— Сын, здравствуй.
— Стас? — Ира подходит ко мне немного напуганная.
— Уходи отсюда, — показываю в сторону выхода, пока не появляется моя девочка.
— Милый…
— Ир, прости за эту сцену, сейчас я все исправлю, — целую ее и пытаюсь отправить к гостям, которые шумно веселятся позади. — Иди к ним, я сейчас.
— Послушай, давай мы все отойдем подальше? И вы поговорите.
— Какой к черту разговор? Он сейчас же уходит! — жестко чеканю и уже собираюсь позвать охрану, но Ира обхватывает мое предплечье.
— Родной, прошу, поговори с отцом.
— Что? Ты… Ир…
— Я знаю, — гладит по щеке и улыбается. — Знаю, что все непросто. Что прощение — это сложная вещь, но порой нужно просто с чего-то начать.
Мне трудно поверить, что она говорит о подобном в отношении моего отца, но не хочу с ней спорить, тем более сегодня. Да и… отец, я могу просто выслушать его, и все.
Мама стоит позади, но не вмешивается. Я знаю, как ей сложно быть среди огня и пытаться нас примирить, при этом оставаться верной и мужу, и сыну.
Ира что-то говорит ей и возвращается сразу ко мне.
Мы проходим в беседку, чуть дальше стоящую от шатра, и садимся с Ирой напротив отца.
— Я, наверное, пойду, — пытается встать, но я держу ее за руку.
— Нет, останься, — мягко прошу.
— Хочу вас обоих поздравить для начала, — начинает отец.
— Спасибо, — жена рядом улыбается, а я хмурюсь.
Не понимаю, почему она так радостно принимает этот разговор. Однако решаю спросить ее об этом потом, когда отец уйдет отсюда.
— Чего ты хотел?
— Извиниться, сын. Все, чего я хочу, — это извиниться перед тобой.
— Зачем? Кажется, ты дал понять, что я не тот сын, который бы тебя порадовал своей терпимостью и послушанием. У нас разные взгляды на отношения «сын-отец», и они вряд ли поменяются с этим разговором.
— Стас, — он устало вздыхает и проводит рукой по седеющим волосам. — Я не горжусь тем, что пытался сделать и сделал. И мои намерения не оправдают ни одного слова, сказанного тебе раньше. И я не жду, что сейчас скажу «прости», а ты это сделаешь. Самое страшное — остаться на обочине твоей жизни и наблюдать со стороны за тем, где я должен был быть. Это уже происходит, и я… я не могу этого выносить.
Он отворачивается, смотря на искусственный водопад.
— Я…
— По твоей вине, так или иначе, пострадала Ира.
— Чуть не пострадала, — поправляет она меня тут же.
— Я никогда не хотел того, что произошло, сынок. И я искренне прошу прощения за тот эгоизм, который в итоге встал между нами.
Теперь отворачиваюсь я. Потому что хочу верить. Потому что знаю своего отца. Он был порой груб, иногда слишком тверд в своих действиях, но никогда не делал кому-то зла. И все равно ничего из этого не укладывается в голове.
Я не знаю, как мне быть сейчас. В данную секунду.
— Можешь остаться. Мы только начали, — отвечаю, отходя в сторону и помогая Ире с платьем.
— Спасибо, — отец смотрит в упор. — Я сейчас подойду, — говорит, прочищая горло, а мы уходим.
Ира сжимает руку, но ничего не говорит. По пути встречаем маму.
— Все хорошо?
— Будет.
— Я пойду к нему, веселитесь, — целует нас обоих, проходя дальше, но Ира останавливает.
Я обнимаю ее и прижимаю к себе.
— Он приходил извиниться.
— Так и думал.
— И я простила.
— Ты слишком добра, милая, — целую нежную щеку.
— Как и ты.
— Я не слишком.
— И все же ты молодец, — прикасается губами к моим. — Я тобой очень горжусь, родной.
— А мы можем уже сбежать отсюда?
— Не-а. Я не надела еще второе платье и не съела кусок своего свадебного торта.
Ира красиво разворачивается и уходит, иногда поглядывая на меня через плечо. А я, как дурак, улыбаюсь и смотрю на нее, влюбляясь в собственную жену все сильней.
7 месяцев спустя
Ира
Беременность — чудесное время для женщины. Никто не спорит. И я бы не стала, если бы не тяжесть весом в четыре килограмма впереди меня. Нет, наш ребенок со Стасом примерно три с половиной, что совершенно норма, так как мне рожать через пару недель. Остальное — это воды. К тому же отеки у меня ужасные, и тот вес, что я набрала за девять месяцев, превысил некую норму. Я схожа с маленьким бочонком, хотя муж говорит, что я по-прежнему самая прекрасная женщина в мире.
Но повторюсь, беременность — это прекрасно.
За время, как я стала Авериной, многое поменялось и встало на свои места.
После свадьбы мы отправились на курорт нашего побережья, так как я не стала рисковать с перелетом. Стас позволил мне работать до семи месяцев и с огромной радостью отпустил меня в бессрочный декрет, который, как я уже понимала, что означает. Но это не мешало мне приходить к нему и сидеть рядом, когда душа пожелает. Впрочем, сам Стас был не против этого. Скорее ему нравилось, что я под его присмотром. А чего стоили его беседы с малышом. Этот грозный и властный мужчина становился плюшевым медведем, и я легко могла представить, каким отцом он станет в итоге.
