Здесь можно найти все, начиная от фрагментов языческих легенд до памятных записей очевидцев трагедии 1915–1920 годов.
Самые разнообразные рукописи хранятся здесь — от книг философов и историков V века до переводов научных трактатов Аристотеля, Платона, Зенона, от астрономических и математических книг Анании Ширакацидо «Утешения в лихорадке» врача Мхитара Гераци, от «Книги скорбных песнопений» поэта Григора Нарекаци (X век) до рукописной книги гусана Саят-Нова.
Разнообразны они по виду и размеру: вот Евангелие в переплете слоновой кости (работа V века), вот многопудовые «Избранные речи» из города Муш, вот и размером со спичечный коробок, весящий всего девятнадцать граммов календарь, который можно прочесть только через лупу.
Есть здесь роскошные, но не представляющие для науки особого интереса церковные канонические книги и есть невзрачные с виду, но воистину бесценные сборники песен и философских трудов.
Пожалуй, нет такой отрасли знания, которая не была бы отражена в рукописях Матенадарана.
Здесь представлены все верования и ереси, философия, математика, история, медицина, поэзия и проза, ботаника, зоология, петрография, анатомия, астрономия, химия и алхимия, геология и музыка, живопись и воздухоплавание. Здесь есть словари и хроники, географические карты и пособия по изготовлению пергамента, красок и чернил…
Рядом с книгами армянских врачей здесь есть переводы трудов Галена, Немессия, Нюсского, Авиценны; наряду с книгами армянских писателей — старинные переводы Гомера и Катона, Овидия и Эзопа, Менандра и Олимпиана, переложение или пересказ на армянском (с прекрасными стихотворными кафами Хачатура Кечареци) «Истории Александра» Псевдо-Калисфена, представляющий интерес в мировом масштабе.
Есть тут книга стихов Навои, переписанная еще при жизни поэта, в 1494 году; произведения Низами, Фирдоуси, Руставели, Физули, средневековые итальянские притчи, «Песнь о Роланде» и многое другое.
Все это великое многообразие нелегко даже распределить по разделам…
Чтобы не нарушать лишний раз таинственную тишину залов хранилища, полистаем лишь те из манускриптов, над которыми сегодня трудятся ученые в Матенадаране.
Что же могут сказать человеку XX века, познавшему все и вся, знакомому с Эйнштейном и квантовой теорией, достигшему Луны, производящему пересадку сердца, усвоившему учения Гегеля и Маркса, — что могут сказать такому человеку безвестные книжки из какого-нибудь древнего монастыря, затерявшегося в глухом уголке постоянно подвергавшейся набегам и разрушению Армении?
Известно, что вопросом вопросов, стержнем и сутью философии и науки вообще является вопрос об отношении сознания к материи, и в зависимости от ответа на него определяется место ученого в историческом прогрессе.
Итак, прислушаемся с благоговейным удивлением к тому, что говорит армянский философ XIV века Григор Татеваци о познании и отражении мира, об отношении сознания к материи: «Мы познаем (мир) часть за частью, с большей или меньшей степенью знания, и к тому же согласно изменению вещи. Наше познание следует за сущностью вещи, потому что прежде существует вещь и лишь потом — наше познание».
Или: «Если бы то, что вы говорите, было правильно, то не мысль следовала бы за вещами, а вещь следовала бы за мыслью, что заведомо ложно, ибо постоянное не следует за непостоянным, а только в нем отражается. Ведь следы идут за ногами, а не ноги за следами, тень следует за телом, а не тело за тенью. Отсюда ясно, что не мысль удостоверяет истинность вещи, а вещь определяет истинность мысли». Мир познаваем, пишет Татеваци, потому что «мудрой мыслью мы проникаем во все сферы мира, и ничто не может укрыться от света мудрости»…
Бесстрашным и дерзновенным надо было быть, чтобы так думать и писать в средние века!
«Мысль — судья бесстрашный и беззастенчивый; она не боится бога, ибо свободна; не стыдится людей, ибо скрыта; не принимает подкупа, ибо не нуждается в этом; не невежественна, ибо постоянно наблюдает. По этой причине судит она точно и истинно»…
Григору Татеваци повезло, что армянской церкви не были свойственны дикие судилища и инквизиция католицизма, у нас не были в ходу санбенито и аутодафе, иначе он неизбежно взошел бы на костер за свои «дерзкие и нечестивые» идеи…
А вот что писали армянские философы и ученые о земном шаре и солнце, о солнечном затмении и луне еще в V–VII веках (за такие мысли еретиков сжигали и десятью веками позднее, в XV–XVI веках)…
В рукописи армянского ученого V века Егише «Толкование Книги Бытия» читаем: «Когда луна находится в верхнем полушарии, а солнце в нижнем, то есть они находятся на одной оси, то солнце не может одновременно бросать свет и на луну, и происходит затмение луны».
Вот крупный философ, астроном и математик VII века Анания Ширакаци: «Земля и ее окружение напоминают мне яйцо. Как круглый желток яйца находится в сердцевине, окруженный белком, а скорлупа покрывает все, так и круглая земля находится в середине, окруженная воздухом, а небо обволакивает их». В другом месте он пишет, что все сущее предполагает распад, а из распада зарождаются семена сущего, и мир продолжает существовать благодаря этому противоречию.
