Сергею так нравилось наблюдать за ними, что он специально иной раз приходил на берег, чтобы дождаться их прихода. От Кочиных веяло такой спокойной радостью, что Сергей, завидуя, иногда представлял себя членом их семьи.
Однажды он припозднился – на берегу никого не было, дул холодный ветер. Но Сергей упрямо сидел на своем троне из песка, пока небо не прояснилось, а на той стороне реки опять не заголосили мальчишки. Вдруг он почувствовал движение у себя за спиной, потом песок под ним поехал куда-то вниз, и Сергей, завалившись на бок, нос к носу столкнулся с девочкой. Той самой, Алей, соседкой. Вблизи девочка оказалась не просто симпатичной, а красивой, во всяком случае, так показалось ему.
– Не подвинешься? Мне покопаться здесь надо!
Девочка, не дожидаясь ответа, руками разрушила остатки песочного трона.
– Да пожалуйста, могу и уйти, – Сергей дернул плечом и независимо зашагал вниз по песчаной горе. Песок под ним поехал, его шаг сбился, и в результате Сергей шлепнулся. Тут же к нему подбежала рыжая собака и усердно вылизала лицо.
– Фу! Отойди сейчас же! – Аля приструнила собаку, и они обе побежали вниз. Больше они никогда не разговаривали, а чтобы девочка не подумала, что он за ними подглядывает, Сергей перенес свой «наблюдательный пункт» на соседнюю гору, которая выросла здесь совсем недавно. Там было даже удобней – она была ближе к причалу, где стояла лодка семьи Кочиных, и можно было слышать их разговоры. Иногда Кочин, подняв голову, обнаруживал его на вершине песчаной горы и звал на помощь:
– Сосед! Помоги канат затянуть!
Сергей съезжал по песку вниз, помогал. Женщина заговаривала с ним, предлагала что-нибудь перекусить, но он всегда отказывался и опять забирался наверх.
Однажды в воскресенье семья пришла с гостями. Они разложили на берегу пледы, развели костер, мужчины занялись шашлыком, женщины расставляли тарелки на большой клетчатой скатерти. Потом все ели, пели песни и громко спорили. Олег Петрович, с трубкой в зубах, читал стихи, устроил шутливые соревнования и катал всех на своем катере. Уже наступила летняя ночь, а костер еще тлел… Спохватился Сергей только тогда, когда от холода побежали мурашки по ногам. Он скатился с песчаной горы, но домой пошел не сразу. Сергей выбрал самый длинный путь и во время этой прогулки решил, что когда-нибудь у него обязательно будет семья, в которой никто и никогда не будет ссориться, будет собака и лодка. Будет много друзей и книг. У него все будет так, как у этих людей, у Кочиных…
– Вот, понимаешь, какое впечатление на меня произвела твоя семья? Такое, что я боялся упустить даже мгновение вашей жизни. – Сергей закончил свой рассказ и с улыбкой посмотрел на Алю.
Аля слушала, и ей казалось, что она все это помнит. Хотя некоторые детали были невероятными – в ее воспоминаниях мама всегда работала и редко когда участвовала в их с отцом играх.
– Да, однажды мы столкнулись с тобой там. А так… Представляешь, а я не знала, что ты все время сидишь на самом верху этой песчаной глыбы.
Она встала, подошла к нему сзади и обняла за плечи. Сергей поднял голову, потом взял ее ладонь и прижался к ней губами.
– Аля, я тебя очень люблю. Смешно повторять это… Но и не повторять нельзя.
– А почему мы все еще на кухне? – прошептала Аля, целуя его макушку. – Я не понимаю, почему здесь, а не там…
– Где там? – улыбнулся Батенин.
– На том великолепном диване.
…Ах эти неловкости первой близости! Неточные поцелуи, торопливость и осторожность, смешки и боязнь смутить друг друга. Хотя о каком смущении можно говорить, когда стыдливость вдруг сменяется бесстыдством, а жар наслаждения сменяет боль.
…Аля повернула голову на подушке и улыбнулась Батенину.
– И не так страшно. И не больно, – сказала она и от смущения залезла с головой под одеяло и уже оттуда проговорила: – А очень приятно.
Сергей расхохотался.
– Господи, мне страшно становится! Ты же сущий ребенок!
– Неправда, я взрослый и ответственный человек! – Аля вынырнула из-под одеяла. – Даже папа так говорит!
При этих словах Аля похолодела. Она вдруг вспомнила, что после того, как они вышли от Самариной, она не позвонила отцу и в довершение всего тогда же выключила телефон. Ей хотелось прогуляться вдвоем, чтобы никто не помешал.
– Ужас! Господи, да папа с ума сходит! – закричала Аля, голая выскочила из-под одеяла и помчалась в ванную. Оттуда она появилась одетой.
– Да объясни же! – затормошил ее Сергей. Он ничего не понимал, но на всякий случай тоже оделся.
– Я не позвонила папе, отключила телефон, и на него пришло тридцать сообщений! Он ищет меня!
– Да уж! – только и вымолвил Сергей и тут же бросил: – Быстро одевайся! Пальто, сапоги, шапку. Я пока все выключу!
Через двадцать минут они стояли у подъезда.
– Ты куда звонишь? – спрашивала Аля. У нее дрожали губы, руки и подкашивались ноги. Она понимала, что должна позвонить отцу, но боялась это сделать. Врала она плохо и вместе с тем понимала, что отец сходит с ума. А еще был Сергей, на которого падет весь гнев Олега Петровича, узнай он, где и с кем была Аля и что случилось в этой маленькой квартире на Новоалексеевской улице.
