— Ясно, — киваю я с уважением. Раз ждет, значит, уже молодец. Пусть скучает и грустит дальше. Иногда действительно нужно именно это.
Мы болтаем пару минут обо всем подряд, потом прощаемся, и я возвращаюсь к друзьям. Они уже успели познакомиться с какими-то девчонками явно свободных взглядов.
— О, а вот и Денис! — радуются они. — Давай к нам.
— Я домой, а вам удачно потусить, — сообщаю сразу. — День переведу щас. Спишемся, — киваю и иду к выходу. У меня стойкое ощущение, что в клубе я нахожусь в последний раз в жизни. Даже не представляю, что мне здесь делать еще.
Ренат догоняет на первом этаже.
— Всё нормально? — спрашивает он. — Ты с девушкой уходишь или случилось что?
— Один. Всё нормально. Ты прав, я не в духе, не хочу портить настроение. Вы веселитесь.
— Ты не портишь. А эта брюнетка?
— Сказала «нет», — пожимаю плечами.
— Когда тебя это останавливало? Эй, брат, я тебя вообще не узнаю! Возвращайся сейчас же наверх и зубами вырви у нее телефончик!
— Не-е. Если девушка говорит «нет», значит, это «нет», — выдаю я глубокомысленно.
Прощаюсь и иду на улицу, радуясь, что лягу до полуночи. Завтра к матери поеду, помочь надо. А в воскресенье на работу.
Жара с самого утра стоит такая, будто не май на дворе, а конец июня. Мы с дядей Сашей заняты посадкой картошки уже два часа. Вокруг нас куча родственников, с которыми видимся лишь по самым громким праздникам.
Засадить плантацию картошки — это не столько необходимость в нашей семье, сколько ритуал. Повод всем собраться вместе, вымазаться в грязи, потом отпариться в бане, выпить пива и поболтать за жизнь. В общем, лучше пропустить новый год, чем картошку.
— Что-то работают только Денис и Саша! — возмущается мама. — Остальные поболтать приехали? Коля, Витя, что такое?
— Всё в порядке, Маша, не нуди! У нас перекур на пять минут буквально.
Мы с дядей Сашей переглядываемся и утраиваем усилия. Да, пусть наши с ним отношения далеки от идеальных, но в такие моменты мы всегда, не сговариваясь, объединяемся против общего врага — родни по маминой линии.
Мама у меня добрая, всех готова простить и принять. Практически. Вот и с братьями своими, которые ей не помогали после смерти отца, тоже общается. По рассказам бабушки и тети Вики я знаю, сколько мама в те годы работала. В ясли отдала меня рано и плакала по этому поводу. Договорилась по блату, чтобы взяли раньше возраста. Так и шел потом всю жизнь — самый младший в классе, институте. Отсюда, наверное, мне легче общаться с теми, кто старше. Всю жизнь так. Привык.
Когда я будучи ребенком болел, и ее на больничные не отпускали, никто из братьев, сестер и теток ей не помогал. Лишь злорадствовали, что сама виновата, ребенка без мужа родила. Она им всё это простила спустя время. А я не уверен, что простил. Мне ее жаль очень сильно. Трудно ей приходилось. Мы долго жили просто вдвоем, она мне всех заменяла. Особенно важный человек, в общем.
Так вот. Болел я много, девать меня было зачастую некуда, и со мной сидела бабушка Люси. Мы ж с Люсей в одну группу в саду ходили и болели часто по цепочке.
Она, кстати, тоже здесь. Но другом конце поля с родителями. Говорю же, все собрались.
В очередной раз переглядываемся с дядей Сашей и продолжаем работать. Быстрее закончим, быстрее в баньку и домой. Мне на построение завтра вставать в пять утра, хочу лечь пораньше.
После бани и ужина я иду в дом, чтобы переодеться. Мама встречает на кухне. Взгляд невинный, на лице улыбка — сразу видно, задумала что-то. И подкараулила.
— Денис, ты всё, поехал? — спохватывается она.
— Да, на электричку хочу успеть. Машину оставляю, пока ненужна будет. Как и обещал, возвращаю в идеале и с полным баком. Спасибо, очень выручили. Дядю Сашу уже поблагодарил.
— Да ничего, мы редко куда-то ездим. Всё здесь, рядом.
Потом она вдруг всхлипывает горько, подходит и обнимает меня. Вот блин. У меня очень молодая и современная мама, но когда дело касается моего отъезда куда-либо, она ведет себя неадекватно. Сразу какой-то маленькой становится и старше своего возраста лет на десять минимум.
— Мам, ну перестань. Всё нормально. Мам. Ну чего ты ревешь-то? С ума сошла?
— У меня предчувствие плохое, Денис, — начинает захлебываться. — Вот смотрю на тебя, и в груди давит.
— Опять двадцать пять! Оно у тебя всегда такое.
— Нет! Когда ты в армию уходил, я спокойна была. Даже радовалась.
Я смеюсь, а она плачет.
— Прекрати, ты же знаешь, что я это не люблю. Сдам на краповый берет и вернусь. Вдруг с первого раза получится? Дядя Саша аж до середины июля дома. Если помощь понадобится — наберешь, пацаны приедут, никаких проблем. Как обычно в общем. В режиме живем.
— Не знаю, Денис. Неспокойно мне. Чувствую, что не нужно тебя отпускать.
— Мама-а, — тяну я не без раздражения. — Ну вот чего ты себя накручиваешь и меня заодно? Кому от этого легче? Посмотри на меня — здоровый лось, что мне станется?
