Колбаса разная. Вареная и сырокопченая. Кусочками любовно нарезанная.
Сырок «Голландский» в бутербродах и вне оных. Сырки плавленые «Янтарь» и «Дружба». Поштучно.
И… куры. Разные – жареные и отварные. В пергаментную бумагу завернутые.
Компоты, кофе-чай в термосах! Пластиковых бутылок мы тогда и видеть не видели. Не знали про их существование.
Мелочи разные: соль, перец, икра у кого-то была овощная.
Еды было много. Врать не стану. Но вот вид у нее в тот самый момент уже оставлял желать лучшего. Ее же вывалили и оставили под солнцем… на несколько часов!
Колбаса стала блестеть от жира.
Пергаментная бумага стала прозрачной, впитав в себя выделяемый курами «сок».
Сыр «Голландский» подзагнулся и тоже заблистал во всей своей красе, а плавленые сырки стали очень-очень плавленными! Мягкими до противности.
Консервные банки нагрелись словно сковородки на плите.
Можете себе представить на вкус горячие кильки в томате из консервной банки? То-то и оно.
И если огурцы-помидоры и вареные яйца можно было хоть немного охладить в волжской воде, то колбасные, сырные и мясные деликатесы на такое пойти не могли.
Вы скажете, что советскому подростку, нагулявшему аппетит на советской же природе, было все равно, что есть.
И будете почти правы. Среднестатистическому подростку – безусловно.
Моим одноклассникам – не все равно.
Нет, червячка мы заморили быстро, но так хотелось вкусненького.
А приготовить его, это самое вкусненькое, было некому.
И купить в те времена негде! Ни одного магазина вокруг.
Каким-то странным образом у нас среди припасов оказалась сырая рыба.
Хотелось бы верить, что кто-то из моих одноклассников ее поймал, но это вряд ли.
Рыба была достаточно большой. Лещи. Две штуки. Думаю, что нам их подарили проходившие мимо рыбаки. Теперь уж совсем поздно выяснять их происхождение.
Лещей мы почистили, выпотрошили как могли и все… Что с ними делать дальше-то?
Ну я и вызвался руководить процессом. Как-то автоматически это получилось, само собой.
Где я видел, чтобы так готовили рыбу? Кто это был? А может в книге какой про приключения вычитал. Не знаю.
Но я рыбу взял, внутрь ее помидорчиков и болгарского перца, заранее порезанных, напихал. Посолил, поперчил и завернул в пергамент от кур, ну вы помните про него!
А на берегу уже горел наш костер.
Костерок тот мы с места сдвинули, ямку в песочке неглубокую вырыли, рыбу я туда заложил, ямку песком присыпал и костерок на место вернул.
Кто руководил временем?
Как можно было понять, что рыба готова?
Не задавайте мне этих простых вопросов.
Нет у меня ответов. 40 лет ищу, а найти не могу.
И надо ли теперь?
Но примерно через час процедуру с костром повторили в обратной последовательности.
Рыбу извлекли, пергамент развернули… а там!
Праздник вкуса. И запах такой, что дух захватывает. Стали делить.
И всем же хватило по кусочку, точно помню. Наесться этим количеством рыбы было нельзя, но сам факт, что кто-то приготовил что-то вкусное, дал шанс всей остальной, привезенной снеди быть съеденной.
Уже после рыбы, после вкусненького. После блюда высокой кухни!
И никто не знал, что это мой первый кулинарный опыт.
Все думали, что я точно ведал, что творил.
Теперь пришло время сознаться. Уже можно. Не ведал!
А тогда…
Авторитет повара в глазах одноклассников вырос моментально.
Но не это главное. Я сразу и очень четко понял, что готовить для друзей это удовольствие. Даже два: процесс и результат.
И есть большой и дружной компанией очень было здорово.
И слушать похвалы приятно. И улыбок была масса. И делились все друг с другом.
Очень это все мне по душе пришлось. Честное и благородное слово.
Началось с чего, помните?
Вот-вот, кто-то просто захотел нормально поесть.
Потом мы вокруг этого же костерка песни попели, а вечерним катером вернулись в город. Уставшими и довольными.
Мероприятие практикантам зачли. На отлично, это я знаю точно.
А вот с тех пор я и готовлю.
Дома. В гостях. По радио. В телевизоре.
Готовлю и кайф ловить не перестаю. И надеюсь, что не перестану.
Может быть что-то и приукрашено в этой истории, может быть.
Но я этого не ощущаю. Верю, что именно так все и было.
И надеюсь, что рассказчика больше не будут донимать вопросами о том, когда, где и почему он начал готовить…
Уже все и так понятно.
Про так и не купленную картину
Я увидел на проспекте Руставели художника.
Он писал. Творил.
«Прекрасная работа», – подумалось мне.
Я и пошел просить продать мне картину после завершения.
И получил категоричный, но вежливый отказ.
«Мне надо ее показать.
А потом я Вам ее подарю!» – с улыбкой на лице сказал мне Анри.
Какое странное имя для грузина.
И какое подходящее для художника.
И если меня попросят сказать, какая фраза лучше всего
характеризует грузина, то я повторю слова будущего Пиросмани
с проспекта Руставели Я ВАМ ЕЕ ПОДАРЮ.
