Валера делает шаг ко мне и обнимает.
— Прости.
В шею ему утыкаюсь. Пахнет вкусно так. Сейчас понимаю, что мне этот запах уже знаком и навсегда будет ассоциироваться с надежностью.
Его рука по моей спине спускается до поясницы. В ней чувствуется и сила одновременно, и защита от жестокости. Так тепло. Так уютно. Руки сами на поясницу ему ложатся, а губы касаются шеи.
Тот самый момент, когда или туда вместе, или кто-то должен остановиться. Но никто не останавливается. На цыпочки приподнимаюсь и с его губами встречаюсь. Так желанно.
Он такой взрослый. Уверенный. Что теряюсь и не понимаю, что во мне нашел. Что сейчас им движет и подталкивает к тому, чтобы целовать меня. И это не выглядит как утешение. Это взаимно.
Кто у него был до меня? Сколько? Устал от тяжелых отношений с женщинами и хочется легкости?
Руки на талии приподнимают меня и усаживают на столешницу. Так выше. Наравне. Перед прошлым и настоящим.
Знаю точно, что он ничего не сделает против моей воли, поэтому ноги раздвигаю, чтобы он был ближе.
Думала, буду мужчин сторониться до конца жизни, но этому доверяю. Может и зря, но пока только ему и могу.
Кожа под его поцелуями начинает гореть. Покалывать от прикусывания. Но отпускать совсем не хочется. За шею Валеру обнимаю, чтобы чувствовать острее.
И внутренне “фак” отчиму показываю, который всегда говорил, что после него у меня нормальных мужиков не будет. Я не смогу ни с кем. Буду хотеть этой жесткости. А нет.
Нежности мне хочется тоже. Даже больше сейчас. Не вспоминать. Не вспоминать, Ева. И не сравнивать. Никогда.
Одновременно не хотелось, чтобы это заканчивалось, но страшно было, а что дальше?
Звонок моего нового телефона и мы наконец отрываемся друг от друга.
— Кто там? — Кивает Валера, а я спрыгиваю и иду к телефону. Сама боюсь безумно и молюсь, чтобы только отчим меня не нашел. Пожимаю плечами, когда вижу незнакомый номер. — Отвечай тогда.
Сглатываю и откашливаюсь.
— Алло.
Валера ко мне подходит. На меня внимательно смотрит, но знаю, что на самом деле слушает, чтобы понять, кто это.
— Это из университета. Добрый день. Ева Смолина?
— Да. — Выдыхаю, успокаиваясь.
— Освободилось место на стажировку в Англию по обмену. У вас высокий средний бал и мы бы хотели вам предложить.
Прикусываю губу и поднимаю глаза на Валеру. Слышал или нет? Предложение — моя мечта. Но, к сожалению, слишком поздно.
— Спасибо за предложение, но у меня не получится.
— Поговорите с родителями, подумайте до среды. Потом перезвоните и скажите результат, может что-то изменится. Это очень хорошая программа. Обучение и проживание бесплатно, оплатить надо будет только перелет.
Прощаюсь и отключаюсь. Так и стою с телефоном в руках.
— Что хотели? — снова переспрашивает Валера.
— Я когда-то давно подавала заявку на стажировку за границей. Мама еще была жила, а я хотела уехать от них. Пожить одна. Теперь только мою заявку рассмотрели и предложили. Но куда теперь? Не с Вовкой же ехать.
— Откажешься?
— Другого варианта нет.
— Нет. — Кивает. — И я тоже не хочу тебя отпускать.
— На следующей неделе позвоню и откажусь.
Пытаюсь говорить это спокойно и уверенно, чтобы не выдать своего разочарования. Я так мечтала об этом. Быть подальше отсюда, от отчима, от всего, что о маме напоминает. И, если бы не брат, не задумываясь уехала бы. Но я не могу просто развернуться к нему спиной, отдать в детдом или вернуть отцу, а сама — спокойно учиться после этого.
Глава 15. Валерий
Я помогаю спасать ежедневно несколько жизней, за неделю набирается пару десятков. За месяц около сотни. Но это все не дает внутри спокойствия.
Чувство, что близкому я так и не помог не отпускает. Сколько лет прошло уже… И сотни операций, и спасенных людей никогда не перекроют ту единственную боль. Я не смог спасти родного человека.
Да, я был маленький. Да, я ничего не понимал в медицине. Да, врачи сделали все, что смогли. Но это все они. Я не сделал ничего.
Сейчас все эти люди были мне чужие. Они приходили и уходили. Сменяли друг друга. Спасая их, как будто в копилку складывал по монетке свое раскаяние. Ждал, когда она наполнится, и я смогу купить прощение самому себе. Только ощущения, что пришло время разбить копилку, не было.
Пока не появилась Ева с братом. И за пару дней стали ближе, чем просто пациенты. В какой-то момент создали такую атмосферу, в которой хотелось им помочь. Всем, чем смогу. Когда не просто помощь врача нужна, а гораздо больше.
Покидаю операционную и стягиваю перчатки.
— Валерий Андреевич, — тут же замечаю мою медсестру Веру с телефоном в руках. — У вас телефон личный звонил раз двадцать. Я подумала важное что-то и ответила. Это был какой-то Вова.
Тут же мобильный у нее забираю и делаю звонок. Точно что-то случилось.
— У них там чп. Я сказала, как первую помощь оказать и сразу к вам сюда пришла.
— Ало, Вэлмен, — сразу слышу голос Валеры. Дрожит. Не такой уверенный, как обычно.
