Хотя, будь при мне сумка с бананами, Ванесса вся бы изошла на любопытство.
Да черт с нею, с Ванессой! Можно подумать о ком-нибудь приятном.
Например, о Леканте.
Как он прекрасен в моих видениях!
Как я жду минуты свидания наяву!
Эти глаза… Они манили, обещали, звали. Они предвкушали и испытывали на прочность. Кстати, в мертвом состоянии я еще ни с кем не занималась… ну вы сами понимаете чем.
А если у нас с Лекантом это будет?
В чем я не сомневаюсь.
Не развалюсь ли я на пылинки и на атомы, сгорая от великой страсти? Впрочем, все равно. Я готова даже распасться на атомы, лишь бы Лекант существовал и был рядом.
Его сильные руки обнимут меня, как во сне, длинные, тонкие пальцы прикоснутся к моему лицу…
Я остановилась, переводя дух.
Что-то слишком уж размечталась!
Слава небесам, вот и больница.
Я пошла к входу, почему-то чувствуя себя виноватой перед Димой. И вовсе не в том, что втянула его в сомнительные авантюры. А за такие вот разухабистые мысли.
Я вошла в холл больницы. Здесь было пусто, если не считать скучающую гномиху за регистрационной стойкой.
— Здравствуйте, — подошла я к ней. — Я хотела бы навестить больного.
— Какая палата? — оживилась гномиха.
— Кажется, сто третья.
— Кажется или точно? — Гномиха уже смотрела не на меня, а на дисплей компьютера, стоявшего перед ней.
— Точно.
— Тогда возьмите халат и бахилы и идите на второй этаж. Направо первая дверь.
— Благодарю вас.
Я сняла с вешалки халат, получила в автомате коробочку с бахилами и должным образом экипировалась.
Сжимая в руках свою крошечную сумочку, я поднялась на второй этаж. Подошла к двери палаты и вдруг оробела. А что, если Димка после всего случившегося просто обидится на меня и не захочет меня видеть? Такое вполне может быть.
Я пристально оглядела себя в маленькое зеркальце на предмет личинок. Странно. Еще ни одной за весь день не выползло. Что не может не радовать.
Я деликатно постучалась и приоткрыла дверь.
— Кто там? Входите! — раздался слабый знакомый голос.
Я открыла дверь и вошла. В палате Димка был один, как король. Впрочем, гномская больница и обещает своим пациентам королевские условия. Правда, платить за них приходится… Интересно, сколько после всего этого у меня на кредитке останется денег?
Димка сидел в пижаме на постели и разгадывал сканворд. Завидев меня, он улыбнулся, отложил в сторону сканворд и встал.
— Тийя! — воскликнул он, — Как здорово, что ты пришла!
— Ты мне рад? — непроизвольно вырвалось у меня.
— Конечно, рад! — Дима взял мою безвольную руку и пожал. — Ты не представляешь, как скучно в этой больнице!
— Ох, Дима, короткая же у тебя память!
— В смысле?
— В смысле это же я, и никто другой, потащила тебя в такое место, где тебе стало плохо. Это из-за меня и моих амбиций ты попал в больницу. Прости меня, если сможешь.
— Тийя, ты не виновата! Я и сам заинтересовался этой гробницей. Кстати, какова ее судьба?
— Ой, Димка, я такого натворила! Если узнают в музее, выговором мне не отделаться.
— Так что?
— Я принесла гробницу в музей и спрятала в кладовке.
— Принесла? Гробницу?! Из камня?!!
— Дима, ты забываешь, что я обладаю большой физической силой. К тому же гробница почти плыла за мной по воздуху.
— Ладно, я взгляну на нее, когда выпишусь из больницы.
— А вдруг тебе опять станет плохо? Нет, я тебя не пущу. И вообще, как твое самочувствие? Что говорят врачи?
— Говорят, что мне лежать надо неделю, — сердито бросил Дима.
— Сколько надо, столько и лежи. Значит, положение не из легких. Чем тебя лечат?
— Живой водой номер семнадцать и диазепамом. И пирацетам в вену. А я не люблю пирацетам. У меня от него голова болит.
— Терпи, милый. И вообще, что это ты стоишь? Ну-ка марш в постель!
— Не хочу. Я вполне транспортабелен. Давай в кресла сядем. Есть разговор.
— Что ж, давай.
Мы сели в глубокие, обитые флисом кресла. Димка как-то пытливо смотрел на меня своими серыми глазами.
— Что такое? — немного занервничала я.
— Тийя, — негромко заговорил Дима, — скажи честно, ты с кем-нибудь встречаешься?
— То есть?
— Ну как с мужчиной. С возлюбленным, с парнем, черт побери!
— Что ты так разволновался? Тебе вредно. Нет, ни с кем я не встречаюсь. Ты мой единственный друг-парень.
— Друг… — протянул Дима.
— Да, друг. А вообще, я не понимаю, к чему ты ведешь.
Дима покраснел и закашлялся.
— Ты подавился слюной? — заботливо спросила я. — Тебя по спинке похлопать?
— Н-нет, не надо, все нормально, — вымолвил Дима и как-то странно посмотрел на меня. — Тийя…
— Что?
— Значит, ты одинока?
— Ну в этом смысле да.
— Тийя, я… Я не могу так больше. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, вот что! — все еще краснея, выпалил Дима.
