– Халифа, мне нужно с тобой поговорить, – решилась я все-таки на разговор.
Мне нужна чья-то поддержка, а так я не смогу, не вынесу той тоски, что на меня навалилась во сне. Мне нужно узнать подробности о жизни Хельги во дворце.
Кальфе глянула на меня. И по ее глазам я поняла, что она знает, о чем я хочу ее спросить.
– Не сейчас, Хельга, слышишь, мы уже приехали, – она замолчала, прислушиваясь к доносящему снаружи звуку.
До моих ушей донеся нарастающий гул голосов. Я затихла в предвкушении.
Через несколько минут арба остановилась.
Тут же в прорезе ткани кибитки показалась голова охранника.
– Прибыли, – коротки и ясно, без лишних слов.
Мы, корячась, слезли с высокой телеги, одернули паранджу и в сопровождении того же слуги направились в противоположную сторону от гомона, раздающегося из-за стены.
– А куда мы, Халифа? – не удержалась я от вопроса, когда поняла что, женщина все дальше и дальше уводит меня от шума. – Рынок-то с той стороны, – я махнула рукой в нужном направлении.
Женщина глянула на меня из прорезей паранджи.
– Не болтай много, – шикнула.
– Ну, что сразу кипятиться? – бормотала я себе под нос. – Неужели просто нельзя сказать, куда мы идем? Почему меня все время тащат куда-то и держат в неизвестности?
Впереди перед нами появилась арка. Я, насколько было возможно, устроила прорезь на лице удобнее и с интересом смотрела, как через эту самую арку снуют туда-сюда женщины в таких же одеяниях, как мы.
Халифа, не замедляя темпа, шла прямиком туда. Снова послышались голоса. Причем здесь было более отчетливо слышно, что говоров много и языков, скорее всего, множество, и из-за этого они сливаются в монотонный звук.
Женщина зашла в проход. Я последовала за ней.
– Красавица, смотри, какие у меня ткани! Не проходи мимо! – тут же послышался слева голос торговца.
Я на миг замедлила шаг, но сзади меня подтолкнули в спину. Охранник, что следовал за нами, ни на миг не выпускал ситуацию из-под контроля, и лишь только поэтому мы поспевали за Халифой, которая лавировала средь снующего народа, как рыба в воде.
– Не отставай, госпожа.
А у меня не получалось не отставать. Это чертова ткань сковывала движения и не давала делать широкий шаг. Мне даже не представлялось случая осмотреться вокруг. И я не могла понять, что так гонит Халифу бежать вперед.
Наконец-то я увидела застывшую впереди спину кальфе, но меня привлекла не только ее спина. Я немного притормозила. Оглянулась. Оказывается, впереди была нескончаемая шеренга спин. И чем ближе я подходила, тем четче понимала, что эти люди окружили что-то и смотрят. Мне стало не по себе, и подходить расхотелось. Но я понимала, что деваться-то мне и некуда вовсе, и еще это мерзкое любопытство, которое поднимается из глубины и, как щупальца осьминога, пытается присосаться и вылезти наружу. И противостоять, самое главное, ему очень сложно, и я делаю шаг ближе к Халифе. Подхожу вплотную и выглядываю через плечо.
Передо мною простиралась необъятная выемка в земле. Будто хотели вырыть бассейн, потом передумали и, сделав посредине возвышение типа помоста, стали проводить здесь показы. Именно сейчас тут и был показ.
– Сегодня здесь праздник, – шепчет мне на ухо кальфе. – Смотри, – она незаметным жестом указывает мне в правую сторону, и я замечаю, что там, на возвышенности, стоят четыре трона. Один из них пустует, но вот три заняты. – Это правители соседних земель. Они каждый год приезжают именно в этот день в Адамаск, так как здесь собираются все купцы с разных уголков наших необъятных земель, и пробудут здесь примерно семь дней.
Я глянула на нее. Значит, мне действительно повезло, что Шейх дал позволение выйти в город именно сегодня, чтобы поприсутствовать на таком знаменательном событии. И получается, как и на всех базарах, самые смачные – дни это первые, когда новый товар лежит на прилавках и ждет своих покупателей. Но тогда непонятна стратегия Халифы.
«Почему мы не идем к прилавкам? – я огляделась. – Или где тут товар-то?»
Но позади меня стоял охранник, а дальше уже пристраивались люди. Им тоже, наверное, хочется посмотреть, что здесь будет происходить.
– Кальфе, а что мы стоим-то тут? – не выдержала я.
Все-таки на жаре да в этом одеянии хотелось уже побыстрее оказаться во дворце, в своей прохладной комнате.
– Скоро уже, – шепнула она. – Ага, вон, смотри, начинается.
Я устремила свой взгляд на арену. Из-за телеги, что стояла поодаль, вышел человек, одетый в длинную тунику цвета кофе с молоком. В его руках была цепь, она поблескивала в свете ярких лучей. Он дернул ее на себя. Она натянулась, а потом показалась первая девушка, за ней вторая…
Я тихо охнула. Не может быть! Прошло несколько минут, а девушки все шли и шли, выстави руки перед собой, потому что именно на них позвякивали оковы. Их тела ничем не были прикрыты, все женские прелести выставлены на обозрение. Я настолько была ошарашена зрелищем, что вперилась в происходящее и не могла отвести глаз. И вот наконец-то сцена была заполнена голыми девичьими телами.
