Значит, колхозная радиостанция работает и без радиста. Ты сам принял на себя все радиозаботы.
На колхозном дворе занесло телеги: снег сугробами лежит на оглоблях, на спицах колес, на дробинах. Иван Хахлянок, аккуратно подоткнув полы плаща под веревку, которой подпоясался, меняет в телеге колесо и бубнит себе под нос:
— Да, на этом ломачье, холера, и до стогов не доедешь.
Змитрок Прыма в своем длинном, намокшем снизу плаще запрягает коня в другую телегу: поднял одну оглоблю, бросил ее о землю, чтобы сбить снег, — она так и зазвенела. Потом привычно и умело всунул толстый конец дуги в гуж и через шею коня подал ее на другую сторону. Стряхнул снег со второй оглобли и крепко прижал ее к дуге гужом. Засупонивая хомут, Прыма помогал себе коленом.
Запрягли, перевернули доски на телегах, чтобы сбросить и с них мокрый снег, постучали дробинами о ручки телег — с них тоже отвалились комья снега, — стали на телеги и так, стоя, дергая время от времени вожжами, громко переговариваясь, неторопливо поехали один за другим в ту сторону, где стояли стога. Поехали за сеном или соломой — сегодня ведь коровы первый день не вышли в поле.
И пока ехали, чуть не до самых стогов, далеко были слышны их голоса…
Вот так, Геннадий, и кончился наконец твой очередной сельскохозяйственный год.
До этого все время одна работа наступала, на другую, торопила, подгоняла, а теперь уже можно передохнуть, отдышаться. Урожай в амбарах, и сегодня ты можешь полностью посвятить себя заботам о будущем годе.
Год — на исходе, год — на подходе.
Работа хлебороба, может, никогда не наскучивает и не приедается, как черный хлеб каждый день, потому что каждый год начинает все заново и можно в следующем году исправить и учесть все свои просчеты и упущения.
Понимаешь, хоть и дождей было маловато, хоть и солнце жарило, казалось, излишне щедро, хоть и снег, такой глубокий, выпал в самой середине осени — но все же этот год, который незаметно для нас состарился, был самый обычный. Ибо кто, скажи, вспомнит такой год, когда бы хлебороб не ждал дождя или солнца, чтобы он не сердился на позднюю весну, обложной дождь во время сенокоса, преждевременный снег?.. Это только в своем самоуверенном бахвальстве мы порой заносчиво хвастаемся, что уже давно покорили природу. А в жизни нередко бывает, что человек очень серьезно зависит только от нее. Случится долгая засуха, махнет над полями своим тяжелым черно-белым крылом градовая туча, скуют вдруг голое, не заснеженное еще поле двадцатиградусные морозы — и хлебороб будет тревожиться за свой урожай, но помочь ему уже мало чем сможет.
Мы видели с тобою, Геннадий, колхоз во все четыре времени года — и когда только что просыпаются деревья, поля, луга, и когда они тихо успокаиваются до новой весны. Видели, как весной бушует все живое и как оно с грустью увядает под осень. Видели покой снегов и щедро согретую ниву. Оплодотворение, колошение и созревание. Сев и жатва, весна и лето, осень и зима быстро промелькнули перед нами — кажется даже, что и ты, Геннадий, не успел оглядеться, как уже надо думать о новом круговороте.
В первый мой приезд ты еще во всех своих анкетах писал, что правительственными наградами не награждался, в выборные органы власти не избирался. А сегодня у тебя уже есть и награды, и ты избран депутатом районного Совета.
Год закончился. Еще один извечный круг извечного хлеба на извечной земле замкнулся. Он достался нелегко и твоим колхозникам. Что поделаешь — хлеб всегда требует честной и добросовестной работы, потому что он не рождается самородками, его надо собирать по зернышку. Начинается другой круг, другой год — пожалуйста, обдумав и пережив только что минувший, твори все заново: зерно, колос, урожай… Да, откровенно говоря, этот следующий год уже давно для тебя начался — вон как зеленеют на поле всходы озими, которая новым летом обрадует ниву тяжелым, согнутым к земле колосом.
Один год — на исходе, второй — на подходе.
— Это ты недавно звонил? Мне как сказали, что Минск вызывал, так я и подумал про тебя. Где я тогда был? В поле. Сам ведь знаешь, где бывают во время сева. А мы с Ярковичем — он теперь у нас секретарь парторганизации — ездили вручать переходящий вымпел райкома и райисполкома Грише Медвецкому. Да, прямо в поле. Пожали руку, поздравили.
И нас весной поздравляли. Понимаешь, «Большевику» присуждено переходящее Красное знамя Министерства сельского хозяйства СССР, а также денежная премия. Это по итогам прошлого года.
В этом году давно уже отсеялись. Нет, у нас ничего не вымерзло. Й морозов особенно больших не было. Так, пару заморозков случилось, но это мелочи — на посевы они не повлияли. Теперь Комар осматривает технику, чтоб к сенокосу и жатве готова была. Картошку понемногу окучиваем. Нет, рядов еще не видно, мы ведем слепое окучивание. Скоро сено косить начнем.