Вот «Судебник» ученого и баснописца XII века Мхитара Гоша: «Человеческая природа создана богом свободной, но принуждена была служить господам из-за потребности в земле и воде. И это я считаю достаточным для того, чтобы, оставив господ своих, человек жил там, где пожелает».
Мысль эту подтверждает и углубляет Григор Татеваци: «Простые люди достойны прощения и милосердия, ибо совершают преступление не по своей воле, а по принуждению нищеты. Как говорится в притче, крадет, чтобы насытить свою голодную утробу. Тогда как князь совершает преступление по своей воле, ибо ни в чем не нуждается, поэтому он должен быть наказан вдвойне…»
Татеваци вообще свойственна необычайная глубина мысли и разнообразие интересов. Во многих философских проблемах он предварил взгляды крупнейших мыслителей будущего. Вот что говорит он об особенностях строения человека, о роли труда в процессе его становления: «Голова человека поднята кверху, чтобы язык и руки служили мысли и труду. Ибо если бы голова человека была опущена книзу, а руки прижаты к земле, он не мог бы работать, и ему понадобились бы длинный язык и толстые губы, чтобы подбирать пищу. В таком случае язык не мог бы служить мысли, как ныне».
Буквально с полуслова ту же мысль продолжает в XV веке философ и ученый Матевос Джугаеци: «Поскольку животные лишены разума, чтобы творить, им руки не нужны, Человек же — обладатель разума и мудрости, которая нуждается в руках. Поэтому он встал на задние ноги, а передние поднял и превратил в орудие действия…»
В эпоху средневековья, когда человек почитался «порождением греха» и «вместилищем скверны», подлинным гимном Человеку звучит рассуждение Татеваци о его совершенстве. Говоря о наличии трех стадий развития души — растительной, чувствующей и разумной — и о переходе от несовершенных стадий к совершенной, разумной, Татеваци утверждает, что она может быть присуща лишь такому совершенному созданию, как человек…
Можно было бы без конца цитировать из трудов других историков и философов — начиная от Давида Анахта (Непобедимого) до Езника Кохбаци и Григора Магистроса.
Однако и приведенного достаточно для того, чтобы показать, что и безвестные и известные тогдашнему миру ученые из глухих уголков Армении, именовавшие себя «недостойными» и «последними», находились на самом высоком уровне современной им науки и философии и выражали мысли, которые почитались «дерзкими откровениями» спустя много веков даже в самых цивилизованных странах.
Да, многих из них могли бы сжечь на костре — хоть они и вынуждены были скрывать обретенную истину за густым слоем молитв и восхвалений всевышнему, хоть и делали порой сколь искренние, столь и тщетные попытки своими по существу богоборческими идеями доказать существование бога…
Неудивительно, что чужеземные захватчики нападали в первую очередь на очаги армянской письменности, разрушали книгохранилища, убивали ученых монахов и переписчиков, а рукописи уничтожали и сжигали, надеясь огнем пожаров заслонить исходящий от них свет…
Но наш народ-книголюб ценой жизни спасал не только армянские, но и множество славянских, персидских, греческих, еврейских, индийских, латинских, грузинских, арабских и других рукописей, которые ныне хранятся у нас, вызывая добрую зависть многих книгохранилищ мира.
Многие утерянные в течение веков труды древних греческих, ассирийских и других ученых и философов сейчас снова становятся достоянием человечества благодаря сохранившимся древним армянским переводам.
К их числу относятся «Хроника» известного греческого историка IV века Евсевия Кесарийского, книга «О природе» греческого философа Зенона Стоика, труды Феона Александрийского, Филона Еврея, фрагмент «Ботаники» Диоскурида, математический труд Авиценны «Китабе Неджаб», многие главы «Истории Александра Македонского» Псевдо-Калисфена и другие.
О древних и средневековых библиотеках, университетах и монастырях, где создавались и хранились рукописи, много рассказывается почти всеми армянскими историками, к великому сожалению, большей частью в связи с их уничтожением захватчиками.
«Тамерлан распорядился собрать и уничтожить огромное количество древних рукописей, а часть увез в Самарканд», — пишет один из переписчиков рукописи.
«В 1179 году во время нашествия сельджуков в городе Багаберд была сожжена библиотека, где хранились 10 000 рукописей», — добавляет другой.
А вот как описывает в 1386 году переписчик Акоп свои мытарства и мытарства своего учителя, философа Ована Воротнеци во время нашествия монголов: «Я начертал эту книгу и закончил в годину горькую и полную слез…»
Захватившие Армению монголы заняли крепость Воротан, и философ Воротнеци, преследуемый врагами, вынужден был бежать. Переписчик пишет: «С тяжелым грузом, накинув на плечо переметную суму с экземпляром переписываемой рукописи, пером и чернилами, шел я с Воротнеци, читал и писал, сколько успевал, с большими трудностями и страданиями, ибо, где я начинал писать, там не мог закончить…»