– О, всемогущие Повелители песчаных стран! – начал говорить мужчина, в чьих руках до сих пор находилась цепь. – Мы собрали этих прекрасных дев с разных уголков нашей необъятной земли. Оцените их и купите себе самый лучший товар!
У меня во рту пересохло. Я пыталась сглотнуть, но не могла. Язык шершавой поверхностью карябал небо, глаза предательски защипало.
От тронных кресел отделилось по одному человеку. Все статные, гибкие чернокожие мужчины. Их тела облачены в светлые туники, на головах повязаны тюрбаны, вот только не одинаково они были повязаны. Я так предположила, что в разных городах по-разному носят эти головные уборы.
– Евнухи шейхов, – неожиданно шепнула Халифа, – сейчас будут выбирать рабынь, – потом глянула на меня из-за вуали паранджи, прямо в глубину глаз. – Смотри, как тебе повезло, ты такому унижению никогда не подвергалась, – она замолчала и прежде, чем отвернулась, я заметила, как в ее глазах промелькнули горечь и боль.
Значит, подвергалась она. Тем временем, на помостах начала происходить вакханалия. Евнухи, глядя на своих хозяев, начинали отбирать девушек, и тут же продавец отвечал на вопросы. От его ответа зависел осмотр бедняги, но ни одна не ушла от того, чтобы ей не залезли в рот и не проверили уши, а также глаза, ногти, подмышки, трогали груди и, конечно же, проверили на наличие девственности. Это и без слов было понятно, когда по щелчку пальцев возле того или иного евнуха появлялся сморщенный старичок с крючковатыми пальцами. Он ловко скользил в промежность юных дев и с задумчивым взглядом, высунув язык, причмокивал им, потом, видимо, нащупав то, что искал, одобрительно кивал, и тогда, уже евнухи, накидывая на девичьи плечи простыни, указывали купленным рабыням, куда надо встать.
– Халифа, я больше не могу на это смотреть, – возвела я глаза к небу.
Но женщина, будто не слыша меня, продолжала стоять и смотреть на происходящее. Мне ничего не оставалась, как быть рядом.
И я все думала, как так можно поступать с живыми людьми, в моей душе все переворачивалось. Вмиг захотелось вернуться домой, в цивилизацию, и я даже для убедительности ущипнула себя.
– Ой, – вскрикнула, потому что получилось очень больно.
– Я хотела, чтобы ты увидела, за что должна быть благодарна Шейху, и чтобы ты больше не вытворяла ничего, что советует тебе неуемная Халиса.
Я хотела возразить, сказать, что сейчас я изменилась и уже никуда не собираюсь убегать и уходить.
– Она старшая жена Шейха и хотела всех наложниц и рабынь, которые перешли в статус гедзе и игбал, отвадить от Шейха, но тогда она еще не знала, кто такой Хамас и что… – она замолчала, так как наше внимание привлекли ор и гам, донесшиеся с помоста.
Правители уже покинули свои места, забрав новых рабынь с собой, а те девушки, что остались стоять на месте, оказались в лапах простых купцов, что щипали их и тыкали в ничем не прикрытые тела своими грязными и толстыми пальцами. Девушки кричали от страха, а работорговец громко ругался, отгоняя слишком наглых кнутом, защищая свой товар и одновременно пытаясь сговориться с реальными покупателями. Мое сердце так громко и быстро стучало, что мне казалось, будто еще немного, и я свалюсь в обморок из-за увиденного.
– Ладно, Хельга, пошли. Боюсь, то, что будет твориться дальше, тебе ни к чему видеть, – Халифа наконец-то развернулась и пошла в обратном направлении, в сторону разноперой толпы, что распростерлась на многие километры в разные стороны.
Глава 12
– Сын мой! – разнесся эхом под сводчатым потолком приятный женский тембр. – Объясни своей матери, зачем тебе дети от этой безродной девчонки?
За длинным столом сидели трое. Хамас даже перестал жевать. Глянул на мать вмиг почерневшими от негодования глазами. Та быстро отвернулась и уткнулась в свою тарелку, медленно пережевывая пищу.
– Я хотела сказать, – не успокоилась женщина и продолжила, – что вполне хватит и родства с шейхом западных границ, отцом Халисы. Можно его попросить о помощи.
Громкий стук о столешницу обеденного стола заставил посуду подскочить на месте, а женщин – замереть в тех позах, в которых они только что находились.
– Ты что, опять собралась мне диктовать свое видение сложившейся ситуации? – гневным голосом проговорил он. – Ты, – он ткнул в жену пальцем.
Она уставилась на него немигающим взглядом, и это сразу же заставило ее зрачки превратиться в вертикальные.
«Злится», – понял Хамас.
– Ты что хочешь, Халиса? – спросил изменившимся голосом Шейх, теперь он звучал обманчиво приторно-сладко. – Чтобы я приказал слугам высечь свою мать за то, что ты не хочешь, чтобы мой род увеличивался? Или возможно, ты считаешь, что только ты достойна вынашивать мое семя? Халиса, что?
Жена сидела молча, в прямую линию вытянув спину. Шейх перевел взгляд на мать, которая и не жевала теперь вовсе, а вся побледнела, и даже нижняя губа затряслась.