Знаешь, что оно означает?
– Нет.
– Я тоже не знаю. А хотелось бы.