— Что "пусть"?
— Ну пусть твой Лекант заделает ребенка этой дамочке. Стерпи и прими его.
— Дело не в этом. Я его в любом случае приму. Разве ты забыла? Тот, кого они зачнут, будет монстром, выродком, он погубит мир в одночасье.
— Блин. Вот почему жизнь такая вшивая, как в фантастическом романе: обязательно какие-нибудь злоключения и неприятности на долю главных героев!
— Ты же сама утверждала недавно, что тебе скучно.
— Ну вообще-то скучно. Я просто несправедливость не люблю.
— Справедливость когда-нибудь восторжествует, — неуверенно сказала я.
— Серьезно? — раздался голос из коридора.
— Ванесса? Ванесса, привет! Заходи! Еще салат из алюминиевых огурцов остался.
— Премного благодарна за то, что вы меня, грешную, приглашаете зайти в мой же дом, — ядовито произнесла Ванесса и вошла в комнату. Выглядела она по-прежнему не очень. Личинки висели на ней виноградными гроздьями.
— Ванесса, ты извини, что так получилось, — забормотала я, жарясь под взглядом ее вертикальных зрачков. — У меня не было другого выхода…
— Спокойно, — подняла ладонь Юля. — Говорить буду я.
И под прицелом Юлиного взгляда Ванесса как-то подутратила свой боевой запал.
— Ванесса, ты неплохая личность, — заговорила Юля, — но очень уж забывчивая. Года два назад я сварила тебе приворотное зелье класса "премиум" и назначила за него цену в пять тысяч рублей пузырек. Ты взяла три пузырька. Так где мои пятнадцать лет, то бишь тысяч? На Большом Каретном?
— Юля, я… — потупилась Ванесса. — Я же кондуктором работаю, ну какая у кондуктора зарплата? Я отдам, отдам…
— Ша, как говорят в Одессе, — снова подняла ладонь Юля. — Ванесса, я прощаю тебе твой долг. Более того, я сварю тебе еще зелья, хотя я не понимаю, как ты, с такими-то личинками, можешь кого-то приворожить…
— Я хочу приворожить Седую Голову, — пробормотала Ванесса, отводя потускневшие глаза, — Ему личинки без разницы…
— Ладно, мне неважно, кого ты хочешь приворожить. Надо — привораживай. Но ты кое-что сделаешь для меня и моей подруги Тийи.
— Я готова! — обрадовалась Ванесса. — Я… что угодно!
— Позволь родителям Тийи некоторое время пожить у тебя дома. Не спрашивай, почему и зачем, это не так уж и важно. И никому не проболтайся об этом.
— Хорошо-хорошо, — торопливо закивала она. — Но есть проблема. Я ведь не питаюсь человеческой пищей. Что родители Тийи будут есть все то время, пока будут отсиживаться у меня?
— Да, это вопрос, — задумалась Юля. — А что, у вас в деревне нет ни одного продуктового магазина?
— Целых три. Но продукты в них только для умертвий. Ведь в Приколье люди не живут.
— А если ты станешь покупать человеческую пищу в городе, это станет предметом вопросов и пересудов, так? — проницательно спросила Юля.
— Скорее всего, так. Меня ведь почти весь город знает, все в троллейбусах ездят. И вообще, обо мне любят посплетничать.
— Значит, нужна скатерть-самобранка, — задумчиво протянула Юля.
— Нужна, — вздохнула я. — Так где ж ее взять?
— Охохонюшки, — вздохнула Юля. — Как вижу, никак вы без меня, малахольной ведьмы, не справитесь с житейскими трудностями. Ладно. Опять жертвую своей кровью.
— Что ты собираешься делать? — немного испугалась я.
— Как говорят на "Фабрике звезд", проснись и пой!
Я испугалась сильнее. Юля говорила какими-то загадками. Это вообще-то для нее нехарактерно. Ладно, я решила помалкивать и смотреть, что будет.
Юля укусила себя за палец и немножко пошипела от боли. Показалась крупная капля крови. Мне вдруг стало видно, что эта кровь — ведьмовская кровь — светится, как будто красный фонарик со свечкой внутри.
— Где у нас восток? — спросила Юля. — Здесь у нас восток. А восток — дело тонкое.
Да что с ней такое, что она принялась разговаривать штампами?!
Юля подошла к восточной стене дома и на старых, бледно-желтых обоях нарисовала небольшой прямоугольник. Своей кровью. Едва она закончила сей творческий процесс, как кровь на стене засветилась, будто вольфрамовая нить под напряжением.
— Оккамледор! — сказала Юля торжественно. — Отверзись!
Что-то зашипело, и тут я увидела, как нарисованный прямоугольник превращается в маленькую дверцу и эта дверца отворяется. Мама дорогая!
Все мы, кроме Юли, конечно, замерли. А она скрестила руки на груди, как Наполеон при Ватерлоо, и сказала:
— Тетраолем! Явись!
Из темноты, клубящейся за дверью, показались две небольшие, но мозолистые и все в натоптышах пятки. Следом за пятками раздалось такое пыхтение, ворчание и хрипение, что я испугалась — вдруг хозяину пяток плохо? Что, если у него припадок или конвульсии? Или, чего доброго, базедова болезнь? В общем, как видите, меня тоже понесло не хуже Юли.
— Табуретку подставьте! — прохрипел обладатель пяток.
Я торопливо подставила под пятки табуретку и сказала:
— Уже!
— Теперь пятки щекочи! — потребовал обладатель мозолей и натоптышей.