В этом вся моя любимая Грузия!
Справедливости ради, стоит отметить, что Анри мне так
и не позвонил. Надеюсь, что просто он неправильно записал
телефонный номер.
К вопросу об излишках крови, армейском котелке и незапланированных вкусовых радостях!
Молва часто бежит впереди нас и готовит встречных.
Готовит в хорошем смысле этого слова.
Вот меня часто спрашивают про самое вкусное.
Ну про часто это я загнул. Так, иногда интересуются!
Не в смысле, что приготовил, а как едока спрашивают. Как потребителя.
Ждут, видимо, рассказов о трюфелях и лангустинах, голубиных котлетках и медвежьей печени.
И я бы рад оправдать эти ожидания, но…
Все очень и очень непросто с этим самым вкусным.
Как же нам понять, что вот оно… самое-самое?
Сразу? Да никак. Нет такого шанса. Ни единого.
Фраза «Я не ел в своей жизни ничего вкуснее» представляет собой или временное заблуждение, или минутную слабость, или лесть, прикрытую или нет.
И в этом случае все определяет время. Не минуты или часы.
Года. Десятилетия.
Чем дольше живет в голове послевкусье, тем значительнее блюдо, даже если оно стоит две копейки в базарный день
и приготовлено в солдатской столовой.
Привести убедительный пример?
Я попробую!
Милости просим к моим почти интимным воспоминаниям.
Это очень личное. Будьте готовы.
Ради чистоты эксперимента сразу исключаем мамины куриные котлетки и жареные пирожки с вишней.
Тещин борщ и пельмени тоже не трогаем, ибо святое!
Введем себя в условия экстремальные, хотя и реально существовавшие.
Год 1985-й.
В нашей доблестной воинской части 40478 очередной массовый забор крови – День Донора.
Если поищу, то найду и удостоверение Донора, и Почетный Знак.
Ну и соответственно – праздничный обед. Поддержать нас, обескровленных.
Что-то необычное и по качеству, и по количеству.
Чем баловали точно не помню. Котлеты, мясо?
Вполне возможно.
Не помню, хоть убей!
Однако…Важное!
Все 717-ть дней, что я провел в армии, были кисельными.
Ну почти все.
Кроме Двух Дней Донора,
Одного Нового Года и
Одного Дня Выборов
(кого и куда выбирали не знаю, точно это было зимой, с самого утра и строем).
Кисельным дни были в прямом смысле этого слова.
Третьим блюдом на обед.
И все мимо меня, ибо я кисель до сих пор никогда не пробовал, ни разу.
Больше всего в жизни я не люблю КИСЕЛЬ.
И никогда этого не случится, я его не полюблю никогда.
Даже не попробую. Не крутите пальцем у виска. Принципы, знаете ли.
А ведь в армии каждая капля еды на счету, но я весь кисель отдавал сослуживцам, все 250 мл. Ежедневно.
Умножьте на количество дней! 717-ть минус 10 дней отпуска…
Примерно 200 литров! Две бочки еды! Согласитесь, что достойная цифра!
Вернемся теперь немедленно к столь редким компотным дням.
Армейский компот в нашем прошлом варили из…изюма. Из прекрасного афганского черного изюма.
Так что цвет у нашего компота был тот еще! Сомневаюсь, чтобы изюм мыли перед закладкой в котел. Эстетский был цвет у варева! Насыщенный.
Сахар почти не добавляли. Он, само собой, по рецептуре был, но до котла, огромного армейского котла, обычно не доходил.
Это нам совершенно не мешало.
Компот быстро, я бы даже употребил слово моментально, выпивался военнослужащими. С удовольствием и даже без сахара.
А что оставалось в котле после того, как заканчивался обед Доноров?
Правильно, мои дорогие едоки, правильно.
ВАРЕНЫЙ ИЗЮМ. Увеличившийся в размере почти до натуральных ягод винограда…
нежный, мягкий и сладкий-сладкий.
Изюма было много.
Килограмм 50.
Уж не помню почему да как, но мне досталось!!!
Может уже было положено по званию и сроку службы.
Может заместитель командира части по тылу был в это день добрее обычного.
Само собой, что я был не один. Но мне досталось не все.
Да я бы и не осилил.
Но мои товарищи как-то спокойно на это отреагировали.
Съели по тарелочке и успокоились.
А я ел, ел, ел и не мог остановиться.
Хотелось руками, но статус «дембеля» и звание старшего сержанта не позволяли.
Использовал ложку!
Теплый и вареный изюм. Без спешки.
Из 10-литрового алюминиевого котелка для первого блюда, армейского и брутального.
Каждая ягодка взрывалась у меня во рту праздничным салютом, а количество залпов было никем не ограничено…
Вы меня понимаете? Попробуйте.
И тогда станет ясно почему. Почему на вопрос о самом вкусном блюде я, высоко подняв голову и сглотнув слюну, честно и откровенно отвечаю – ВАРЕНЫЙ ИЗЮМ! Никогда не ел ничего
вкуснее!!!
Оргазм.
А кровь я сдавал регулярно.