Папа завещал похоронить его с ней в одной могиле.
Мы так и сделали.
К вопросу о книге
Начал разбор записей.
Буду время от времени выкладывать бессвязные кусочки.
А там посмотрим!
На вашу реакцию в том числе.
1. Самый сложный момент для меня – отфильтровка историй. Я понимаю, что некоторые из них могут обидеть людей, так или иначе причастных ко всем описываемым событиям.
А иные – изменить чью-то жизнь.
Прошлое так ранимо.
Нужны ли им эти воспоминания и эти подробности?
Я очень много думаю об этом.
В нашем случае вымышленными именами не отвертишься, не спасет.
Все как на ладони. Узнают, расскажут, приврут.
И понеслась душа по кочкам.
Это политика конфиденциальности.
Это моя клятва Гиппократа.
Не навредить, только не навредить.
Обязан ей следовать.
Но так порой тонка грань между можно и нельзя в данном случае.
Между добром и злом.
Между слезами счастья и слезами горя…
Иных героев уж нет. Они ушли. Остались главными героями и ушли.
Навсегда. Молодыми и не очень.
Родители. Друзья. Подруги. Ничего не изменишь.
Другие, слава Богу, живы.
Хотя многие и далече.
И с иностранными паспортами.
Когда мы их провожали, то почти со всеми прощались навсегда.
Кто ж знал, что скоро все поменяется.
Прощались по-настоящему, отрывая каждый раз по кусочку от своих сердец.
Как это объяснить моему сыну?
Такое вот, сынок, было время…
Как помочь ему почувствовать, что было с нами?
Что мы испытывали и почему плакали украдкой.
Не знаю.
Но обязательно постараюсь…
2. Именно в день моего совершеннолетия все это и случилось!
На фольклорной (попрошу не путать с диалектологической) практике в деревне Шелестово Аксайского района Ростовской области.
В общежитии местного интерната, куда поселили нашу группу студентов.
После празднования уже упоминавшегося мной 18-летия.
Девушку звали…
Нет-нет, конечно я помню ее и имя, и фамилию.
И очки в толстой оправе, и улыбку.
Даже вкус ее губ помню.
Помню дословно, что она кричала (или мне казалось, что кричала),
что спрашивала,
о чем просила,
помню во что была одета…
До и после.
Но не уверен, что могу упоминать ее имя.
Скорее уверен в обратном.
Эх, спросить бы у нее понравилось ли ей…
Правду ли она тогда сказала или польстила,
или сжалилась?
3. Летом 1983-го я закончил 1-й курс филфака ВолГУ…
И четко понимал, что до армии остались считанные месяцы. Именно в 1983-м, тогда еще Советское Правительство отменило отсрочки от призыва для студентов, и все мы (вне зависимости от наличия военной кафедры в вузе), абсолютно все – должны были быть мобилизованы и призваны.
Событие это меня не особо огорчало, ибо ничего плохого я в этом не видел. Положено служить – будем служить!
Отмечу лишь, что из веселой нашей компашки см. стр 258 в армию отправился я один. Остальных одолели энурезы, «легкие», но безвредные психические отклонения и прочие отмазывающие от службы заболевания.
И у меня до сих пор нет никакой обиды ни на одного из моих друзей. Это их личное дело. Мои армейские годы скорее добавили, нежели убавили.
Простите великодушно, отвлекся
Проверка числом, не умением!
Это не просто история.
Это еще и проверка наличия у вас языкового чутья! Да-да!
Боитесь?
Тогда не читайте.
И не испытывайте себя.
Оставайтесь в неведении.
Случалось иногда
и мне бывать
форменной сволочью.
Вот, к примеру,
принимаю я экзамен или зачет по русскому языку
и нахожусь в пограничной ситуации.
Таких ситуаций может быть всего три.
Что ставить? 2 или 3. 3 или 4. 4 или 5.
И тут на помощь мне всегда приходили числительные.
Люблю я их, братьев наших меньших и грамматических.
Брал маленький листок, писал на нем любые семь цифр.
Ну и одно существительное.
И просил сдающего поставить это количественное числительное и существительное в творительный падеж.
Все просто и ясно!
Просклонять словосочетание.
Ну типа 3 926 479 яблок.
Что получаем? Давайте не торопясь.
Тремя миллионами девятьюстами двадцатью шестью тысячами четырьмястами семьюдесятью девятью яблоками.
Простенькая же задачка на склонение, согласитесь.
Как и говорилось выше!
И этого дополнительного задания за глаза хватало.
Даже при отсутствии ответа на все вопросы
в экзаменационном билете, рабочий трояк был гарантирован,
ежели вы просклоняли правильно.
Такое редко, но случалось!
Попробовать не хотите? Пожалуйста!
2 397 641 дураков.
Вопросы творительного падежа напомнить?
Всегда рад!
Кем? Чем?
Удачи!
Как мне поменяли профессию
Дело было в аэропорту Шереметьево.
Зимой.
