Тело покрылось испариной. Тяжелой выдохи и еле заметные вдохи, а Хамас все двигался и двигался, наполняя с каждым толчком мое тело мощными зарядами. Я вся как комок наэлектризованных ионов, готовых в любую секунду разорваться внутри меня ярким фонтаном острого наслаждения.
Хамас двигается по нарастающей, заставляя вторить, каждому его движению. Я уже на грани, готова сорваться в черную дыру небытия. Но мужчина держит крепко, не давая упасть.
– Еще, – задыхаясь проговаривает он, – подожди, меня.
А я слышу его уже будто через преграду в ушах. И вот оно. Хамас врывается в меня горячей лавой, что омывает все мое естество. Слышу себя со стороны. Слышу, как из груди рвется протяжный, надрывный стон. Закрываю глаза, потому что хочу сморгнуть влажную пелену, что застлала их. Любовь. Меня поглотила страсть к Хамасу, любовь размотала по стенкам осознания этой истины. Как я теперь смогу без него? К моей спине прижимается влажная от пота грудь Хамаса. Он шепчет мне на ухо неразборчивые слова. Понимаю из них только отдельные, и «ангел» звучит постоянно. Я льну к нему. Шейх садится на колени и прижимает к себе теснее. Его ладонь блуждает по моему животу, по груди. Я ловлю его руку, сплетаю наши пальцы и подношу к губам.
– Мой, – шепчу одними губами.
Хамас щекочет теплым дыханием мое ухо.
– Ты моя, Хельга, моя, – шепчет он.
И я с ним соглашаюсь, киваю в ответ, и меня неожиданно накрывает своим покрывалом непроглядная тьма. Кружит, затягивает в глубь без сознания. Я пытаюсь выбраться наружу, но мои руки быстро устают, и я, закрыв глаза, погружаюсь в недра ночи.
Стальными холодными кольцами что-то обвило мое тело. Хотела потянуться и выбраться из этого плена, но не смогла. Меня будто заполняла тягучая нуга. Ага, древо. Вспомнила эти ощущения. Видимо, когда вырубилась после секса с Хамасом, мне снова стало плохо, а вот теперь мне действительно хорошо. Ощущение полной свободы и удовлетворенности внутри обнадеживали. Сейчас не чувствовала никакой тоски и одиночества. Нежусь в этом покое, но вот холод, что морозит мою кожу, вносит ощутимый дискомфорт. Пытаюсь открыть глаза, и первое, что меня приводит в ступор, это неясное зрение. Не паниковать. Сморгнуть. Еще раз. Открываю глаза, и прямо передо мной осклабившееся змеиное лицо… «Халиса», – пронзает мое существо осознание. Я беззвучно кричу от ужаса. Это чудовище смотрит мне в глаза, не отрываясь, сверлит своими вертикальными черными зрачками. Две дырки вместо носа выдувают смрадный воздух, которым я вынуждена дышать.
– Тварь, – шипит она, и когтистые руки царапают кору дерева.
Я в попытке защититься отшатнулась от нее и неожиданным образом переместилась вверх. Застыла. Халиса, ощерив рот, метнулась ко мне.
– Я бы тебя сгноила в болоте, как ты того и заслуживаешь, – продолжала она неистовствовать. – Это из-за тебя я стала такой! Ты во всем виновата! – выплевывала она мне обвинения. – Чертово дерево!
По мне прошелся легкий электрический разряд, но нет, мне не было больно, скорее даже приятно, будто кожа зудит в том месте, где ты не можешь почесать, а когда получается, по телу пробегает дрожь. Вот так же и здесь. Полный восторг.
Но вот видимо Халиса со мной не была согласна. Она, прищурив глаза, взвыла, или нет, скорее, гортанный шипящий рык вырвался из ее груди, и она, отпустив дерево, упала всей своей немалой тушей на землю. Мне стало до ужаса жутко, когда она отползла на несколько метров от дерева и крадущимися перебежками направилась в сторону рядом лежащего валуна.
Я наблюдала за ней и пыталась понять, что она там увидела. Та-а-ак. Надо проверить. Тянусь сознанием выше, туда, где толстая ветвь отходит от ствола и простирается ввысь. О-о-опа, и я, как на лифте, скользнула по тягучим потокам энергетики древа.
Хамас? За валуном сидел Шейх собственной персоной. Глаза прикрыты, и лицо в свете солнечных лучей, что падали на его кожу, казалось спокойным. Будто и нет в нем никакого зверя, которым все меня пугают. Сейчас вижу перед собой красивого мужчину с оливковой кожей, мускулистые руки спокойно опущены на пах, откуда начинаются витиеватые узоры тату. Черные волосы ниспадают на плечи. Хотя нет, не такое уж и безмятежное было его лицо: под глазами залегли темные круги, что не сразу бросились мне в глаза, и брови постоянно хмурились, сходясь возле переносицы. Ему будто снился тревожный сон. Миг, и на его шею, будто удавку, Халиса накинула кончик хвоста. Реакция Хамаса была мгновенной. Я закричала, как мне казалось, в голос, когда из-за валуна выползло тело змеи, и в руках Халисы блеснула холодная сталь. Она пронзительно завизжала и кинулась с кинжалом на Хамаса. Я метнулась вниз и попыталась так же, как и в прошлый раз, вырваться из тягучих объятий древа.
«Пусти», – мысленно взмолилась я дереву.