Блин. Я нашла прут от веника и принялась щекотать пятки.
— Уй-юй-юй! — вскричал мозоленоситель и выпрыгнул из волшебного Ничто прямо на табурет.
Мы во все глаза уставились на него.
Это был гноттиб. Не гном, а именно гноттиб. Они, как о них говорят, живут в другом измерении, в каком-то непонятном мире и обладают неслыханными артефактами. При удачном стечении обстоятельств можно заполучить от гноттиба какой-нибудь невиданный предмет, но запросит он за него, как за "Мерседес-Геленваген". Так что все знают: с гноттибами связываться себе дороже.
Выглядел явившийся так, как и положено гноттибу: он был в застиранной форме спецназовца какого-то неизвестного государства. На голове красовался ярко-красный берет. В общем, ничего особенного.
— Благословен будь, представитель вольного племени гноттибов! — торжественно сказала Юля. — Мы рады, что ты откликнулся на наш зов.
— Ага. И вам не чихать, — ехидно поклонился гноттиб.
Только гноттибы умеют кланяться ехидно. Сто процентов! — И кто же меня додумался за пятки щекотать?
— Так ведь… — растерялась я, — вы сами просили.
— Ничего подобного! — возмутился гноттиб. — Я просил меня не щекотать, а потянуть. Есть разница?
— Но я точно слышала…
— Сейчас не об этом, — сказала Юля. — Почтеннейший гноттиб, у меня есть к тебе сделка.
— Неплохо, — потер ладони гноттиб. — Что ты имеешь предложить?
— Зелье от мозолей и натоптышей, — быстро сказала Юля. — Сварю через десять минут. Действует быстро, эффективно и безопасно. Без побочных эффектов. Не является лекарством. Отпускается без рецепта и предварительного согласования с лечащим психиатром.
— Ух ты! — загорелись красные глаза гноттиба. — Это просто отлично. Мне, пжалста, два литра этого зелья. Для себя и всей семьи. А взамен что нужно, красавица?
— Скатерть-самобранка.
— Ополоумели? — печально спросил гноттиб. — Это ж запрещенный артефакт!
— Да ладно, — недоверчиво протянула Юля. — Когда это скатерть успела попасть в Кадастр?
— Недавно пересматривали список разрешенных артефактов и вычеркнули из него скатерть. Она для человечества потенциально вредная.
— Это чем же? — удивилась я.
— Люди совсем охамеют и обленятся, если им подсунуть скатерть. Только и будут, что жрать. А работать перестанут.
— Резон, — пробормотала Юля. — Слушай, гноттиб, но нам просто до зарезу нужна скатерка. Может, если я добавлю к зелью еще порошки для повышения потенции, мы договоримся?
— Порошки мне без надобности, — гордо ответствовал гноттиб, — На преступление толкаете?
— Толкаем, — весело сказала Юля. — Так я варю зелье?
— Вари, — печально сказал гноттиб.
— И ладненько! — улыбнулась Юля. — Сварю такое, что закачаешься!
— Ну тогда ждите, — сказал наш гость и засунул коренастую руку в то самое отверстие в стене, где клубилась волшебная мгла. Раздалось гудение, потом какой-то звон. Наконец рука вернулась, и в ней была зажата невзрачного вида тряпка.
— Готово! — сообщил гноттиб. — Получайте.
Юля взяла в руки тряпку, развернула…
— Гноттиб! — сурово сказала она. — Ты меня надурил! Это не скатерть!
— Само собой, — сурово ответствовал гноттиб. — Ты что ж, хотела, чтобы я закон нарушил? За это по головке не погладят.
— Тогда что это такое? — мрачно спросила Юля, разглядывая малосимпатичную тряпицу.
— Это салфетка-самобранка, — пояснил гноттиб. — Функции те же, но ассортимент поменьше. Поскромнее.
— Салфетки, значит, не запрещены? — посветлела лицом главная щедровская ведьма.
— А про них вообще мало кто знает. Они даже в Кадастр не попали. Ну что, где зелье?
— Сначала проверим твою салфеточку, — сказала Юля. Позвала моих маму и папу, усадила за стол, расстелила на нем салфетку. — Закажите что-нибудь!
— Кофейку бы, — протянул папа.
— Молока и творога, — шепотом сказала мама, потрясенная всем происшедшим.
Салфетка пошла волнами. Потом волны опали, и на ней оказался стеклянный кофейник, наполненный бурой жидкостью, стакан молока и пачка творога "Простоквашино".
— Попробуем, — сказала Юля. Взяла у Ванессы из буфета чашки, налила всем (кроме нас с Ванессой) предполагаемого кофе.
— Внимание! — строго сказала она. — Я первой дегустирую. Мало ли что…
Она отпила кофе, почмокала губами, сказала наконец:
— Кофе неплохой. Кажется, "Максвелл Хаус". Только без сахара.
— Сахар надо было заказывать отдельно, — ехидно подмигнул гноттиб. Он заметно повеселел, когда понял, что его салфетка работает как надо.
Потом мама отведала молока с творогом. Все оказалось неплохого качества.
Мы все повеселели. Пищевая проблема для моих родителей была решена.
— Ну что, — заключила Юля, — тогда мы вас оставляем под охраной Ванессы.
— Но я же буду отлучаться на работу, — развела руками хозяйка дома. — Как тут быть?
— Возьми отпуск, — посоветовала Юля кондукторше. — Без оплаты.
— А на что я буду существовать? — плаксиво заявила Ванесса.