Что еще нового? Комар новую машину сам сделал. Нет, не себе. Для колхоза — удобрение разбрасывать. Яркович только что «Жигули» себе купил — пока каждую пылинку сдувает. Как Бухавец? Ничего, держится… Вот, гляди ты, и про кузнеца не забыл. Скучает ли Слонкин без жены? Нет, кажется, не скучает: он уже опять женился. Да, на нашей, на местной.
Работает ли Васьковский, спрашиваешь? Работает, работает. Правда, его тут недавно сватали председателем в один колхоз. Пока что отказался.
Вот еще что. Ты же знаешь, нам все свое молочное стадо сдавать придется. Наши коровы совсем перестали доиться — как козы молока дают. В сводках по молоку, заметил, как мы плохо выглядим? Недавно 22 породистые телки в колхоз привезли. Так постепенно и заменим всех своих «коз».
Словом, по телефону обо всем не расскажешь. Да и некогда. Сейчас вон ждем польскую делегацию из Зеленогурского воеводства. Ты ведь знаешь, что Витебская область давно дружит с этим воеводством Польши. Они сегодня через какой-нибудь часок должны приехать. Так хоть улицу надо немного полить — все же пыли меньше будет.
Так что извини, спешу. Приезжай сам — тогда и посмотришь, что у нас нового. Увидишь, как косить будем. Почему весной не было тебя? Тогда, когда под моим окном так красиво цвел наш колхозный сад?..
И мне хоть на один день нестерпимо захотелось снова в Андреевщину — вспомнилось, как бело и душисто цветут под председательским окном гудящие от пчел колхозные яблони.
Даже показалось, что по-июньски приятно запахло в моей комнате андреевским лугом — нет, не как-то особенно, нет, не по-своему, а именно так, как пахнут во время сенокоса, наверное, все луга на свете.
И еще вспомнилось, как один мой знакомый, который всю свою жизнь прожил в городе, нарочно поехал на год в деревню, чтобы самому увидеть хоть в конце жизни это величайшее чудо на земле — рождение хлеба.
Поехал и остался в ней навсегда.
БРОНИСЛАВ ХОЛОПОВ
СЕЛО ВЕЛИКОЕ —СЕЛО УПРЯМОЕ
Бронислав Борисович ХОЛОПОВ родился в 1934 году в Ярославле, там же окончил среднюю школу. В 1957 году закончил факультет журналистики Московского государственного университета. Журналистскую работу начинал на Всесоюзном радио корреспондентом, обозревателем. Позднее заведовал отделом экономики в журнале «Советский Союз». В этот период (с 1966 по 1971 год) особенно много ездил по нашей стране — Курилы, Дальний Восток, сибирское Заполярье, Тува, Саяны, Урал, Средняя Азия. Впечатления от этих поездок уже не укладывались в малые журналистские жанры, в обычные корреспонденции, которых было написано за это время великое множество. Холопов начинает писать крупные очерки, приходит к тому, что называется художественной публицистикой. Его интересуют проблемы, «возникающие на рубежах, на границах, где сталкиваются природа и индустрия, город и село, вековые традиции и социальная новь», и как это все преломляется в человеческом, нравственном плане. Он пишет о людях, необычных в житейском понимании, интересных своей судьбой и мироощущением. Их он встречал в поездках немало. Большие очерки Б. Холопова начиная с 1970 года публикуются в литературных журналах («Юность», «Октябрь», «Смена»). Он пишет и рассказы, но главным на сегодняшний день в его творчестве остается художественный очерк.
В 1976 году вышла книга Б. Холопова «К родному порогу». Это путешествие от Дальнего Востока до земли своих предков, села Великого на Ярославщине. Книга состоит из четырех очерков: «Амурские земледелы», «Испытание Амударьей», «Город идет в горы» (об Армении) и «Село великое — село упрямое» — очерк, публикуемый в настоящем сборнике. В 1974 году ему была присуждена премия журнала «Дружба народов». В нем острее, чем в предыдущих работах автора, ставятся проблемы столкновения города и села, старых ремесленных традиций и современной индустрии. Очерк этот написан о родине, и за всем этим — глубокий интерес к корням своего народа, к истокам своего прошлого, боль за утраченное, активное стремление сберечь и восстановить все то, что дорого русскому человеку. Интересна художественная манера Б. Холопова. Читая его, ощущаешь большую культуру, бережное отношение к языку, ему удается очень естественно и логично сочетать то, что мы привыкли называть современным в стилистике, с исконно русским, но нечасто употребляемым.
Последние очерки Б. Холопова посвящены строительству Южно-Таджикского промышленного комплекса и Нурекской ГЭС — «Вид с четвертого яруса» и «По Вахшу вверх!» Они, вероятно, станут основой новой книги.
Пишет Холопов и об изобразительном искусстве, которое привлекает его давно. В журналах «Смена», «Литературная Армения», «Дружба народов» опубликованы его очерки о современных художниках, о развитии прикладного искусства у нас и в социалистических странах. Интересен его очерк о В. Д. Бубновой, замечательной русской художнице («Светло и глубоко», «Дружба народов», 1976, № 6). Здесь и осмысление ее творчества, и история ее долгой сложной жизни, написанная ярко, искренне, оригинально. Часто публикует Б. Холопов литературно-критические статьи. Его оценки и ана