– Звони отцу, скажи, что будешь дома через полчаса, – приказал Сергей. Аля посмотрела на его лицо и поняла, что ослушаться нельзя. Она дрожащими пальцами набрала номер.
– Папа, ты понимаешь, телефон у меня сел, я вышла после Ольги Леонидовны, решила пройти по бульвару и… Папа, извини, я не хотела тебя волновать.
– Аля, – перебил ее Кочин мрачным голосом, – Аля, как ты могла… Я тебя высеку, ремнем пороть буду!
– Хорошо, папа, я согласна, – заторопилась Аля, – только не нервничай, я больше так не буду…
Она заплакала. Батенин стоял рядом молча.
– Почему ты не сказала обо мне? – вдруг спросил он. – Я не хочу, чтобы ты прикрывалась какими-то девочками. Я виноват не меньше твоего…
– Этого нельзя делать, мы тогда с тобой больше не сможем видеться. Как ты не понимаешь?! – в отчаянии сказала Аля.
Батенин насупился.
Такси приехало в считаные минуты, и домчались они до Знаменки очень быстро. Когда машина остановилась у дома Кочиных, Аля увидела отца. Олег Петрович ходил взад-вперед вдоль ворот.
– Папа! – с ужасом воскликнула Аля.
Водитель не удержался, хмыкнул, а Сергей решительно вылез из машины и помог выйти Але. Кочин, видя эту картину, остолбенел.
– И как это понимать, Аля? – хрипло спросил Кочин.
– Олег Петрович, я вам сейчас все объясню!
– Папа, ничего он не объяснит! Я все объясню! – торопливо заговорила Аля.
– Олег Петрович, это я виноват. Мы… – Сергей посмотрел на Алю и понял, что сказать правду нельзя, как бы ему ни хотелось. Сказать правду – подставить Алю. Ведь никто не знал, как отреагирует Кочин на новость, что его дочь встречается с сыном соседа и, более того, стала его любовницей. Сергея передернуло: Аля точно станет его женой! Никакая она не любовница!
– Я вас слушаю, молодой человек! – сказал Кочин и добавил: – А ты в дом! Без разговоров!
Аля умоляюще посмотрела на Сергея и прошла в калитку.
– Итак? – Олег Петрович сурово глянул на парня.
– Олег Петрович, я встретил Алю, мы собирались ехать на электричке. Но разговорились, решили погулять… И как-то не заметили, что столько времени…
– В такую погоду не заметили, что холодно и ночь?!
– А мы чай пили, а потом еще и кофе… И поужинали… Поверьте, это произошло как-то случайно. Хотя я понимаю – вы очень волновались…
– Не ваше это дело, – отрезал Кочин, – я хочу, чтобы вы дали слово…
– Я не могу вам пообещать не встречаться с вашей дочерью, – перебил его Сергей, – извините.
Он повернулся и пошел в сторону своего дома.
Кочин оторопело посмотрел ему вслед.
Дома Алю ждал скандал. Олег Петрович ходил из угла в угол и пытался сохранять спокойствие. «А не соблазнил ли ее этот прыткий парень?! Такая невеста! Конечно!» – думал он, в пылу отцовской ярости забывая, что Аля настолько хороша, что и без его денег порядочный жених для нее найдется.
– Папа, я виновата. Но я уже извинилась. И потом, я никогда раньше так не поступала.
«В этом-то все и дело! – думал Кочин. – Что могло с тобой, девочка, случиться, если ты так забылась?!»
– Ты должна помнить, что девушка не имеет права… – вдруг фальцетом заговорил Олег Петрович, и Аля непроизвольно зевнула. – Ты не слушаешь меня?! Аля!
– Папа, я спать пошла, – вдруг спокойно произнесла дочь. – Я устала, и ты из-за меня переживал. Утром договорим.
Она подошла к отцу, поцеловала его и стала подниматься в свою комнату.
Кочин растерянно замолчал. Он смотрел на дочь и понимал, что на его глазах уходит время. Оно просто-таки убегает. Оно убегает вслед за этой уже совсем взрослой Алей.
«Почему с нами нет Тани? Почему?!» – в отчаянии подумал Олег Петрович. И в его душе опять вскипела ненависть к соседям Батениным.
Наутро, за завтраком, он произнес речь, основной смысл которой заключался в том, что никаких отношений, даже самых простых, с соседями Батениными у семьи Кочиных быть не может. Не дожидаясь реакции дочери, Олег Петрович спешно покинул столовую.
Аля задумчиво посмотрела отцу вслед. И… позвонила Сергею.
– Гроза была, но прошла. Теперь надо быть осторожными.
С этой минуты у Али появился секрет – их отношения с Сергеем. Они продолжали встречаться, таясь от родных (Батенины тоже на дух не выносили Кочиных) и стараясь ничем себя не выдать. Конспирацию приходилось соблюдать строгую, поскольку Олег Петрович был сумасшедше ответственным отцом и человеком слова. К дочери он по ерунде не цеплялся, но вопрос дружбы с соседями был вопросом принципиальным. Аля в телефоне переименовала Сергея из Марины в Игоря Михайловича и написала «инструктор по вождению». Созванивались они исключительно вечером, когда точно знали, что их не засекут. А всю переписку сразу стирали. Раньше для них самым большим удовольствием было ехать в Москву на электричке. Они усаживались вместе, Аля просовывала свою руку под руку Сергея, тот брал ее ладошку, и так они ехали до самой Москвы. Иногда Аля дремала, и тогда Сергей старался даже не шевелиться. А иногда они так увлекались разговорами, что не замечали, как оказывались на Белорусском вокзале. После того случая, когда Аля побывала в гостях у Сергея, они на станции Усово старались не встречаться. Аля, в целях конспирации, садилась в поезд уже на следующей станции, в Ильинском.