Потом они переехали. Новая квартира тоже была хороша — и просторная, и в неплохом районе, и с неплохим ремонтом, но в сравнении с той, в которой Ольховский и его дочь жили раньше — сарай.
Неплохо — вместо шикарно. Что-то случилось? У Ольховского финансовые проблемы? Но на зарплате Вали это вообще никак не отразилось. Тогда в чем дело? Спрашивать у самого Ольховского — лезть не в свое дело. Ей-то какая разница — она же всего лишь няня… Пока что.
Лизе было пофиг, её ритм жизни почти не поменялся. Но она случайно оговорилась, что папа затеял какую-то «игру». Мол, не хочет, чтобы кто-то там в нем видел только деньги. И это Валю резануло практически до крови.
Она ошиблась. Заветная золотая рыбка и не думала попадаться в её сети. Ольховский нашел себе женщину. И судя по всему — намерения у него были серьезные, раз он даже Лизу подговорил его поддержать.
Наверное, можно было сдаться. Но Валя не хотела. Почти два года её жизни были потрачены на эту семью. И она не желала выпускать из своих рук свою мечту. Если Ольховский намерен познакомить свою бабу с дочерью — значит, Вале нужно сделать все, чтобы Лиза отчаянно боялась всякой чужой тетки, приближающейся к ней. Нужна была поддержка дочери Максима, нужно было её маленькими ручками отбить сопернице всякое желание лезть в эту семью — а потом, когда она бросит Ольховского, когда он вновь разочаруется в женщинах, — просто оказаться рядом. Просто показать, что вот она-то, Валентина — самый надежный человек на свете. И дочери Максима Леонидовича она очень нравится.
Оставалось лишь сделать так, чтобы Лиза восприняла новую женщину отца с неприязнью. А для этого у Вали козыри были… И еще какие козыри. Правда, Ольховский, наверное, убил бы Валю, если бы узнал, какой секрет она открыла Лизе, но он не знал. Валя постаралась напугать девочку так, чтобы она ни за что в жизни не спешила бросаться с этой правдой к папе.
Времени у Вали оказалось предостаточно. Два месяца. Два месяца прошло от переезда в новую квартиру до столкновения с ней…
Глядя на эту Алену, Вале хотелось сплюнуть. Вкус Ольховского её разочаровал. Как может такой роскошный мужик, которому впору сниматься для журналов, — и клюнуть на такую серую мышь. Ну вот что он мог в ней найти? Обычная, скучная, русоволосая. Без каких-то там ярких глаз или красивых губ. Даже с салонной укладкой она не была заметной. Дешевые джинсы, дешевенькая футболка, какие-то откровенно бижутерные серьги… Для того, чтобы такая «не повелась на деньги», — нужно было снимать хрущёвку. Вот это был её уровень.
Нет, такой сопернице проигрывать было совершенно позорно. Но блин, чем она взяла Ольховского? Где они вообще с ним познакомились? Ясно же, что ни в каком ночном клубе: соплячка — явно не тусовщица, и не из богемы, от неё за версту несло провинцией. Но, черт побери, как, как она зацепила Ольховского? Он так на неё смотрел, что Валя едва не задохнулась от лютой ревности и беспричинной злости.
Ладно. Ставка на Лизу была твердой. Валя верила — девочка себя оправдает. Она очень боялась потенциальной спутницы жизни отца, она не хотела лишиться дружбы со своей доброй няней. У неё был стимул ненавидеть эту Алену. Очень мощный стимул. Оставалось только надеяться, что она справится — и эта девица уедет в свой колхоз, напугавшись проблем с чужим ребенком.
Вот только начало операции «Выжить соперницу» готовило для Валентины первое разочарование.
Первый день окончился неудачно… Соперницу явно оставили с Лизой, но… То ли она справилась, то ли Лиза по началу не отчебучила ничего страшного, но встречавший Валентину в прихожей Максим Леонидович выглядел на редкость довольным. Что-то даже мурлыкал себе под нос, завязывая галстук. Он был при параде — и только по этому костюмчику, без пиджака, но с жилетом, и при галстуке Валя поняла — колхозница развела Ольховского на свидание. Не просто на секс, а на свидание. И это было плохо, потому что — он-то согласился. Блин, ну как же так, ну холостяки в его возрасте же не должны так легко пускать в свою жизнь женщин?
А он пустил… Пустил и вообще вел себя не как взрослый, нажравшийся отношениями мужик, а как влюбленный студентик, и от этого было тошно. Это не по этой мыши он должен был вздыхать, не к ней бегать на свиданки, не ей дарить цветы — букет из розовых тюльпанов и сиреневых гвоздик, оставленный в спальне, Максим Леонидович вряд ли себе покупал.
Ладно… Может, колхозница справилась один раз… Но второй раз — точно не справится… Уж Валя постарается. И Лиза — тоже постарается. Нужно только напомнить ей правду.
18. Самый тяжелый шаг - последний
— Блин, Сан, может, забьем на выставку, а?
Макс смотрел на Аленку так, что она удивлялась, как на спине не разъезжалась сама по себе молния. Аленка чудом удержалась от того, чтобы излишне радостно заулыбаться. Она и так нещадно палилась, рисковала переборщить. Ведь знала же, знала собственную влюбчивость, знала же, как легко она проваливалась в мужчину, и как быстро они от неё уставали. Но нет, вела себя как неученая, как восемнадцатилетняя влюбленная дурочка.
