Я добралась до круглосуточной аптеки и вошла внутрь. Кроме пары нищих, распивавших настойку боярышника у стенда с косметикой "Виши", там никого не было. Нет, я неправильно выразилась. Еще продавщица была — молоденькая девочка в белом халатике с беджиком.
— Здравствуйте, — сказала я ей. — Мне нужна размороженная кровь.
— Сколько? — понимающе улыбнулась она.
Видимо, она приняла меня за вампиршу. Люди иногда путают оккультных существ, это случается.
— Минутку, я посчитаю, — сказала я.
И произвела в уме быстрый подсчет, припоминая длину, ширину, высоту и глубину гробницы Леканта.
— Мне нужно двадцать литров крови, — отчеканила я.
— Хорошо, — кивнула фармацевт. — Сейчас принесу.
Она удалилась, а я принялась нервно расхаживать по аптеке, привлекая ненужное внимание нищих.
— Дочка, — решил попытать счастья один из них, — дай на хлебушек.
Я протянула десятку.
— Спаси тя Христос, — торопливо прогнусавил нищий, и тут же возник второй:
— А мне?
Пришлось протянуть десятку и ему.
— Мало даешь, — хмыкнул второй попрошайка, принимая мое доброхотное подаяние.
— Я больше не могу, — принялась оправдываться я. — Мне может денег не хватить.
Тут из подсобки вышла девушка-фармацевт и, слегка покряхтывая, выставила на прилавок четыре пятилитровые бутыли с кровью.
— Спасибо! — воскликнула я. — Сколько я вам должна?
Она пощелкала на компьютере и сказала:
— Две тысячи двадцать рублей.
Две тысячи у меня нашлись, их я подала продавщице.
А вот двадцатка…
Как я ни пыталась наскрести ее мелочью, ничего не выходило.
— У меня только шестнадцать рублей, — выложила я горку мелочи на прилавок. — У меня было две десятки, но я отдала их нищим. Не требовать же обратно…
— Да что вы так волнуетесь, девушка, — улыбнулась продавщица. — Подумаешь, четыре рубля! Как-нибудь занесете. Берите кровь.
— Если бы вы знали… — прошептала я. — Вы меня спасли. И не только меня.
— Ерунда. Давайте я помогу вам упаковать бутыли.
Мы сообща поставили бутыли в спортивную сумку. Та раздулась, как беременная мышь. Что, вы никогда не видели беременных мышей?
Зря.
Мне было не привыкать таскать тяжести, поэтому я легко взяла сумку за ручки и распрощалась с аптекаршей.
А двое нищих на поданные им червонцы купили еще настойки боярышника.
Благо она у нас в Щедром очень дешевая.
Я волокла сумку и торопливо направлялась к родному музею древней истории. Конечно, сейчас там никого и все стоит на сигнализации, но, во-первых, я знаю, как пройти сквозь стены, а во-вторых, в курсе, как обойти маячки сигнализации. Она реагирует на тепло. А разве умертвия бывают теплыми?
То-то и оно.
До музея я добралась без приключений. Включила ночное зрение (оно у меня как у кошки), прошла сквозь запертую дверь служебного входа и оказалась в темном коридоре, ведущем в подсобки.
Я дошла до кладовой, в которой спрятала гроб со скелетом Леканта, и тут меня обуял внезапный липкий страх.
А вдруг кто-нибудь обнаружил гробницу и выкинул ее из музея ко всем чертям?!
Нет! Этого просто не может быть. Не таковы наши музейные работники, чтобы выкидывать из запасников таинственные гробницы весом в полторы тонны!
Я ладонью отперла дверь кладовой. Поставила на пол сумку с кровью, принялась расшвыривать во все стороны полиэтиленовые полотнища, скрывавшие гробницу.
Слава небесам, она была на месте. В темноте она слабо засветилась, едва я к ней прикоснулась.
Я нашла на крышке потаенные знаки.
Круг.
Птица.
Волнистая линия.
Пальцы нажали на последний — и я почувствовала, как легко пришла в движение крышка.
Я осторожно, практически бесшумно сдвинула ее до конца. Скелет Леканта лежал все так же, тускло блеснули браслеты на запястьях.
— Я принесла кровь, милый, — прошептала я.
Беря по одной бутыли с кровью, я аккуратно выливала их в гробницу. Вылила четвертую бутыль и увидела, что просчиталась.
Крови оказалось мало.
Что же делать? Снова бежать в аптеку? Но до утра совсем немного времени. Рассветет, меня заметят… В общем, невесело.
И тут случилось невероятное. Кровь стала прибывать. Медленно, но верно.
И наконец кровь заплескалась вровень с краями гробницы.
"Закрой крышку", — приказал мне внутренний голос.
Я повиновалась.
Мне показалось или гроб действительно тихо загудел?
"А теперь уходи, — приказал мне все тот же голос. — И будь осторожна".
Что мне оставалось делать?
Я собрала пустые бутыли в сумку, вновь закидала гроб полиэтиленом. Вышла из кладовки и заперла ее. На все про все у меня ушло полтора часа.
Тем же путем я покинула музей. Шла по спящим улицам, точно пьяная. Мне казалось, весь мир должен узнать о том, что я сделала.
А что я сделала?
Ведь это только мои сны.
Только во сне Лекант говорит со мной. И может быть, заполнение кровью исторического памятника — такая же глупость и вандализм, как граффити на ограде церкви.