И оно услышало меня. В спину вонзились острые иглы тока, я выгнулась дугой, закрывая от боли глаза, и подалась вперед. Руки с силой рванулись наружу, и я почувствовала, как их обдало теплым воздухом. Кто-то схватил мои ладони, потянул на себя. Я распахнула глаза, но в первые секунды зрение мне отказало, и душу, будто льдом, охватил страх. Кто это? Моргаю так быстро и часто, насколько это может позволить себе человек. Наконец-то пелена спадает, и я вижу, что передо мною, как и в прошлый мой выход из древа, стоит сатир.
– Здравствуй, Хельга, – шепчет он мне в лицо и продолжает помогать выбраться наружу. – Нам нужно уходить немедленно, – с его губ срываются короткие фразы. – Пока Шейх борется с Горгоной.
– С кем? – зачем-то переспросила я его, не понимая, что вообще он здесь делает, и почему я с ним должна бежать.
А тем временем, Фирс подхватил меня под колени и закинул себе на плечо.
– Что ты делаешь? – срывается с моих губ вопрос, когда парень делает первый огромный прыжок, и мы удаляемся от валуна на несколько метров. Резкое приземление, и из легких выбивает воздух. – Отпусти, – хриплю ему в спину, а сама взгляд не могу оторвать от валуна. Я не вижу, что за ним происходит, но помню, насколько острое лезвие было близко к своей цели. По щекам текут слезы.
Новый прыжок в бок, и теперь нас скрывают густые заросли.
– Отпусти, – вновь всхлипываю я.
Но парень будто и не слышит моих просьб. Во мне вскипает злость, и я начинаю колотить по его спине кулаками.
– Отпусти, отпусти! – повторяю я, сопровождая выкрики ударами.
Сатир не останавливался ни на минуту. Я почувствовала, как у него сбилось дыхание, лишь спустя минут двадцать. Парень остановился под пышной кроной дерева, которое напоминало иву. Ветви спускались вниз до земли и были украшены тонкими продолговатыми зелеными листьями, между которыми виднелись мелкие цветы. Оно было усеяно желтоватыми точками. Я попыталась заострить внимание на дереве, лишь бы не встречаться с глазами сатира.
– Сейчас немного передохну, и пойдем дальше.
Я привалилась спиной к стволу и прикрыла наготу распущенными по плечам волосами. Почему-то сейчас во мне возникло чувство собственничества. Не хотела, чтобы меня видел кто-то голой, кроме Хамаса.
– Там, за холмами, что в дне пути отсюда, начинаются земли кентавров и дриад. Хамас не посмеет туда сунуться.
Я смотрела на него изумленным взглядом человека, которого не поставили в известность о готовящемся похищении. Сатир, видя мое замешательство, сделал шаг в мою сторону. Я вжалась в гладкую прохладную кору дерева.
– Не подходи, – выставила руки вперед в предупреждающем жесте.
– Что с тобой? Моя нимфа, – теперь на его лице читалось изумление. – Мы же давно хотели убежать, и вот он, этот шанс!
Он все же подошел ко мне вплотную, и мои ладони уперлись в упругую грудь.
– Я же люблю тебя, – проговорил он с придыханием, и его губы потянулись к моим, но я отвернулась, и они ткнулись мне в шею.
– А я тебя – нет, – в первые за все время, что живу, я так откровенно отказала человеку. Ну… почти человеку.
– Как? – в голосе появились холодные нотки.
Короткое слово, но откуда-то я почувствовала, что мой ответ совсем не понравился ему.
– Это не может быть правдой! – качая головой, он взял меня пальцами за подбородок и повернул к себе, а его тело прижалось к моему так плотно, что волосы на его нижних конечностях неприятно впились мне в кожу.
– Это правда, Фирс, я тебя больше не люблю!
Мы стоим и сверлим друг друга взглядом.
– Я не Хельга, Фирс, слышишь?
Шум в зарослях, и я отворачиваюсь, прерывая зрительный контакт первой. Сатир даже не успел повернуть головы, как позади него я увидела черные вихри глаз Хамаса. Лицо Шейха исказил звериный оскал, очень напугавший меня. Я метнула взгляд на сатира, почувствовав, как что-то горячее стекает по моему животу и ниже. Голубые глаза парня застыли стеклянными озерами, впившись в мое лицо. Опускаю взгляд и вижу, что из живота Фирса торчат длинные звериные когти, а рот Хамаса застыл в чудовищной улыбке.
Голова пошла кругом от запаха свежей крови. Ее соленый привкус я даже почувствовала во рту. В глазах кругами начало расплываться зеленое окружение, тут же перекрашиваясь в красный.
Я начала оседать на землю, мое сознание пыталось ускользнуть из реальности.
«Давай же уже!» – просила я его. Боялась открыть глаза и увидеть Хамаса. Зверь. Демон.
Но сильные руки подхватили меня. Я почувствовала, как Хамас прижал меня к груди.
– Прости, – прорычал он. – Не хотел, чтобы ты когда-либо увидела меня в таком состоянии.
Его слова я разбирала с трудом, потому что его голос больше походил на утробный рык, но суть, суть была ясна, как божий день. Я теперь увидела в нем зверя. Страх огромным айсбергом застыл внутри.
«Как теперь быть?!» – кричало сознание, а тело напряглось до такой степени, что все мышцы свела судорога. Я начала мелко подрагивать.
– Потерпи, μου Άγγελέ [му ангелос](мой ангел), потерпи, – он крепче прижал меня к груди. Его мягкие губы я почувствовала у себя на лбу. Мягкие. И именно это меня успокоило. Я погрузилась в сон.