— Заманчивое предложение, — протянула Аленка, — но я хочу на выставку...
Макс шагнул к Аленке, прижимая её к себе, скользнув широкой ладонью по талии, практически мгновенно пересекая фарватер «приличной зоны». Насмешливая улыбка куда-то исчезла, выражение лица у него сейчас было такое, будто он без Аленки жить не мог и удивлялся — как это у него раньше получалось. Ох, нет, ну не может быть такое, ну не может… Ну, не так же быстро… Так быстро не бывает! И потом — он давно знает Аленку, причем знает довольно неплохо, и кому как не ему знать, что на самом-то деле она не самый интересный человек в мире. Ну, допустим, ей об этом не говорил, но Аленка была уверена — у него точно есть более интересные друзья и знакомые девушки.
— Ты такая красивая, что я буду вызывать на дуэль всякого, кто на тебя посмотрит, — шепнул Макс, улыбаясь краешком губ.
— Это всего лишь платье… — пробормотала Аленка.
— Нет. Это всего лишь ты…
Щеки запылали от смущения — слишком уж проникновенно, пронзительно это было сказано.
Платье на самом деле было классное. Аленка некогда не удержалась и купила именно красное, именно вот такое, поминая пресловутую «женщину в красном». И обычно Аленка не очень одобрительно посматривала на красное, тем более с открытыми плечами, тем более, атласное, но тут… Конкретно это платье-футляр: простое, без всяких лишних финтифлюшек, без разрезов в самых неподходящих местах, с вырезом лодочкой — на Аленке смотрелось неожиданно потрясающе. И неожиданно оно делало её яркой, но не вульгарной, хотя, казалось бы, цвет платья был довольно спорным. Алым. Ярко-алым. Не очень-то элегантным. Но нет, сейчас Макс смотрел на Аленку и будто пытался выглядеть глаза. Значит — не зря Аленка тащила это платье в Москву, не зря ездила за ним в гостиницу, не зря час разглаживала каждую складочку, добиваясь идеально отутюженной ткани. Да и вообще вот сейчас, в черных лаковых туфлях и тонких темных чулочках, Аленка вообще сама себя чувствовала супер-красивой, даже почти верила, что может Максу нравиться всерьез.
А он меж тем стоял, сжимал Аленку в своих объятиях и смотрел на неё так, что идея никуда не идти с каждой секундой становилась все заманчивее. Хотелось вызвать снова такси и снова рвануть в гостиницу и там снова доводить до белого каления соседей. Но Макс не стал настаивать на своем, решил все-таки вспомнить, что в мире существуют удовольствия и помимо секса. Хотя, конечно, соперничать они могли даже не пытаться, секс все равно бы выиграл, но — его можно было отложить, хотя бы сегодня.
— Может, пойдем уже? — прищурившись, спросила Аленка. — А то странно будет доехать до галереи и так и простоять перед ней, не заходя внутрь.
На самом деле она с радостью бы постояла. Сейчас в компании Макса ей было настолько невыносимо хорошо, что было за себя аж стыдно. Ей-богу, как влюбленная дошкольница, впору было тащиться от того, как держишься за мизинчики. Ну а если серьезно — между ними ужасно искрило. Даже сейчас, после того как Макс слегка отстранился, напоследок скользнув ладонями по плечам Аленки — к кистям рук. Мало того, что от его рук по голой коже растекался жар и бежали мурашки, так еще и когда его пальцы задели пальцы Аленки и задержались на них — девушку коротнуло так, что аж дыхание перехватило. Блин. Блинский блин. Товарищ Яковлева, вы ушли в слишком глубокий космос, возвращение на Землю будет возможно путем очень больших усилий... Вспомните, что вы тут «хороший друг». И нет причин считать иначе... Ну... Может, и есть, слегка, но это же все не точно. И потом — это вас, товарищ Яковлева, этот мужчина отправляет практически в нокаут. Он-то так голову не терял, увы... Ну, хоть кто-то в их обкуренной парочке местами демонстрировал признаки интеллекта.
— Ты вообще в курсе, что это за выставка? — Макс говорил с таким любопытством, что Аленка сразу поняла, тут дело нечисто. Хотя ладно, она изначально это подозревала.
— Неа. А ты гуглил?
— Да, — Макс загадочно улыбнулся, — после того как прогуглил, еще сильнее стал болеть за то, чтобы у меня не нашлось причин не идти.
— И что там? — заинтригованно поинтересовалась Аленка.
— А вот не скажу, — фыркнул Макс. — Вот возьму и не скажу, и что ты мне сделаешь?
Аленка бросила на него мрачный взгляд — ну и садист же он был, поддразнивал любопытство и не удовлетворял его.
— Я тебе что-нибудь откушу, — грозно пообещала она, — что-нибудь принципиально важное. Чтоб ты точно страдал.
— Кто из нас еще больше страдать будет, — самодовольно ухмыльнулся Макс, — ты же после — тоже останешься неудовлетворенной. И что ты будешь с этим делать, а?
— Помогать себе сама? — Аленка хихикнула. — Или найду себе человека для решения проблемы.
— Я тебе найду... — Макс проговорил это вроде и спокойным — но таким опасным тоном, что у Аленки на затылке аж волосы слегка зашевелились, — я тебе так найду, Яковлева... Ты голос сорвешь, оравши...