— Вов, что случилось? — Развязываю халат одной рукой. За пояс дергаю, чтобы скорее освободиться.
— Отличная операция, Валер, — хлопает по плечу мой ассистент. А я только киваю в ответ, потому что слушаю, что там у меня в квартире происходит.
— Ева порезалась. Тут все в крови. Мы не нашли аптечку. Салфетки приложили, а кровь все не останавливается.
— Чем порезалась и как глубоко?
— Наступила на нож.
Картина тут же перед глазами во всех ракурсах. В том числе и что там внутри творится. Твою мать.
— Аптечка в шкафу в коридоре. Прозрачная голубая коробка. Еве принеси. — Медсестра помогает стянуть одежду, и я тут же покидаю операционный блок. Иду к заведующему. Надо отпроситься. — Вы что там делали?
— Я про змей смотрел передачу, а она на кухне что-то делала. Потом пошла выносить мусор, вернулась в слезах. Уронила коробку с ножами и наступила на них.
— Вов, я ничего не понимаю!
— Она же не умрет? Ты же спасешь ее? — голос дрожит, а потом тоже начинает всхлипывать.
Дьявол. Что там твориться! Что за доску садху устроили.
— Спасу. Еву дай мне скорее.
— М? — тихо выдыхает в ответ.
— Ева, что случилось?
— Пятку порезала.
— Как можно порезать пятку? Еще и о нож?
В практике моей, конечно, всякое было.
— Случайно, — всхлипывает.
— Подожди секунду, — телефон прижимаю к себе, а сам к заву стучусь. — Александр Иванович, отпроситься на час можно? Срочно. Помощь моя нужна в семье. Порез ноги глубокий.
— Найдешь, кто тебя подменит?
— Да.
— Тогда у тебя час, потом нужен будешь.
— Хорошо. — Быстро иду в кабинет за ключами от машины и возвращаюсь к разговору. — Вовка аптечку принес?
— Да.
— Там есть стерильная повязка, ищи, все подписано.
— Нашла.
— Теперь найдите охлаждающий пакет. — Быстро переодеваюсь и выбегаю из кабинета, на ходу договариваюсь с другим хирургом меня прикрыть. — Положи на пол и сильно нажми на него рукой или ударь. Почувствуешь, что там внутри что-то разорвалось и приложи к ноге. Я уже выезжаю к вам.
Через пятнадцать минут забегаю в подъезд. Пешком поднимаюсь, чтобы осмотреть подъезд. Вова сказал, что мусор выносила. Возле мусоропровода ничего подозрительного нет. Может, вспомнила просто что-то. Это же так просто. Увидела, что угодно, это напомнило о прошлом или о маме. Расстроилась следом. Нож выпал из рук, случайно оступилась.
Просто не хочу искать с ней подвоха и опасности. Может, на самом деле, просто “так получилось”.
В квартиру свою попадаю и слышу шум на кухне. Обувь быстро стягиваю и иду к ним.
— О, Вэлмен приехал!
На полу полотенце в крови, на ламинате разводы. Ева заплаканная вся, перепачканная. Прижимает к ноге охлаждающий пакет. Когда меня видит, всхлипывает и сильнее плакать начинает.
— Устроили тут, Красное море. — Усмехаюсь, когда понимаю, что все хотя бы не смертельно. — Вов, отойди, — подхожу к Еве и опускаюсь. Замечаю нож от кухонного комбайна в крови, рядом еще разбросаны детали. Понятно все. Выронила их, оступилась и получили то, что получили. Прежде, чем осмотреть рану, обнимаю девушку и успокаиваю. — Все нормально будет. — Целую в шею, чтобы успокоилась немного. — Я сейчас рану гляну, скорее всего надо будет наложить швы, поэтому поедем в больницу.
— Я боюсь, — шмыгает носом.
— По ножам ходить не боялась, а сейчас боишься? — усмехаюсь и еще раз целую. Знаю, что страшно. Не раз видел этот страх в глазах пациентов. Но тут главное, чтобы мне не было страшно. Тогда все будет хорошо. А мне не страшно. — Не смотри. Отвернись лучше.
Дрожит, а я открываю рану, чтобы осмотреть. Катастрофа, а не девушка.
— И как так получилось? — отвлекаю ее вопросами, чтобы не думала о травме.
— Из рук выронила, оно все разлетелось. Я собрать хотела и наступила.
— Почему уронила? Что случилось? Испугалась?
Не говорю про то, что Вовка рассказал, хочу, чтобы сама рассказала.
— Паука, — скулит в ответ на боль, когда осматриваю рану. Кровотечение все еще есть. И снимок надо сделать.
— Вов, принеси Еве одежду удобную, штаны какие-нибудь и толстовку, в больницу поедем.
— А я? — Смотрит на меня.
— И ты. Куда ж тебя теперь. Тоже одевайся.
— А может оно само заживет, Валер? Давай перевяжем туго. Может не надо меня шить?
— Надо, Ева. Рана достаточно глубокая, проколота инородным предметом, обильно кровоточит, срастаться будет лучше, если прихватить. Это не обсуждается.
— Вот одежда, — Вова приносит одежду, помогает одеться сестре.
Я же закидываю полотенце в раковину и бумажными салфетками вытираю пол.
Уже из машины набираю маму и прошу присмотреть за ребенком. Обещаю потом все рассказать. Мама удивлена, но соглашается. Поэтому по пути заезжаю к ней и оставляю Вовку.
Мама у меня лучшая. И, если я прошу присмотреть за ребенком, значит, так и нужно.