Мама фыркает, идет к холодильнику. Формирует какие-то контейнеры мне с собой. Тут без вариантов, легче взять молча, чем спорить.
— Видел? — она понижает голос и морщит нос, что говорит о крайней степени негодования. — Пришла Люся. Совсем стыда нет, что ли? Я думала постесняется. Специально вьется вокруг. Пронюхала, что ты здесь и один будешь. Пользуется нашей дружбой с Викой. Ты только за порог, они опять начнут свою песню — что ты невинности девочку лишил и не женился.
— Девочка была совершеннолетняя.
— И я о том же! Нашли, чем спекулировать! Дуры!
— Мне всё равно, мам, я Люсю даже не заметил. Весь в своих мыслях. Не с ссорься с тетей Викой из-за меня, лады? Не стоит того.
Она вздыхает.
— Не буду. Денис, я, честно говоря, — начинает мяться, — немного скучаю по Ксюше. Когда вы встречались, мне спокойнее на душе было.
— Мам, не начинай.
— Вот опять не начинай! — вспыхивает она. — Что ни скажу — всё не начинай. Какой же ты противный становишься, как отец твой, ей-богу! А я возьму и начну! Начну и продолжу, и ничего ты мне не сделаешь! Стой и слушай! Мне Ксюша нра-ви-лась! Хорошая девочка и тебя любила. Всегда всё спрашивала, и смотрела как на тебя… нежно. Приветливая. Умная. Всё у нее правильно, по пунктам, как и должно быть. Может, еще помиритесь?
— Нет, мам.
— Ты бы позвонил ей, сказал, что едешь сдавать на свой берет. Она бы переживала, ждала, — не унимается.
— Я бы позвонил, но толку не будет.
— Почему не будет? Ты ясновидящий? Может тебя на битву экстрасенсов отправить? Денег заработаешь!
— Потому что не воспринимает она меня всерьез! — срываюсь эмоционально. Голос не повышаю, разумеется, но показываю, что острая тема.
Мама застывает, молчит.
— Всё время мне своего бывшего мужа в пример ставит, — продолжаю я чуть спокойнее. — То косвенно, то вообще прямым текстом. Он для нее — вау, а я никто. Место пустое. Так, щенок, сопляк. К его мнению она прислушивается, мои же советы демонстративно игнорирует. Поступки осуждает. Он для нее номер один, понимаешь? А я… — обрываю себя. — Вот сейчас поднимусь немного. Стану кем-то. Первым. Тогда, может… — хмыкаю. — Может и позвоню.
— Денис…
— Мне стать надо кем-то, понимаешь? Чтобы уважала меня, считалась со мной. Иначе никак, — отворачиваюсь. Иначе поубиваем друг друга.
— Так а может… поздно уже будет, — говорит мама очень тихо и растеряно. — Когда ты звонить надумаешь.
— Может, мам, и поздно, — отвечаю твердо. А потом вдруг говорю как есть. Кому еще признаваться, если не матери: — Но не могу я на вторых ролях. Не могу и всё. Вот начистоту тебе говорю. Внутри всё выкручивает аж, болит, ноет. Люблю ее до одури, рвет меня на части, ломает. Если судьба моя — отобью, верну себе. Если нет, то и… то и попусту значит всё было.
Мама качает головой, но не спорит. Провожает меня до двери, а потом еще вслед долго смотрит.
Следующим утром у нас построение, лекции. В обед поступает срочный вызов.
Одеваемся, едем. Нужна силовая поддержка, берем особняк политика, повязанного на наркоте. Там серьезно всё.
Мы собраны, настроены на работу.
События развиваются по плану. Ничего сверх, операция обещает быть быстрой. Но едва машины останавливаются в точке икс, на территории звучит взрыв, который оглушает. Ударной волной выбивает окна в машине, я резко отворачиваюсь, чтобы спрятаться от осколков.
Глава 49
Ксюша
Я открываю глаза и смотрю на часы — сорок минут прошло. Сорок минут я проспала за прошлые сутки. Как это много, да я умница просто!
Голова тяжёлая. Я поднимаюсь на ноги и иду чайник ставить. Уже три раза так делала за ночь, он закипал, отключался. Остывал. И снова.
В квартире Дениса как обычно чисто. Ничего нигде не валяется. Я зашла часов пять назад и столько деталей отметила. Нет, не новых. Просто раньше внимания не обращала. Одежда сохнет на вешалке, аккуратно и тщательно расправлена. Посуда вымыта и у раковины оставлена сохнуть. Ничего лишнего. Всё точно так же, как было, когда мы встречались.
Когда мы встречались…
Я наглая до безобразия! Приехала унижаться, как мама и настаивала. Вот только мужчина другой. Почему-то эта мысль вызывает улыбку.
Я припёрлась к нему без приглашения. Припёрлась к парню, с которым мы закончили отношения и который явно меня видеть больше не хочет. К своему спесивому мальчишке, саму мысль об отношениях с которым так долго отвергала.
Дверь своим ключом открыла, зашла, воровато оглядевшись. Личинку он не поменял. Может, забыл. Может, всё равно было. А может…
Нет. Он ушёл. С него хватило. Никаких «может».
Я ждала всё это время. Чего-нибудь. Знака. Когда он хотел, он приезжал.
Боже.
Я сажусь на стул и смотрю перед собой. Долгие месяцы я так много хорошего в Денисе не замечала! Не просто хорошего, а потрясающего. Концентрировалась на недостатках, стыдилась их, старалась игнорировать.