Воцарилось молчание. Я переваривала полученную информацию и круглыми глазами смотрела на Диму. Замуж? Я?!
Наконец я поняла, что дальше паузу держать невозможно. Я же не Джулия Ламберт!
— Дима, ты серьезно? — стараясь не улыбаться, выдавила я.
— Серьезней некуда, — мрачно сказал Дима. — Просто ты ничего не замечаешь, а я давно…
— Дима, не надо. Ты делаешь больно и себе, и мне.
— То есть? Это значит, что ты меня не любишь?
— Дим, я люблю тебя. Ну как друга. Как всех людей…
— Как всех — не надо. Значит, ты мне отказываешь?
— Конечно. Дима, брак между человеком и умертвием невозможен.
— Почему?
— Ну, во-первых, хотя бы потому, что у женщины-умертвия никогда не будет детей.
— Я об этом не подумал… Но можно ведь взять приемных! Вон вампиры так и делают.
— То вампиры. Это их традиция. Никто на них за это косо не смотрит. А меня все будут осуждать за то, что я загубила жизнь такому классному парню.
— Чушь.
— Не чушь. Тем более что я не знаю, каково это…
— Что?
— Ну секс. Умертвия с человеком. Может, от меня что-нибудь отваливаться начнет в процессе.
— А ты что, еще ни с кем?..
— А когда мне? Я то работаю, то дома помогаю, то диссертацию пишу!
— Прости, я забыл, что ты ко всему прочему еще и пишешь диссертацию.
— Да даже не в ней дело… Дима, я… Я не человек.
— Неправда!
— Правда. Я не смогу сделать тебя счастливым. И давай просто… просто останемся друзьями, как будто этого разговора и не было.
— Ну нет.
— Ты хочешь сказать, что я тебе больше не друг? — с комом в горле спросила я.
— Не друг, — подтвердил Дима. — Если не… невеста.
— Прости, Дима. Не надо вражды.
— Вражды и не будет, — холодно пообещал Дима. — Только в больницу ко мне больше не приходи.
— Хорошо, не буду. — Если бы я могла, то заплакала бы. Но мертвые не плачут.
— И вообще…
— И вообще мне уволиться из музея.
— Нет, что ты! — Холод на миг пропал из Диминых глаз. — Я же не сволочь, чтоб ломать тебе карьеру.
— Я этого не имела в виду. Дима, Дима! Ну зачем я тебе?
— Я люблю тебя. И всегда буду любить.
Мне стало нехорошо от таких слов.
— Дима, не смей! Любить надо человека!
— Это ты не смей мне указывать, кого надо и кого не надо любить…
В общем, расстались мы не мирно. Я вышла из больницы, еле ступая. Мне казалось, что тяжесть всех преступлений мира легла на мои плечи.
И давит, давит!
— Что я наделала! — шептала я. — Как я могла такое допустить! Бедный Дима!
Он же слабый, как все люди, будет страдать, мучиться…
И из-за кого!
Из-за какой-то меня! Из-за трупа ходячего!
От ненависти к себе у меня прибавилось сил, и я пошла от больницы окольными путями, чтобы попасть на Желтый мыс. Я любила это место. Там я всегда успокаивалась, приходила в себя, и если что-то не ладилось…
В общем, вы меня понимаете.
Основательно пропылившись (где теперь розовость и шелковистость моей кожи?), я пришла на Желтый мыс. Села на большой плоский гранитный валун, напоминающий по форме усеченный конус. Обхватила колени руками и задумалась.
А может, не так уж я и виновата?
Ну влюбился в меня Димка, понятно. Но ведь в России ежедневно влюбляются тысячи парней в тысячу девушек. И бывает, эти девушки им отказывают. Так что ж теперь, им за неуступчивость накладывать на себя руки?
Это было бы какое-то массовое девичье смертоубийство!
И далеко не факт, что для этих девушек нашлись бы реаниматоры.
Настроение стало немного получше. Может, хватит брать на себя общемировую вину?
И только я так подумала, как на Желтом мысу материализовались двое.
Сначала я их не узнала. Подумала, просто маги — поколдовать телепортировались. А потом…
Это были они.
Сущности, присутствовавшие при моей смерти.
Кажется, их зовут Алаэль и Имхореп.
От внезапно накатившего ужаса я вскочила. Нечаянно заехала ногой по валуну, и тот аккуратно распался на две части. Ну вот, теперь еще и природе вред наношу. Этот валун тут лежал себе и лежал…
Но было не до этого.
Они стояли и молча смотрели на меня.
— Зачем вы пришли? — хрипло выдавила я, — Забрать меня? Забирайте. И без того тошно.
Они молчали.
— Я не виновата в том, что Димка в меня влюбился! Я бы все что угодно отдала, лишь бы этого не было!
Молчание в ответ. Ледяное, ровное, спокойное. И два взгляда: один обжигающий, другой — холодящий кожу. Мне бы устрашиться — как я смею таким тоном с самими ангелами разговаривать?! Но меня несло. И я высказала им все, что думала по поводу своего существования, по поводу Димы, по поводу их самих и даже по поводу вампиров. Я говорила, говорила, говорила, а потом вдруг увидела, что их нет.
Они исчезли. Так и не сказав мне ни слова.
Что это было? Демонстрация силы? Мол, мементо мори! Помни о смерти.
А я и так помню. Очень даже хорошо.
Только смерть не грозит тому, кто уже и так умер.
Ладно, хватит об этом.