– Прощаю, – ответил Сергей тестю, – вот только думаю, не ваш ли характер у сына будет?!
Хорошие деньги
Деньги у них появились нежданно-негаданно, как появляется младенец у пожилой, давно бездетной семьи. Деньги большие. Такие большие, что они, раздавая все свои долги, вспомнили о том, как лет десять назад перехватили у знакомых энную сумму, да так и не отдали. А не отдали потому, что знакомые переехали жить в Испанию. Так вот, чтобы отдать долг в десять тысяч рублей, Федор взял билеты на самолет, накупил кучу московских гостинцев (хотя такой категории товаров с появлением международных брендов теперь нет) и предстал пред очами совершенно изумленных знакомых. Надо уточнить, что цена билета на самолет равнялась самому долгу, а все затраты были раза в три больше. Ну ничего! Главное, что теперь, после того как отдали последний долг, они вздохнули спокойно и с чистой совестью занялись покупками.
Дом они купили на Рублевке, в Знаменском:
– Заяц, я что, напрасно все эти годы в лепешку расшибался?! Ну да, дороговато, да и черт с ним! Зато дом большой, участок с лесом… Покупаем, все решено!
Заяц, она же Катя, особенно не возражала. За последние лет пять она так соскучилась по деньгам, что даже теперь, проснувшись утром, мысленно перебирала все возможные неприятности, которые стали привычными. «Так, в ломбард не надо, все выкупили уже, слава богу, долг Стасовым отдали, продукты есть, машина…» На этом месте Катя обычно поворачивалась к протяжно храпящему мужу и с умиление целовала его в мокрую от испарины макушку. Макушка, уже почти лысая, с обнаружившейся темной родинкой, была трогательной и любимой. Хотя еще несколько месяцев назад, лежа на этой же подушке, Катя хмуро размышляла, как распорядиться пятьюстами граммами магазинного фарша, чтобы еды хватило на три дня. Ничего не придумав, она с глухим раздражением принималась будить супруга:
– Ты очень громко храпишь!
Федор просыпался, бормотал извинения, а потом сзади обнимал злую супругу. Катя после этого еще минуту лежала, про себя решая, сейчас устроить скандал или подождать завтрака. За столом она ругалась убедительнее. Но Федор, уткнувшийся ей в шею, бормотал что-то вроде «заяц мой», и она отходила. «Ну, не все же умеют зарабатывать деньги. А он добрый, да и живем мы хорошо. И любит он меня…» Катя как бы плотней «упаковывалась» в объятия мужа и опять засыпала. Но за завтраком она все равно скандалила.
Теперь это было все позади. Теперь она даже не понимала, сколько всего у них денег на счету. Когда Федор примчался домой с шампанским и объявил, что проект закончен, что они теперь богаты, она обрадовалась, но все ее планы дальше покупки новой машины не шли. Это уже потом они ездили в банк и открывали счета, и Федор ей объяснил, что отныне у нее будет свой счет, на котором будет лежать… Он назвал сумму, в которую она не поверила, пока не заглянула в документы.
– Как хочешь, так и распоряжайся. Но лучше снимай проценты каждый месяц. На булавки.
– На булавки? – Она держала в руках бумажки, из которых следовало, что булавки она может покупать килограммами и они вполне могут быть золотыми. У Федора тоже был свой счет – он показал ей бумаги, там стояли такие же цифры, как и у нее. Третий счет они открыли для крупных покупок. Надо было выбираться из малюсенькой квартирки в старом доме рядом с железнодорожным полотном и расписанным бетонным забором. И, наконец, нужна новая машина, а лучше две. Катя терпеть не могла ходить по магазинам, зная, что Федор ждет ее в машине. И хотя он уверял, что может ждать сколько угодно, она нервничала, спешила с выбором и, как правило, ошибалась, что в их безденежье было смерти подобно. Потом начинался процесс возврата, обмена. Одним словом, одна нервотрепка, а не удовольствие от шопинга. Да и шопинг был тогда нечастый.
Дом они выбирали долго. Риелтор, которого они нашли по объявлению, за два дня показала странной, плохо одетой паре почти все свои объекты. Плохо одетая пара вежливо осматривала громоздкие дома за высокими заборами, ухоженные лужайки и пустынные улочки коттеджных поселков. Они почти не переговаривались между собой, а только переглядывались и с извиняющимся вздохом отвергали один вариант за другим. Наконец риелтор начала нервничать:
– У меня даже миллионеры оставались довольны.
На что Федор улыбнулся и произнес:
– А мы ненастоящие миллионеры.
Риелтор занервничала еще больше и повезла их в Знаменское – небольшое Рублевское село. На подъезде к главной улице дорогу им перегородил допотопный катафалк. Катафалк был прицеплен к старой «Ниве», которая потихоньку, боясь делать резкие движения, волокла ритуальный раритет куда-то вниз к реке. За рулем «Нивы» сидел мордатый мужик с выражением озабоченности на лице. Поскольку ехать в темпе, который катафалк диктовал «Ниве», было невозможно, риелтор, Федор и Катя бросили машину и пошли пешком. Пешком оказалось быстрее, и вскоре они поравнялись с «Нивой». Вежливо поздоровавшись с водителем через открытое окно, Федор, на всякий случай скорбно понизив голос, поинтересовался:
– На кладбище?
– На речку, – не моргнув глазом, ответил мужик.
– Зачем, если не секрет?
