Твою мать.
Глава 3. Ева
Я знаю свое тело. Знаю каждый синяк на нем. Знаю, когда он появился. И ненавижу все это. Ненавижу эту жизнь. Ненавижу, что все так сложилось именно у меня.
Почему мои одногруппники веселятся и ходят по клубам. Влюбляются и отдыхают. У меня ничего этого нет. Мне нельзя задерживаться. Нельзя тратить деньги. Нельзя встречаться с мальчиками. Если бы не Вовка, давно бы уже сбежала. Но его жалко. Он такой удивительный и славный, что просто не заслуживает того, чтобы принимать весь гнев и злость отца на себя.
А тут у меня подвернулся случай. И не получилось! Я же все продумала. Все просчитала. Я должна была сбежать, а врач не должен был оставлять Вову одного и бежать за мной.
Ждали же Валерия около часа под клиникой. Замерзли. Но это был мой шанс.
Вот говорят, что не бывает безвыходных ситуаций. У меня бывает. Мамочка умерла. Отец даже не знаю, где. Последний раз видела его лет семь назад. Потом он исчез. Жив, мертв… Никто ничего не знает. И из всех родных только Вова. Таких родных, кто мне дорог. О ком я переживаю.
Есть родственники, но все они отвернулись, когда мама вышла замуж второй раз. Все были против брака. Я тоже. Но мама влюбилась. Казалось, что она была счастлива, и я приняла этого мужчину. Потом Вовка появился. Как-то прожили несколько лет.
Прожили… С ним было тяжело. Он мог быть добрым и веселым, шутить, покупать подарки. Но одновременно в нем жила какая-то боль или ненависть к чему-то. Я не знаю. Но в такие моменты я ненавидела его. Он кричал. Ругался. Срывался. Уходил. Бросал маму.
Она плакала. Мучилась. Страдала и, наверное, любила. Потому что давала ему раз за разом шанс и билет обратно. А я все это время, пока она страдала, наслаждалась тем, что его нет в доме. Маму было жалко, но и себя.
Единственным светлым пятном во всем этом был Вова. Удивительно, как у такого неуравновешенного человека родился такой сын. Мальчик очень рано начал говорить. Много говорить. Много вопросов задавал. Читает пока еще слабо, но буквы уже знает. И это все так в нем гармонично сочеталось, что все удивлялись.
У мамы не выдержало сердце однажды. Потому что женщина должна жить в любви и спокойствии, а не постоянных эмоциональных качелях.
Я боялась у отчима спросить, но после смерти мамы, убираясь, нашла за кроватью чужое женское белье. Полагаю, что он ей изменял, когда нас не было дома.
***
Унижение сейчас рвет меня на мелкие части, потому что приходится раздеваться перед этим мужчиной. Я слово себе дала, что больше ни один человек не дотронется до меня. Никто не увидит мое тело. Никто не разглядит меня за мешковатой одеждой.
А сейчас выбора нет. Снова попадаю в ловушку к мужчине. Вроде он помочь хочет. Хороший, внимательный. Не сложно себя переступить и раздеться перед врачом.
Сложно думать о том, о чем подумает он, когда увидит.
Ева, ты ни в чем не виновата. Ни в чем.
Уговариваю сама себя. Зубы сжимаю, чтобы не расплакаться. Воспоминания иголками колют по всем точкам. По каждому синяку. Я глаза закрываю и глубоко дышу.
Распахиваю, только когда Валерий касается моей ноги. Пальцы у него такие теплые, мягкие, аккуратные. Сердце волнуется рядом с ним.
В горле пересыхает, и я прикрываю глаза, успокаиваясь. Он не смотрит, только ощупывает ногу. И совсем не хочется, чтобы останавливался.
Это расслабляет очень. Я даже позволяю себе не думать о том, о чем думает он. Но Валерий все портит. Нет идеальных мужчин, есть момент, когда даже самый идеальный все испортит.
Врач договаривается с кем-то о том, что я должна приехать и написать чертово заявление прямо сейчас. Пока Валера говорит, быстро обуваюсь, хватаю куртку с шапкой и выбегаю в холл.
Снова хочу сбежать, но оборачиваюсь на брата и останавливаюсь. Смотрит, полусонный, мультфильм.
В горле дерет от слез. Сестра, которая бросила брата. Оставила с незнакомым дядькой. Валера ведь правильный. Он бы отдал мальчика в интернат и все.
А потом Вовчик повзрослеет и не простит, что оставила его. Мне нужно заработать денег и придумать, как забрать Вовку и стать независимой от отчима. Да и вообще от всех мужчин. Это ведь и моя квартира тоже. Мама прописала Олега, конечно, но мы с Вовой имеем такие же права.
— Вот ты где, — выдыхает Валерий. — Я подумал, что сбежала опять.
Я молчу, хотя по правде должна сказать: «Да, я хотела».
— Ну, все едем. — Валерий кивает на дверь и берет на руки уже сонного Вову.
Держит одной рукой его, прижимая к себе. Как будто он такой легкий.
А Вовка его так обнимает, как будто доверяет. Почему мама не встретила такого мужчину? Ну, вот есть же такие хорошие! В них же нельзя не влюбиться.
Мужчина мало того, что Вовку, так еще и меня за руку держит. То ли боится, что я упаду, то ли сбегу. Но от него не хочется сбегать.
Валерий аккуратно усаживает Вовку на заднее сидение и пристегивает. Выпрямляется и смотрит на меня.
— Садись к нему. Поедем.
— Куда? — Поднимаю глаза и встречаюсь с его. Как же страшно. Я знаю, что он задумал. Куда хочет меня отвезти. А как подобрать слова, чтобы услышал меня, не знаю. Не умею. — Не надо, пожалуйста. Хотя бы не сегодня.
