В его голосе звучало недовольство, и я тут же насторожилась. Выпорхнула из объятий, села, яростно пронзив его взглядом.
— То есть я ещё и виновата? — процедила сквозь зубы.
Губы Ульса дрогнули — сдержал улыбку.
— Я злюсь не на тебя, моя прекрасная леди, а на себя. Под утро я совершенно утратил контроль, — признал он с тяжёлым вздохом. — Это непозволительно. Я мог тебе навредить.
Посмотрела на этого ненормального с удивлением. Что у этих мужчин вообще в голове?
— Под утро было самое приятное, — произнесла с нажимом, чувствуя, как кожа розовеет от стеснения. Щёки и вовсе опалило кипятком, но я сделала глубокий вдох и повторила про себя слова Ульса:
«В любви нет ничего постыдного. Она слишком прекрасна, чтобы украшать её ярлыками и прикрывать темнотой или одеялом».
— Рад, — коротко произнёс Ульс с неожиданно хищным выражением на обычно лукавом лице. Хотя после его превращения в демона мне, похоже, придётся привыкать к новому, не столь добродушному образу.
Неожиданно почувствовала себя очень странно. Словно меня выпили до дна и тут же наполнили новой энергией, сверкающей и мощной. И совсем не ласковой. Холодной. Кожа покрылась мурашками и побледнела, в виски словно вбили два раскалённых гвоздя, и я едва не отключилась от боли.
Прижала руку к губам, сдерживая подступающую тошноту, в ужасе посмотрела на Ульса, но его черты расплывались, растекались перед моим воспалённым взором.
— Что это? — прошептала едва слышно.
— Боги, — ещё тише ответил Ульс, осторожно укладывая меня назад, к себе на плечо. — Они не сдерживают силу и не ставят блоки, когда приходят сюда. Надо признать, это случается так редко, что … А-а-а, понял. Они пришли на завершение твоей инициации. В океане сейчас огромный выброс силы, видимо, решили немного тебе помочь.
— Помочь? — непонимающе переспросила я, втянув носом аромат любимого мужчины, чтобы хоть немного отвлечься от неприятных ощущений.
— Я говорил: океан кровожадный и за любую помощь требует высокую цену. Эмоций и твоей… жертвы ему недостаточно, но смыть Дааярд он не может. Ты запретила. Вот и бесится, взбивая пену и пугая моряков. Боги заберут его ярость, лишив части энергии. Уж не знаю, кто из богов тебе покровительствует, Мори обычно благотворительностью не занимается.
— Великая богиня Айоль благословила меня за то, что я спасла Корделию, вытащила из-за Грани.
— Отец, судя по всему, об этом узнал, — хмыкнул вдруг Ульс. — Ну что, полегче?
— Да, боль прошла, осталась лишь тошнота. Ты имеешь в виду, что он узнал про благословение богини и решил, что я для тебя подходящая пара? — предположила, зевая в плечо любимого. Я настолько устала, что была не в состоянии испытывать любопытство. Невиданное дело!
— Именно. Отец изначально хотел отправить всех девиц в Бездну в назидание их семьям. Когда появилась ты, он рекомендовал выбрать себе в жёны ту, которую не жалко, чтобы не привыкать, — произнёс Ульс, прочистив горло.
— Да уж, папуля у тебя — просто чудо. Сама доброта.
— На самом деле он действительно весьма неплох, ты ещё убедишься в этом.
Я застыла в руках любимого. Нет, меня, конечно, устраивало, что в моё отсутствие все действовали в моих интересах, подстраховали меня, выполнили мои обещания, всё подготовили к моему возвращению. Но есть одно огромное «но» — я до сих пор не знаю, о чём они договорились!
— Посмотрим, — ответила уклончиво. — Меня пугает твой отец, и я всё же стою на своём — не желаю жить на дне среди всех этих монстров.
Меня вдруг едва не затрясло от ненависти к подводным жителям, к двуличным невестам, их жестоким семьям. И резко отпустило.
Потрясла головой, пытаясь сообразить, что это было, но Ульс не стал держать в неведении.
— Не бойся. Эмоциональные качели — обычное дело после полной инициации. Тебя ещё какое-то время поштормит, затем тело перестроится, и ты снова будешь той самой очаровательной и непосредственной Бриджит. Честно признаться, этот остров я выбрал не столько ради романтики, сколько для безопасности окружающих. Так что мы здесь заперты на неопределённое время.
Посмотрела на своего честного демона. Даже словосочетание звучит забавно!
— А боги не попросят освободить… — Обвела взглядом скромный интерьер и силой мысли превратила комнату в роскошные восточные апартаменты, а кровать — в огромный мягкий подиум с яркими шёлковыми подушками.
— Какая затейница, — хмыкнул Ульс, устраиваясь поудобнее и целуя меня в макушку. — Не попросят. Им ничего не стоит организовать себе ещё по острову.
— Ну да. Они же боги, — согласилась я, не скрывая восхищения. — Мне безмерно льстит, что ты привёл меня именно сюда. Чувствую себя особенной.
— Ты и есть особенная, Бри. Отмеченная богами редким даром, благословлённая великой Айоль. А самое удивительное в тебе знаешь что?
— Что?
— То, что ты понравилась моему отцу, — рассмеялся Ульс. — Он, кстати, не против, чтобы мы жили не под водой, но с этим есть небольшие проблемы, ведь жить с твоим отцом я не могу.
— О, — протянула я, сообразив, до чего неловко выглядит ситуация.
