– Ничего страшного, не смущайтесь! Замечательное слово.
– А, да? Вам нравится? – рассмеялся Сергей. – Действительно, среди жаргона, сленга и нецензурной лексики встречаются очень точные определения.
– А главное, они точно выражают все оттенки эмоций!
– Согласен!
– Так, я пойду Наташе помогу, – Аля встала, видя, что общий язык найден, а Сергей совершенно не смущается и ведет себя так, как обычно, – немного насмешливо, но учтиво.
– Да, помоги, а то она до ночи будет возиться, и мы не попьем горячего чаю. А вы замерзли…
– Мы не замерзли. Правда, я предложил на такси поехать, все же мороз. Но она отказалась. – Батенин счел своим долгом объяснить, что он заботится о здоровье Али.
– Правильно предложили, но мою ученицу совершенно не переспорить и не переубедить. Ее нежелание учиться в нынешнем институте и стремление поступать в театральный тому пример.
– У нее получится. Она будет актрисой. Как раз ее упрямство – залог успеха. И, – тут Сергей Батенин улыбнулся самой своей лучшей улыбкой, – у нее такая выдающаяся учительница!
– Ах, хитрец! – от души рассмеялась Самарина. А Аля, прислушиваясь к их диалогу из кухни, хихикнула – Сергей понравился Самариной. А мнение ее было очень важно для Али. Самарина была человеком умным, наблюдательным и дальновидным. «Ну вот, теперь остался папа!» – подумала Аля, заваривая чай в большом ярком чайнике.
Чаепитие у Самариной прошло весело – Ольга Леонидовна рассказывала театральные байки, помощница по хозяйству Наталья, которая тоже сидела за столом, все жаловалась на хозяйку и делала это тоже очень смешно, а Аля и Сергей наслаждались теплом, семейной атмосферой и тем, что сидели на диване бок о бок и держали друг друга за руки.
Прощались уже за полночь. Напольные часы били басом, и Ольга Леонидовна оставляла их переночевать, подчеркивая, что комнат в доме много, каждому достанется по тихому углу и свежей удобной постели.
– Эта квартира рассчитана на большую семью. Шутка ли сказать – почти пять комнат…
– Это как почти? – изумился Сергей, любивший во всем математическую точность.
– Одна без окон, почти кладовка, но я из нее сделала кабинет с диванчиком. Вот она почти пятая.
– А, понятно…
Переночевать они отказались, прощались долго, в довершение ко всему Самарина вышла их провожать. В своих мягких тапочках, но в шубе и платке она стояла на заснеженном крыльце и ждала, пока ребята скроются за оградой дома. Ольга Леонидовна была актрисой до мозга костей – любое будничное дело она превращала в спектакль. И играла в нем искренне, от души, во всю ширь своего таланта.
На прощание она успела шепнуть Але:
– Очень хороший. Я бы сказала, положительный. Но ты не спеши, девочка… Думай, присматривайся…
– Я боюсь папы. Папа его никогда не примет…
– Ох, – Самарина закатила глаза. В этом тоже был некий театральный оттенок.
– Ничего, будем стараться его убедить.
Сергей с Алей вышли на бульвар.
– Поздно, – с сожалением произнесла Аля.
Батенин помолчал и вдруг сказал:
– Какие же разные люди живут на свете. И самое большое заблуждение – отрицать это или не относиться к этому серьезно. Понимаешь, это проблема моего отца. Я много думал, почему же такое случилось, почему отец решился на этот шаг. И я понял: он не хотел принять то, что другие люди могут иметь иные интересы. Он не уважал чужое пространство. И когда твои родители вежливо, но решительно отдалились, он взбесился. Ему надо было подчинить их. Как он подчинил мать. Или пытался подчинить нас, детей. Понимаешь ли, своеобразная гегемония.
– А при чем тут Ольга Леонидовна? И то, что навестили ее?
– А я увидел человека с другой планеты. Знаешь, я как в театре побывал. Многое в ней мне не очень понятно, но я с удовольствием поучусь такому взгляду на жизнь.
Аля улыбнулась:
– Самарина тебе понравилась? А ты понравился ей. Она мне сказала, когда мы уходили.
– Она же не знает меня совсем.
– Не скажи. Я ей рассказывала, и она очень наблюдательна.
Батенин улыбнулся:
– Черт возьми, приятно. Даже сам не ожидал.
Некоторое время они шли молча.
– Как же хорошо! – вздохнула Аля. – Бульвар, снег, фонари, людей совсем немного, и эти окна домов. Знаешь, за городом хорошо жить, но иногда хочется вот этого всего… – Она раскинула руки, как бы обнимая улицу.
Батенин остановился, обнял ее.
– Может, мы не поедем за город сегодня?
Аля отстранилась.
– В каком смысле?
– Мы можем переночевать в Москве.
– Не понимаю.
– У нас есть квартира здесь. Дальняя тетка в ней жила. Потом она досталась родителям. Они ее сдавали. Сейчас там ремонт закончен. И никто не живет.
– И что?
– Мы можем сегодня остаться…
Аля не ответила. Она шла и смотрела под ноги. Там был белый скрипучий снег. Смотреть на него было приятно – беззаботное такое занятие. Идешь, идешь, и не надо ни о чем думать, не надо принимать решения. Аля давно ждала этого момента – их отношения были уже такими ласковыми и тесными, что порой захватывало дух. Но Аля боялась… папы. И Самарина сказала: «Думай…» Не это ли она имела в виду? Все эти соображения мелькали в голове у Али, но руки сами обняли Сергея, и губы прижались к ледяному уху.