– Колеса отвинчу, на воду спущу и буду летом рыбу ловить из него. Удобно. Балдахин и все такое. А можно колеса и не отвинчивать. Дождь не замочит, а то мостков от нашей Ладыниной вовек не дождешься.
Федор повернулся к риелтору:
– Мы дом купим здесь. Это решено. Какой бы он ни был.
Дом оказался большой, просторный, с большими корявыми, как все в этих местах, соснами. В довершение ко всему маленький ручеек делил участок на уютные уголки.
– Комары будут летом, – задумчиво произнесла Катя.
– Да и черт с ними, с комарами, зато почти своя речка, – ответил Федор. – Заверните нам, пожалуйста.
Последняя фраза предназначалась риелтору. Риелтор крякнула, достала мобильник и стала названивать хозяину дома и нотариусу. Договорились, что залог покупатели внесут на следующий день.
– Вот славненько, тогда до завтра, – Федор галантно поклонился.
– А где здесь магазин какой-нибудь? – Катя с утра ничего не успела проглотить и теперь мечтала хотя бы о булке.
– Да через километр будет отличный супермаркет. «Азбука вкуса».
– Ой, да что вы, там, наверное, такие цены!
Если дама-риелтор и удивилась, то виду не подала. Покупать за несколько миллионов дом и экономить на булках? На свете, знаете ли, встречается все.
Первым их навестил Синяков – тот самый, который собирался с катафалка удить рыбу. Осмотрев дом и участок, он произнес только одну фразу:
– Хорош, а то сейчас дома все больше на итальянские склепы смахивают.
Синяков знал, о чем говорил. До того как поселиться в Знаменке, он работал директором кладбища в далеком северном городе. Теперь он занимался делом более жизнерадостным – выращивал шампиньоны. Хотя все равно был близок к земле, к почве, так сказать.
Потом приходили деревенские тетки – сообщить, когда привозят молоко в бочке, свежий хлеб из Одинцова и молодых курей. На самом деле они приходили посмотреть на новых соседей и на дом, который долго не имел своего хозяина. О нем в Знаменке так и говорили – «ничейный». Новые соседи теткам понравились, особенно Федор, дом тоже. Хотя каждая из них и поджимала губы:
– Пылищу-то замучаешься собирать, углов-то сколько.
И поскольку в Знаменке даже самая древняя старуха говорила «миллион», а не «мульон», и в слове «олигарх» никогда не делала ошибок, финансовый вес новичков был определен на глаз, но очень точно.
– Побогаче, чем Никитич, победнее, чем сосед за дорогой.
«Соседом за дорогой» называли Дерипаску, его владения уходили куда-то вдаль по правую сторону от шоссе.
Дом и Кате казался огромным. Хорошо, что хоть потолки архитектор замыслил не такие высокие, какие они видели в некоторых домах. Катя считала, что в огромных пространствах человек теряется, что в небольших и невысоких помещениях людям должно быть комфортнее. Она ходила по этажам, их всего было три, и мысленно жалела денег. Зачем им столько места? И ведь его нужно чем-то заставить. Нужны мебель, ковры, люстры. Долгая почти нищая жизнь ее не отпускала. Она по привычке боялась завтрашнего дня. Федор же, наоборот, торопил жену:
– Так, завтра едем по мебельным. Сразу все покупаем – ты список составила? И сразу оформляем доставку. И сборку. Нечего собственного эха пугаться. Потом ковры. Но самое главное – кухня. Надо сразу всю бытовую технику заказать. И чтобы побыстрей…
И Федор, и Катя любили кухню. Даже в их страшной старой квартире кухня была хоть на обложку журнала по интерьерам. Постаралась, конечно, Катя. Все у нее было продумано, со вкусом – никаких клеенок или этой страшной синтетики с волнистыми краями. У нее были всегда полотняные скатерти, хорошее столовое серебро и красивая посуда. Всего этого было мало, но качество было отменное. В своей кухне они отгораживались от проблем и безденежья. Жареную картошку с дешевой курицей Катя умела подать так, как не подают в иных ресторанах. Федор на кухне курил и мечтал о карьере, Катя учила английский, там они вспоминали недавнее прошлое, ругались и мирились. Кухня была их миром, который очень хотелось сохранить и без утрат переместить в новую жизнь. Вопреки всем уговорам, Катя отказалась от стандартной кухни. Она заставила Федора поехать в комиссионный мебельный магазин и купила там огромный немецкий буфет. Буфет был из темного дуба, отлично отреставрирован, к буфету она там же подобрала стол, стулья, небольшую тумбу и диван. Федор уже понял задумку жены и не спорил, а только удивлялся, какая она у него головастая. Всю бытовую технику Катя попросила рабочих спрятать под деревянные дубовые панели, которые нашла по объявлению в газете, в торце под чутким руководством Федора сделали камин (опять же настояла Катя). Когда все было закончено, кухня имела вид просторного зала с красивой резной мебелью, огромным диваном, огромной тяжелой, витой люстрой и ярким камином. И хотя интерьер всего дома еще требовал доработок, на кухне уже можно было наслаждаться жизнью. По вечерам Катя с Федором пили чай, смотрели сквозь частый переплет окна на свой участок и планировали огород. То, что у них огород будет, Катя сказала сразу, и Федор спорить не решился. Более того, потом он и сам загорелся этой идеей и даже достал через знакомых телефон чудака, который выращивает черные помидоры. С наступлением весны значительный участо