Летел я в Киев. Последним рейсом.
Компания «Аэросвит» должна была доставить меня к месту назначения.
Уже и самолеты в Киев не летают, и «Аэросвит» давно канул в Лету.
Летел я сразу после съемок.
Уставший, немытый, злой. Делать было особо нечего. Времени много.
Решил пройтись по Дьюти фри.
Там есть разные магазинчики со шмотками.
Вино, табак и парфюм мне были безразличны.
Купил зато себе какие-то тапки и носки на распродаже.
Судьба носков не отслежена. Тапки до сих пор в активной носке.
Но не это главное. Девушка на кассе, пробивая мне чек,
долго и внимательно смотрела мне прямо в глаза. Мне аж неудобно стало. Может у нас что-то когда-то было, а я забыл?
Но нет. Не было. Не знаю я ее. Вижу впервые.
И тут она как заорет на всю Ивановскую: «Я ж Вас знаю! Я вас утром по телевизору видела!»
Ну вот, думаю, и до меня дошла популярность. Сегодня ведь воскресенье.
И меня действительно показывали утром по телевизору.
Приятное тепло тщеславия медленно, но верно начало залезать под одежду, прямо в душу.
Наконец-то. Люди узнают.
Но, как оказалось, речь кассирши еще продолжалась.
Девушка хлопнула в очередной раз ресницами, наставила на меня указательный палец с длинным красным ногтем и опять заорала на весь аэропорт: «Вы же повар! Точно – повааар!»
Конец репризы.
Тщеславие остыло.
Sic transit Gloria mundi!
Вот так проходит мирская слава!
Зря я что ли латынью в университете мучался!
До сих пор в ушах это вопль радости!
ПОООВААААР!!!!
А я же не просто повар,
я же художник! Ведь правда?
Мистификации мои любимые
Я люблю этот текст. Каждый год он становится чуть более точным.
Новые слова. Немного.
И время. Тексты тоже нуждаются в выдержке.
Чем они хуже коньяка?
К вопросу о непреднамеренном художественном вымысле и внутренней адвокатуре.
Два года спустя.
У каждого из нас есть свой список жизненных мистификаций: событий и людей, которых мы себе создали сами – придумали, одним словом.
Ну или додумали.
Взяли людей и события, чуть изменили, чуть подстроили под себя и ждем.
Должен быть у каждого, но я всех не проверял и поручиться за всех не могу.
Да я никого не проверял.
Ни единого человека.
Все это плод моих разговоров с самим собой.
Кстати, некоторые из непроверенных считают такие разговоры не совсем здоровым развлечением.
Вернемся, однако, к заявленной теме.
Я думаю, что есть (это снова про список).
Некоторые, как мне кажется, на него перестали обращать внимание, а зря…
Самое время.
Без этих мистификаций, без этих иногда робких,
иногда циничных попыток интегрировать себя в окружающий мир,
жизнь стала бы скучнее и схематичнее.
Прошлое, реальное или придуманное,
многое бы потеряло.
Отсутствие вымысла изменило бы нашу память. Сначала память,
потом реальность,
а потом и грядущее.
У воспитанного и интеллигентного человека без фантазий,
перерастающих в реальность, разве бывает?
А у невоспитанного и неинтеллигентного?
Ну кто из нас не приписывал в детских разговорах с одноклассниками или дворовыми (в хорошем смысле этого слова) друзьями заслуг своим родителям или старшим братьям-сестрам?
А себе?
Кто не играл в эту игру с наполовину вымышленными персонажами и событиями?
Порой они, эти «придумки», абсолютно или почти независимы от жизни,
а порой – наоборот, ею самой и являются.
Плод воображения – мечта, оправдание, объяснение… Самоутверждение.
Приговор.
Иногда – смесь из фактов и вымысла.
Из реальности и мечты.
Мечта, простая мечта…
Она же очень важна в этом случае.
Твое представление о хорошем и правильном,
но недостижимом по тем или иным причинам, временно или навсегда.
Некоторые истории тихо и незаметно умирают сами собой,
так и не успев оправдать ожиданий.
Ну а иные остаются на всю жизнь, переплетаются с событиями и фактами, подтверждаются очевидцами, обрастают новыми подробностями
и органично вплетаются в биографию.
Легенды нашей жизни.
Надо ли в них верить? Позволено ли им жить самостоятельной жизнью?
Границы стерты.
Порой эти мистификации становятся предметом симпатии или даже гордости.
Я предлагаю их не трогать.
И не будем в этом случае выдавливать из себя «правду», отделяя зерна от плевел.
Не станем «восстанавливать справедливость».
Теперь это правда…
И она тоже имеет место быть…
И чего-то я в тебя такой влюбленный
После его самой последней и самой опасной операции сотворивший чудо хирург пригласил меня в ординаторскую.
Негромко так позвал.
Еле заметным кивком головы.
Устало, как старого приятеля, которым я почти и был.
Как умеют приглашать только вышедшие из операционной хирурги.