– Хельга, милая Хельга, – поцеловала щеку. – Я же тебе говорила, чтобы ты не доверяла Халисе, – ее глаза снова сверлили мои. – Почему не послушала? Он же мог убить тебя! – ее руки прошлись по моему обнаженному телу. – Ложись, – она указала мне на кушетку и отошла от меня, освобождая путь.
Но я так и не двинулась с места. Прижавшись спиной к стене, стояла на месте и лишь разглядывала эту девушку. Заостренные на кончиках уши, которые я заметила только что, уже говорили о том, что она не человек, и эти все ласки руками? Я, конечно, многое могла себе позволить, но вот лесбийскую любовь я как-то не воспринимала ни в каком виде.
– Хельга, ложись, тебе еще придется вымаливать прощение у Шейха, а для этого ты должна быть неотразимой.
И здесь произошло, то, что не подлежало моему контролю. Тело оторвалось от стены и, приняв приглашение мулатки, легло на кушетку. Я в это время словно со стороны наблюдала за ним и уже снова почувствовала прикосновения рук мулатки к груди через несколько минут. Хотела было взбрыкнуть, сбросить их с себя, но, увидев в смуглых руках кисточку и баночку с красками, поняла, что девушка намерена что-то рисовать. Немного помолчав и подумав, я решилась с ней заговорить.
– Как тебя зовут? – первый вопрос, хоть и не очень удачный.
Ее руки на миг замерли, а потом продолжили порхать над моей грудью и щекотать ореолы вокруг сосков, выводя на них узоры.
– Я думала, Хелена врет, – отведя от меня глаза, проговорила она, – а ты и правда не помнишь. Даже меня, – обиженным взглядом все же мазнула по мне.
Решив успокоить хоть как-то девушку, я подняла руку и дотронулась до ее плеча.
– Прости, но я не помню как-то местами, – соврала я.
Может, ее так легче будет вывести на откровение. Раз мое, точнее, не совсем мое тело и частичка мозга помнят ее и доверяют, то мне точно не стоит идти в разрез с его желаниями. Возможно, эти вылеты из тела организует бывшая его хозяйка, а уж она-то не может причинить вреда сама себе.
– Хадра, – она бросила короткий взгляд и перешла опять к своему творчеству. – Сегодня я не могу с тобой много говорить, гедзе, Хамас должен видеть в тебе чистую душу. Поговорим после. Если все закончится хорошо, то завтра.
Ее руки, уже закончив рисовать узоры на груди, перешли к моему лицу.
– Ты будешь сегодня неотразима, и даже Халиса уйдет на второй план, померкнув в тени твоей красоты.
Легкие движения, словно обдувал ветерок, порхали у меня на лице. Глаза мои были закрыты, и я могла бы уснуть, если бы мягкое прикосновение чуть выше лобка не заставило распахнуть ресницы.
– Здесь, – легкое прикосновение, – рисуем защитные символы.
Я уставилась на нее.
– Ты всегда так делала, чтобы не понести от Шейха, – эти слова были сказаны мне на ухо и так тихо, что я еле расслышала их.
Я кивнула головой. Еще пара штрихов, и я была готова.
– Вставай, – скомандовала Хадра.
Я поднялась и, оглядев себя, пришла в восторг. Мое тело было покрыто тонкими линиями рисунка. Витиеватые узоры закручивались вокруг моих сосков, и те спелыми ягодами свисали с веток, а снизу, где чуть выше лобка мулатка спрятала замысловатые символы, словно от корня, поднимался вверх побег, раскрываясь у вершины. Боди-арт настоящий.
Я с благодарностью посмотрела на Хадру. Пока мы шли до двери, она мне шептала напутственные слова:
– Станцуй ему, Шейх это любит. И моли о прощении, скажи, что это была случайность, и что ты просто поранилась. Он обязательно тебя простит.
И вот я, склонив голову и согнув спину, выхожу из комнаты, где, теперь точно знаю, живет человек (ну, почти), которой мне сможет помочь.
В коридоре меня уже ждала Хадия, через ее руку было перекинуто платье, как мне показалось сначала, но, когда она его отдала мне, я поняла, что это повязка на бедра. Красного цвета, длинною в пол, она была украшена по поясу мелкими блестящими камнями. Когда же я ее повязала, то увидела, что по бокам есть два разреза, отороченные золотой тесьмой. Я оголила пупок и, пройдясь по волосам растопыренными пальцами, причесала их, глянула на женщину. Та в ответ протянула мне гребень.
– Расчешись, – и двинулась вглубь коридора.
Я следовала за ней, по дороге расчесывая волосы. Как ни странно, они не путались и сразу ложились ровными локонами, накрывая мою спину. Очередная дверь. Хадия остановилась, я замерла рядом с ней.
– Вот и покои Шейха Хамаса. Когда зайдешь, не забудь склонить голову и поздороваться, – она закатила глаза, потому что на моем лице, я это почувствовала даже, вырисовалась паника. – Ты и вправду все забыла?
Почему-то они мне не верили, и где-то на миг в ее глазах промелькнуло сожаление, но оно тут же сменилось злорадством.
– Ну, ничего, если будешь включать мозг хоть иногда, то хуже, чем в прошлый раз, тебе уже не будет.
Она отошла на несколько шагов в обратном направлении по коридору. Обернулась.
– Ты же не кошка, – зло сверкнули ее глаза, – и девяти жизней у тебя нет.
Тихий смех прокатился эхом по коридору, и Хадия быстро зашагала прочь.