– Ты замерз, и придется тебя согревать. Вези меня в это свое логово!
– Почему это – «логово!» – обиделся Батенин. – Там никого не было. Вот только ремонт сделали…
– Не оправдывайся! – погрозила пальцем Аля. – Я очень ревнивая…
Она что-то еще говорила, но в этом была какая-то нервность. Впервые за время их знакомства они останутся наедине, в одном доме. И Аля понимала, что случится неизбежное. И далеко, на задний план, ушли строгость отца, советы Самариной, собственный страх и неуверенность. Сейчас она хотела быть с Сергеем, вдвоем.
Такси, которое вызвал Сергей, приехало через несколько минут. За это время, стоя на перекрестке Тверского бульвара и Малой Никитской, Аля успела задуматься о своем решении, испугаться, успокоиться и опять испугаться.
– Наше такси, – вернул к реальности Батенин.
– Да? Послушай…
– Холодно, мороз. Там обо все поговорим, – по-взрослому, по-мужски скомандовал Сергей.
Аля села в машину и сразу же поняла, что все решения ею приняты. Что назад она не повернет, сегодня она будет близка с Сергеем. И это ее личное дело, дело взрослого человека. «Даже если бы была мама жива, эти вопросы я бы решала сама!» – подумала она и положила голову на плечо Сергею.
Дом на Новоалексеевской улице был построен в восьмидесятых годах. Стандартная башня в голубой облицовке мелкой плиткой. Один подъезд, металлическая дверь, узкий лифт. В подъезде было опрятно, но пахло гречневой кашей.
– А ты знаешь, я есть хочу! Зря мы отказались поужинать у Ольги Леонидовны. Наташа прекрасно готовит.
– Там что-то есть в холодильнике. Можно приготовить.
– А откуда там продукты?
– Я купил… Я решил, что какой-то запас должен быть. Масло, яйца, сосиски в морозилке. Даже есть курица.
– Интересно, ты собирался здесь жить? – с подозрением спросила Аля.
– Нет, я просто думал, что как-нибудь мы с тобой будем здесь, – смутился Батенин, – и захотим есть…
– А я думала, это у тебя такое место для всяких развлечений…
– Аля! Перестань обо всем этом думать. Все истории, которые были до тебя, они закончились. И были они несерьезными – мне всегда нравилась ты. Но понимаешь…
– Понимаю, маленькая была…
– И это тоже… – рассмеялся Батенин, открывая ключом дверь и зажигая в прихожей свет.
В квартире было просторно и пахло свежим ремонтом.
– Хорошо как! – воскликнула Аля. Дом и подъезд произвели на нее тревожное впечатление. Что-то было вульгарно-тайное в этих запахах, темной лестнице и лифте, в котором они поднимались в молчании. А в квартире вдруг все стало казаться романтичным.
– А здесь здорово! – Аля обвела взглядом помещение.
– Здесь хорошо, – согласился Батенин и помог Але снять пальто.
Она сбросила сапожки и прошла в комнату. Комната была угловой, с двумя окнами. На окнах висели римские шторы бежевого цвета. Вдоль стены стояли закрытые белые шкафы известного демократичного бренда.
Был еще большой плоский телевизор на низкой тумбе.
– Здорово, – заметила Аля, – мало мебели, много места.
– До ремонта здесь было совсем не так. Все выбросили. Вернее, выбросил, – поправил себя Батенин.
– А за ремонтом тоже ты следил?
– А кто же еще! Родителям некогда – хозяйство большое. Они и так не управляются.
Аля промолчала. Она старалась не думать о родителях Сергея. Она предпочитала считать, что она и Батенин существуют сами по себе, в отрыве от сложившихся взаимоотношений. Когда же она начинала представлять, как скажет отцу, что встречается с сыном соседа, ей становилось не по себе. Поэтому сейчас она, выдержав паузу, сказала:
– Ну а кормить в этом доме будут?
– А как же! Ты мне не поможешь?
– Давай, – рассмеялась Аля.
На кухне было еще уютнее: на стене висела лампа в виде старинного уличного фонарика, под ней стоял стол с красивыми стульями. Шкафов было мало, но все казалось очень удобным.
– Да, очень хорошо! – сказала Аля. – Доставай продукты.
Сергей вытащил из холодильника яйца, масло, сухую колбасу.
– Так, а хлеб есть? – поинтересовалась Аля.
– Хлеба нет, есть ванильные сухари к чаю и еще какие-то хлебцы в упаковке.
– Сойдет! Вот молока бы!
– И молоко есть, – с готовностью отвечал Сергей. Он вертелся вокруг холодильника и Али, скорее мешая, чем помогая. Наконец она не выдержала:
– Ты или сядь за стол или займись чем-нибудь. Например, поставь тарелки на стол и вилки положи, а еще хорошо чайник поставить…
– Да, конечно, – Батенин бросился выполнять поручения.
Аля делала омлет. Честно говоря, она никогда еще не готовила это нехитрое блюдо, а сейчас почему-то захотелось попробовать. Аля сказала Сергею:
– Понимаешь, у нас завтрак планирует Лидия Александровна. Она женщина строгих правил, все знает про калории, правильное питание. Так вот, омлет у нас делают часто. Но я вообще редко готовлю, а к омлету меня никогда не подпустили бы.