Вдруг ничего не получится?
"Не трусь, — сказала я самой себе. — Все получится".
Лекант не может не прийти. Он ведь знает, как сильно я люблю его.
Я добралась до дома, прокралась в свою спальню (слава небесам, родители спали и ничего не заподозрили!) и рухнула, не раздеваясь, на постель. Я думала, что засну моментально, но сон не шел ко мне.
Вот подлец!
Тогда я переоделась в халатик, спрятала подальше сумку с пустыми бутылями и включила компьютер. Проверила почту, сходила на сайт "Одноклассники" и наконец раскрыла в "Ворде" свою диссертацию. Многострадальную диссертацию. Впрочем, тема у меня была забойная — "Священная гора Кайлас", и возилась я с нею с удовольствием. Правда, в последнее время я совсем забросила исследования, это и немудрено, когда в голове один Лекант…
Я написала десять страниц, освещая основные аспекты "Тибетской книги мертвых", и услышала, как проснулась мама. Мама отправилась в ванную и принялась загружать стиральную машину. Я вышла к ней. Почему-то мне захотелось увидеть мамины глаза.
— Доброе утро, мамуль, — поцеловала я ее во все еще упругую щеку.
— Доброе утро, Тиечка, — улыбнулась мама. — А ты что не спишь? И так пришла в три часа ночи…
— Я сначала заснула, а потом проснулась — и все. Бессонница. Я за диссертацию взялась, поработала немножко.
— Одобряю, — сказала мама. — Но только не в ущерб здоровью.
— Мамочка, здоровье у меня железное.
— Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, — суеверно сплюнула мама. — Иди, болтушка, завтрак приготовь.
И я отправилась на кухню.
Я как раз дорезала авокадо во фруктовый салат, когда на кухню вышел папа.
— Тийя.
— Да, папа.
— Так ты навестила Диму?
— Навестила.
От воспоминаний о Диме мне стало грустно.
— И как он?
— Пока лечится. Гномские врачи прописали ему покой и диазепам.
— И больше ты ничего мне не хочешь сказать?
— То есть?
— Дима позвонил нам вчера вечером. Он сказал, что сделал тебе предложение и ты ему отказала.
— Совершенно верно. Интересно, зачем он звонил? Жаловался? Хотел, чтобы вы на меня повлияли?
— Именно. Хотел, чтобы мы на тебя повлияли. Тийя, Дима — это во всех отношениях завидный жених. С ним ты будешь счастлива. Он никогда тебя не бросит, не сопьется, не будет манкировать своими обязанностями…
— Папа, прекрати. Я не люблю Диму и не хочу замуж.
— Но тебе надо устраиваться в жизни! Тебе нужен мужчина!
— Мужчина мне действительно нужен. Только это не Дима. Дима — капризный мальчик и, как оказалось, еще и ябеда.
Тут из ванной пришла мама. Я думала, она поддержит отца, но неожиданно мама заняла мою позицию.
— Тебе бы только выпихнуть Тиечку замуж, а там хоть трава не расти, — в сердцах сказала она. — И Дима этот напрасно нам жаловался. Тийя, не обращай внимания. Собирайся на работу.
И я действительно стала собираться на работу. Выключила компьютер, переоделась, причесалась, навела марафет. Впервые за все время своего существования с удовольствием посмотрела на себя в зеркало.
Ведь на работе меня ждет…
Что? Интересно, Лекант уже ожил?
Вдруг я войду в кладовую, а он сидит там?
На крышке своей гробницы, обнаженный, в одних браслетах?
От этого видения мне стало немножко нервно, я посмотрелась в зеркало и погрозила своему отражению пальцем.
— Прекрати, Тийя, — тихо сказала я себе, — какая-то ты сексуально озабоченная.
Но все равно настроение у меня было приподнятое. В таком состоянии я пришла на работу.
И очень удивилась, увидев у дверей музея две милицейские машины.
— Документы, — строго потребовал симпатичный лейтенантик, едва я вознамерилась проникнуть в музей.
— Я здесь работаю, — объяснила я, но документы достала.
Лейтенант придирчиво рассмотрел мой паспорт, свидетельство о смерти и посмертном восставлении, а также удостоверение младшего научного сотрудника музея.
— Проходите, — сказал он мрачно. — Творится здесь у вас черт-те что.
Я прошла в музей и заглянула в курилку. Там нервно толпились наши сотрудники, не торопясь занять рабочие места.
— Что случилось? — спросила я, стараясь не нервничать.
— Сигнализация сработала в полседьмого утра, — сказала Катя, тоже младший научный сотрудник.
Ф-фу! В половине седьмого утра меня здесь уже не было.
— Что, кто-то вломился?
— Скорее уж выломился, — сердито усмехнулась Катя, — Датчики среагировали на тепло выходящего человека. Но что самое интересное, ни один замок не тронут.
Я задрожала. Неужели?!
— Что-нибудь пропало? — спросила я, стараясь сдержать предательскую дрожь.
— Вот это сейчас и выясняется. А нас всех согнали сюда, чтобы не мешали работе следственно-оперативных органов. И чего только этот Женька задается?!
— Какой Женька?
— Капитан Мышкин, — опять хмыкнула Катя, — Я когда-то с ним целовалась на Желтом мысу, а теперь он возглавляет расследование и задирает нос, будто у нас ничего не было.