Я стояла и не могла вздохнуть. Мое тело сковал страх и предчувствие чего-то неизбежного, и…
– Я долго тебя еще буду ждать? – громогласный голос, что ворвался в тишину коридора, заставил меня вздрогнуть и сделать шаг к двери.
Дрожащими руками я схватилась за ручку и толкнула ее от себя. Двойные створки разъехались в стороны, и по глазам полоснул яркий свет. Я зажмурилась.
– На колени, – услышала приказ и тут же под непреодолимой силой упала вниз.
«Неужели начинается все сначала?» – промелькнула мысль в голове, и на глаза тут же навернулись слезы. Волны боли прошлись по моему телу.
«Что же ему сказать? Что же сказать?» – взвыл мой внутренний голос.
– Господин, прости, – насколько могла, громко выдохнула я.
Боль немного отступила.
– Еще, – не просьба, а приказ.
– Повелитель, – протянула я на одной ноте, не повышая голоса, почему-то уверена была в том, что именно так он любит, – прости, я-а виновата.
В это время потихоньку ползу к нему ближе, и дикий страх, что сейчас борется во мне с любопытством, разрывает меня на части.
Руки скользят по полу, и я понимаю, что ладоням и коленям тепло. Дивлюсь тому, что возможно здесь, в этом мире, тоже знают о существовании теплых полов.
– Стой, – прервал мои размышления голос Шейха.
Я остановилась как вкопанная. Застыла на месте склонив голову и потупив взгляд. Мужчина молчал, а мое дыхание убыстрялось, сбиваясь с ритма, и мне приходилось задерживать его, чтобы хоть как-то привести в порядок свои вдохи и выдохи, а также и мысли, которые путались в моей голове, и от этого я себя чувствовала некомфортно.
Слышу, как по кафелю ступает твердыми шагами мужчина. Подходит ко мне, и я уже могу рассмотреть его ноги. Загорелые щиколотки без намека на волосатость, ступни овиты кожаными ремешками сабо. В этот момент по моей спине прошлось что-то острое, немного давя на позвоночник, но боли не было, я выгнула спину, словно кошка, которая требует ласки хозяина.
Обратный ход, и на коже чувствую тепло, нежные руки у Шейха, и от них исходит жар, разливается по телу, заставляя меня вспыхнуть.
– Танцуй, – хрипловатый голос повелителя заставил задрожать, вибрации его приказа словно прошли через меня, и я начала медленно подниматься.
Шейх стоял за моей спиной, и я почему-то не спешила поворачиваться к нему лицом. Потом до меня медленно начало доходить, что я должна танцевать. Что танцевать? Судя по тому, что на мне надето, это должен быть танец живота, но мои познания в этом направлении очень скромны. Вообще-то у меня был навык танцевать на шесте. Опять же благодаря Насте, нашей бухгалтерше. Она поперлась на стрипденс и потащила меня с собой. Я хоть и упиралась первое время, но потом втянулась. Правда с повышением на работе мне пришлось забросить это дело, но вот видимо, все было не зря.
«Хлоп!» – разнеслось эхом по спальне.
О, да, спальня, конечно, была восхитительна. Все стены увешаны гобеленами без рисунков, но цветовая гамма подобранна так, что позавидовать мог бы любой дизайнер. Большая хозяйская кровать стояла посредине необъятных размеров комнаты. Балдахин, покоившийся на массивных столбах, придавал ложу поистине царский вид.
Еще хлопок, и я покачнула бедрами, отвлекаясь от созерцания комнаты.
«Нужно угодить», – скорее почувствовала это нутром, чем осознала.
Шейх начал хлопать интенсивнее, а мои бедра уже выписывали восточные па. Руки поднялись вверх, оголяя грудь и выставляя ее напоказ. Я чувствую каждое движение, пропускаю его через себя, обстановка этому способствует. Это все так необычно и волнительно, что голова отключается напрочь, и на смену разуму приходят животные инстинкты.
Прикрываю глаза и начинаю прислушиваться к себе. Мне это нравится: и ощущение неизвестности, и то, что сейчас за моей спиной стоит не совсем человек. Я его помню, хоть теперь и не могу представить, какие эмоции он вызовет во мне сейчас, когда я наконец-то осознала, что мир, в котором я сейчас нахожусь, это далеко не дом. Возможно, моя душа переселилась в другое тело, почему-то я это допускаю, но мне непонятен момент – отчего судьба или Вселенная оставили мне память о прошлой жизни. Все эти мысли кружатся в голове, а мое тело кружится под быстрые хлопки Шейха.
Прислушиваюсь и понимаю, что в комнате стоит тишина, звучит только мое дыхание, прерывистое и тяжелое. Распахиваю глаза и натыкаюсь на тяжелый взгляд повелителя. Темный, почти черный, он не отпускает меня, и я в нем тону. Руки и ноги немеют. Хочу моргнуть, чтобы сбросить оцепенение, сил нет. Глазам больно от того, что они не получают живительную влагу. Его рука касается моей щеки, и я наконец-то моргаю и делаю вдох. Оказывается, я все это время и не дышала.
– Ты меня сегодня радуешь, дриада, – низкий гортанный голос заставил вновь затаить дыхание, но лишь для того, чтобы сделать вдох полной грудью и втянуть в себя его запах. Потому что рука Шейха от щеки прошлась по моим губам, оставляя горящий след на них. По шее спустилась к моей груди. Щеки вспыхнули, но в полумраке, что теперь окутывал комнату, навряд ли это было заметно.