Традиционно жена живёт во владениях мужа, но я же… особенная на всю голову и отказалась быть подводной принцессой. Нет, не так. Я отказалась жить под водой. Корону-то я надену! Мне вообще очень идут подобные украшения.
Вздохнула, осознав степень своего эгоизма. По-хорошему нужно учиться идти на компромисс. Ульс и Килг уже сделали шаг навстречу, и только мне решать, сделаю ли я шаг вперёд или назад.
Меня едва не корёжило от собственной разумности и правильности, я кусала губы, переминалась, не в состоянии найти удобную позу, хотя, по сути, была зажата в тиски мощным телом демона. И думала, думала, думала, как выкрутиться из ситуации так, чтобы и пойти навстречу, и не лишиться привилегий, которые мужчины мне уже преподнесли на блюдечке с золотой каёмочкой.
— Рассказывай, — хмыкнул Ульс.
Я аккуратно выбралась из крепких мужских объятий и представила, как рядом с кроватью появился шкаф с одеждой. Левитировала оттуда шёлковый вишнёвый халатик длиной до пят и радостно в него укуталась, затем подумала мгновение и предоставила и демону одеяние.
— Лежишь здесь такой красивый, отвлекаешь, — пробурчала, краснея.
Шкаф, конечно, сразу убрала, но организовала стаканы с водой, а затем нырнула в пространственный карман и достала сухой паёк, в тысячный раз благодаря любимого профессора Тляна за полевые практики и тренера Морта за его любовь к еде — это он научил нас с девочками носить с собой не только простые сухие галеты, но и сухофрукты, шоколад, вяленое мясо.
Ульс молча наблюдал за моими попытками отвлечься и отдалить неприятный разговор, и даже не хохмил по поводу внезапно проклюнувшейся скромности. Халат, впрочем, тоже не надевал. Отвлекал изо всех сил.
Я же, вырвавшись из его объятий, испытывала жуткое смущение. После ночи любви изо всех сил пыталась вести себя смело и по-взрослому, как любимые героини книг, но не выходило, хоть ты тресни. Потому вместо того, чтобы думать о совместном будущем, пыталась успокоить собственную совесть. Вот уж кого не ждала к завтраку!
— Напоминаю, что мысли твои уже закрыты, так что не молчи. Делись. Твоё молчание меня пугает! — Ульс попытался изобразить испуг, но выглядело это настолько комично и ненатурально, что я рассмеялась.
Закрыты — но это не значит, что ты их не читаешь, милый! Знаю я этот коварный блеск глаз.
— Нет у меня никаких страшных мыслей. Я сама не знаю, чего хочу, — призналась, усаживаясь на край кровати и откусывая кусочек солёного мяса. Оно здорово подсохло, так что у меня был повод потянуть с ответом на неприятный вопрос, если таковой последует.
— Ты хочешь быть со мной, и это главное, — уверенно заявил Ульс. Так уверенно, что я моментально накалилась. Однако гадость сказать не успела — пока жевала поняла, что спорить с ним бесполезно: он читал мои мысли и всё знает. И, наверное, это к лучшему. Не поссоримся.
— Да, хочу, — ответила едва ли не через полчаса, когда разжевала деревянное мясо. Кажется, я больше калорий потратила, чем получила, честное слово. — Но у меня не было года на раздумья, а до возвращения домой я была совершенно уверена, что ты женишься на Масе или Авроре и мы можем быть только друзьями. Так что сейчас я не могу вот так сходу продумать жизнь наперёд. С учётом изменившихся обстоятельств.
— Только ли друзьями, Бри? — бархатным голосом протянул Ульс. — Помню я одну твою мыслишку, красивую такую, непристойную… Невероятно привлекательную. И давнюю.
По хитрому виду сразу поняла, о чём идёт речь. Был один-единственный момент, когда я потеряла контроль и представила, что мы тайно встречаемся, наплевав на все условности. Я и тогда страшно корила себя за недостойные мысли, и сейчас смутилась.
— Я бы не стала встречаться с женатым мужчиной, — произнесла, задрав нос. — А фантазии — это лишь фантазии. Они добавляют специй и делают жизнь ярче.
— Нет, моя хорошая, не преуменьшай значение того момента, ведь именно тогда ты поняла, что по уши в меня влюбилась. Я чувствовал твою внутреннюю борьбу, дикие метания, сомнения, обиду и ярость, разочарование в себе, своей слабости. Ты была так недовольна собой, тем, что поддалась чувствам, не справилась с управлением, что я не знал, чего хочу больше — поцеловать тебя, утешить или отшлёпать.
Я посмотрела на этого бесстыжего. Сидит, гипнотизирует взглядом. И так непристойно хорош собой, что мне совсем не хочется с ним спорить.
— А говорил, что не читал мои мысли, — уличила хитреца, ведь непристойные мысли закрались в мою голову ещё в тот вечер, когда я беседовала с богиней Мори.
Собственно, с неё всё и началось.
Тогда я подумала, что богиня может позволить себе быть с тем, с кем хочет, когда хочет и где хочет. Может ходить босиком по дворцу, обнимать за талию своего любимого де Луара, целовать его при всём честном народе и не обращать внимания на глупые условности. А я… я ничего не могу. Я уже прошляпила своё счастье. Я сваха на отборе принца, в которого умудрилась влюбиться по уши. Притом эта бесстыжая любовь захватила моё сердце без объявления войны. Я и не поняла, как это случилось! Мы ведь просто дружили! Подшучивали, смеялись… Ничего такого!