Анюта начала учиться в той самой школе, и, кажется, у нее все получалось даже лучше, чем она сама предполагала.
Дачный сезон мамы прошел успешно. К тому же они с Надеждой Станиславовной очень сдружились и часто видятся. Свекровь у меня очень интересная женщина, умная и увлекающаяся — им всегда с мамой есть что обсудить.
Что же касается Стаса и его отца, то тут продвижение в отношениях, разумеется, есть. Хотя я вижу, что ему сложно переступить через тот случай и довериться снова. Но они держат курс в правильном направлении, что радует всех нас, кто переживает за обоих.
Ну а сейчас, после всех этих воспоминаний о прошедших месяцах, я тихо сижу и жду мужа.
Слышу, как дверь квартиры открывается, и знаю, что первым делом думает Стас.
— Ир?
Я погасила свет везде, кроме одной-единственной комнаты. И так как он стоит на пороге, ему этого еще не видно. Шаги становятся слышны, и я наблюдаю за тем, как мой любимый медленно выходит из-за угла.
— Черт возьми, — слышу его голос и улыбаюсь.
— С днем рождения, родной!
Он оставляет там же свою сумку, верхнюю одежду и идет вперед, лавируя между свечами, расставленными хаотично на полу.
— Красивый бант, — трогает золотую ленту, которую я, смотря видео в интернете, вязала на своем большом животе и в итоге почти расплакалась, когда это у меня вышло.
— Решила быть оригинальной. А может, банальной, не знаю. Тебе решать.
— Подарить обнаженную себя на день рождения? Очень оригинально, а еще щедро.
— Тебе нравится? — закусываю губу, когда он начинает ходить вокруг меня и останавливается за моей спиной.
— Ты так восхитительна, что у меня стали ужасно тесными брюки, — прижимается к моей попе своим возбужденным пахом, и мы вместе стонем в удовольствии от этого приятного соприкосновения.
— Тогда, — опускаю свои руки на его бедра и удерживаю на месте, выводя восьмерку своим тазом, — нам стоит их снять.
— О да, — стон разливается по моим венам идеальной мелодией. — Это определенно верное решение.
Разрываю наш тесный контакт и, подняв руки, расстегиваю рубашку. Открываю для себя его великолепное тело, которое хочется целовать, что я и делаю.
Я так люблю своего мужа, что не могу это передать словами. Он все, о чем я могла мечтать. Поэтому, заполучив мечту, я искренне наслаждаюсь тем, что мы дарим друг другу.
Справившись с пуговицами, я откидываю белую ткань и опускаюсь не слишком грациозно на колени. Стас мне помогает в этом, но дальше я все делаю сама. Расстегиваю штаны и, приспустив их с боксерами, ласкаю мужа.
— Черт, Ир… Остановись, милая, — мягко гладит по щеке и, заметив позади меня мягкое покрывало, которое я не просто так сюда принесла, укладывает на него.
Я раскрываюсь перед любимым, что раньше было мне несвойственно, но только он сумел меня раскрепостить достаточно, чтобы я наслаждалась тем, как он каждый раз на меня смотрит.
Именно этот взгляд убивает все сомнения… всегда.
Стас быстро скидывает остатки одежды и ложится рядом.
— Ты все еще не распаковал свой подарок, — трогаю кончиками пальцев его щеку, ощутив руку на моем животе.
— Как раз этим и решил заняться, — а после исчез из моего поля зрения, но я ощущала его прикосновения, что говорили с моим телом на особом языке.
Каждое мгновение с ним — всегда целая история. Она наполнена эмоциями, чувством, любовью… Я сохраняю их все в своей памяти и отдаюсь… Отдаюсь ему всецело, благодаря свое сердце за то, что оно выбрало его…
— Встань на четвереньки, — шепот на краю сознания, пока тело бросает в дрожь и покачивает на волнах.
Покорно, радостно… опускаюсь, как он и просил. Тяжелый вздох и плавный толчок.
Мы редко занимаемся сексом, особенно сейчас, когда живот стал большим. Но сегодня наша ночь… Его ночь…
Стас на грани, я это знаю и чувствую по тому, как он сжимает мои бедра.
— Не останавливайся… — молю его. — Ты мне нужен сейчас…
Муж осторожен, насколько это в его силах, а затем с пронзительным рыком кончает в меня.
— Люблю… — шепчет в мой затылок и целует в плечо.
— А я тебя.
Стас ложится рядом и гладит мое предплечье, наблюдая за тем, как на коже играют мурашки.
— Голоден?
— Ужасно, но пока что хочу вот так с тобой полежать, — отзывается, рассматривая мои губы.
— Ты такой милый.
— Только не говори это моим партнерам, с кем я заключаю сделки.
— Хорошо, — тихо смеюсь.
— Как сегодня наш стеснительный ребенок? — рука медленно сползает к внушительному животу.
— Отлично. Кажется, на сегодня матч по футболу закончился.
— Я рад. А что у нас на ужин, потому что, кажется, я снова желаю взглянуть на свой подарок.
— Твое любимое блюдо.
— М-м-м… это превосходно. Но все же сходим в душ.
— С удовольствием, — протягиваю руки, чтобы он мне помог подняться.
— Удовольствия будет много, обещаю, — кусает за мочку уха, поглаживая ягодицы.