Вижу, что недоволен, но я так устала.
Делаю шаг к нему навстречу и утыкаюсь в грудь, начиная плакать.
Глава 4. Ева
Мне со стороны виднее, как лучше. Понимаю, что надо делать на самом деле. Но не могу сейчас сопротивляться ее эмоциям. Самого пробирает ярость и злость. Я бы ему таких следов оставил. Даже хуже.
Она же девушка. Нежная, ранимая. Не понимаю и никогда не пойму, наверное, почему некоторые мужики такие жестокие с теми, кто слабее их.
Обнимаю одной рукой и глажу по волосам. Успокаиваю. Самому бы еще успокоиться.
— Ладно, поедем ко мне. Переночуете, потом решим, что делать. Хорошо? Только обещай без глупостей.
— Обещаю.
Помогаю сесть рядом с братом, а сам занимаю водительское место.
Едем по ночному городу. У каждого свои заботы, дела. Может кто-то также кого-то спасает. А может наоборот, кому-то нужна помощь. Оборачиваюсь и замечаю, что девушка тоже дремлет. Вроде бы разные такие, но что-то общее есть. Я тоже всегда хотел иметь брата или сестру. Но у родителей были другие планы.
Правда, я не жалуюсь. У меня есть три друга. Лучшие. Как братья мне.
Им я могу позвонить в любое время и спросить совета, а потом также позвонить и сказать, что сегодня не приеду, потому что так решил.
Знаю сам, что не правильно поступаю, но иногда надо сделать шаг назад, чтобы найти и увидеть правильное решение.
Тихо глушу машину возле дома и выхожу. Не знаю, кого брать первым. Оба спят. Но пока отстегиваю мальчика, он просыпается.
— Приехали уже. Буди сестру.
— Ева, просыпайся. — Толкает ее бесцеремонно. Да, примера внимательного обращения с девушками он явно не видел. — А то оставим тебя в машине.
— Куда приехали? — Дергается спросонья.
— Ко мне приехали. — Отвечаю сам. — Давай помогу. — Она отстегивает ремень сама, а я подаю руку и помогаю выбраться. Вовка выпрыгивает сам.
Ева опирается на мою руку и поднимает голову высоко вверх.
— Вы тут живете?
— Да.
— Впечатляет. Никогда не была в таких высоких домах.
— Пойдем.
Захожу первым в лифт, за мной девушка и Вовка.
— Пятнадцатый нажми. — Киваю мальчику. — Знаешь такое число?
— Хах, я до тысячи уже считаю. — Обиженно отворачивается, а мы переглядываемся с Евой и тихо усмехаемся.
Она стоит близко и впервые за вечер расслаблена. На щеке ссадина и хочется провести пальцем как будто ее можно стереть с красивого лица. Губы потрескавшиеся облизывает. В глаза мне смотрит, и я только сейчас замечаю, что они серые. Не безликие серые, а глубокие серые. Дымчатые. Очень красивые. Как и она сама.
Что с ней делать не знаю, но отпускать нельзя. Желающих воспользоваться будет тьма. А ей нельзя во тьму.
Открываю дверь и пропускаю их в свою квартиру. Просторная двушка. Я бываю тут так мало, что даже не успеваю навести бардак. Поэтому у меня почти идеально и не стыдно.
— Ева, тебе, может, в душ надо? — Сразу с порога спрашиваю.
— Если можно.
— Вова, подождешь меня на кухне. Там, — указываю на комнату, — можешь пока телевизор посмотреть. Пульт…
— Я разберусь, — кривится и уходит. Смешной такой. Хочет явно казаться взрослее, чем есть.
— Хорошо, — киваю девушке. — Иди, раздевайся, сейчас полотенце принесу.
— Можно что-нибудь из одежды? Футболка подойдет. У меня ничего нет переодеться.
— Сейчас найду.
Вот как она собиралась куда-то бежать, если даже вещей с собой не взяла? Ничего. И мальчику тоже. Молодость. Беру одну из своих футболок и иду к ванной комнате. Дверь закрыта. Громко откашливаясь и стучусь. Я ее хоть и видел без одежды, но там я был врач. Теперь уже нет.
— Да, входите.
Приоткрываю дверь и просовываю туда руку с футболкой. Забирает и едва касается пальцами. Проникновенно. И остро одновременно. Разрываю контакт и скорее ухожу.
— Есть хочешь? — Киваю маленькому мужчине, что уселся на барное кресло. Высокий такой отсюда.
— А Доширак есть?
— Доширак? Ты что только этим питаешься?
— Нет. — Вова выключает телевизор и разворачивается ко мне. — Сеструха не покупает такое. Суп заставляет есть и котлеты. А папка кормит Дошираком.
— Не самая лучшая еда для ребенка. — Говорю это скорее себе. — Тебе лет-то сколько?
— Пять, — показывает столько же пальцев.
— Доширака нет. Есть макароны, правда вчерашние, и колбаса.
— Колбаса тоже не самый полезный продукт для ребенка. — Парирует в ответ.
— Это точно. — Улыбаюсь ему. — Если бы ты предупредил, что заглянешь в гости, я бы обязательно купил что-то еще.
— А молоко есть?
— Найдем.
Пока наливаю молоко, все пытаюсь придумать, что с ними делать. Отцу-отчиму грозит срок. И не маленький. Мальчика однозначно отправят в приют. Девушку уже нет, но как без работы может прожить студент. Кстати, надо узнать, что за ВУЗ и проверить отца. Пока не забыл, скидываю Юрке фамилии детей, чтобы пробил их родителей и проверил все, что сказала девушка.