Нет — новое качество национальной формы, новый язык и стиль, которые смогли бы совместить алюминий и стекло с туфом, резьбу по камню — с готовыми панельными стенами, арку и колонны — с бетоном и железом.
Ереван… Лишь на земле сегодняшней Армении — клочке Армении исторической — есть несколько древних столиц: Армавир и Арташат, Двин и Вагаршапат… Ереван — лучшая и счастливейшая из них.
А многочисленные поселки, окружающие Ереван, как цыплята наседку? Воспоминания скольких поколений, потерявших родину в изгнании, воплотились в их названиях, сколько городов и селений, разрушенных во время резни, вновь возродились и приютились под боком у матери-столицы в облике Ареша и Зейтуна, Киликии и Се-бастии, Харберда и Ачна, Арабкира и Балаовита, Малатии и Нор Гехи…
Но почему мы говорим только о Ереване? Гюмри, ныне Ленинакан, имевший некогда «семь храмов» и не имевший ни одного трехэтажного ' здания, грозит превзойти его, если Ереван, не дай бог, возгордится и замешкается.
Но почему только Ленинакан? Затерянный в лесах жалкий Караклис — ныне Кировакан — стал не только одним из красивейших городов Армении, но даже соперничает с Ереваном своими инженерно-техническими кадрами, заводами новых профилей и обилием научно-исследовательских институтов.
А села и районные центры? Давно ли единственным каменным зданием здесь была церковь… Но кто удивится сегодня, увидев в Эчмиадзине и Воскевазе, Арташате и Талине, Аштараке и Двине дворцы культуры, не уступающие лучшим зданиям больших городов.
Раньше, глядя издали на Аштарак, можно было различить лишь церковь Сурб Маринэ, а теперь аштаракцы всерьез озабочены тем, как быть с неудачно поставленными у церкви многоэтажными домами — то ли снести, то ли «передвинуть», чтобы не закрывали вида на прекрасный церковный купол…
Армения. Страна камней. Карастан…
И камень, извечно считавшийся нашей бедой, обернулся для нас источником богатства.
Чего только не создают из камня жители «каменной» страны!
Камень превращается не только в здания и мостовые, ограды и колонны. Из этих ненужных, мешающих обработке земли камней здесь «выжимают» все — начиная от питающих эту землю удобрений и кончая деталями для космических кораблей.
Из камня та стеклянная посуда и керамические сервизы, что можно увидеть на наших столах. Из камня же — хрусталь отличного качества, по свидетельству чешских специалистов.
Из камня получают тот огнеупорный материал, что идет на строительство домен.
Из камня — каучук, резина, автопокрышки.
Из туфа и пемзы, например, получают бетоны высоких марок, заполнители, теплоизоляторы, прекрасную керамику и мягкое, как шелк, волокно. Кто бы мог подумать, что камни, в несметном количестве усеявшие наши поля, не просто камни, а клубки нежного шелка?
Я уж не говорю о не использовавшихся до недавнего времени «горячих камнях» — нефелиновых сиенитах, запасы которых в Армении огромны и из которых химики уже «выжимают» свыше десяти ценных материалов.
С использованием туфов и пемзы, мрамора и гранита, перлитов и обсидианов, базальта и нефелиновых сиенитов в Армении, кажется, не остается ни одного вида ненужного, неиспользованного камня, который был бы несчастьем, мешал бы человеку и земле.
И теперь наряду с такими полезными ископаемыми, как вардеиисское золото, кафанская, алавердская медь, агаракский, каджаранский и дастакертский молибден, сваранцское и разданское железо, мы можем с гордостью говорить и о таких полезных ископаемых — камнях, как артикский туф, анийская пемза, хорвирабский мрамор и базальт, араратский известняк, арагацкий перлит и обсидиан, разданский сиенит.
Если раньше в строительстве использовались лишь базальт и туф, и то большей частью черный, то сейчас на новых зданиях Армении можно видеть все цвета туфовой радуги вплоть до фиолетового, желтого, красного, мозаику разноцветных мраморов, синеву базальта.
Если бы камень не был столь тяжелым, а его транспортировка — столь трудным и дорогостоящим делом, то разноцветные камни Армении сверкали бы сейчас не только в Москве, Ленинграде и других городах Советского Союза, но и во всем мире, ибо запасы их неисчислимы и практически неиссякаемы. В дома, построенные из армянского туфа, можно вселить все население Европы и Советского Союза, а армянского базальта с лихвой хватило бы на тысячу лет…
Алавердские и Кафанские горы по-прежнему дают медь, но теперь в семь раз больше, чем прежде.
В горах Каджарана, Дастакерта и Агарака хранятся несметные, поистине волшебные сокровища — залежи меди и молибдена, редких и драгоценных металлов.
Весь Ереван буквально «стоит» на каменной соли, а Варденис… Басаргечар (так его называли встарь), страна «мацуна» — кислого молока! И кто бы мог подумать, что он с таким упорством долгие века таил в своих недрах золото. Да и кому было поведать об этом кладе, кому его отдать — татаро-монгольским завоевателям, византийцам, персам?!
Даже своим сынам нельзя было открыть тайну клада, пока они не были сами себе хозяева и не могли удержать его в своих руках…
Мудрая, воистину мудрая родная земля… Веками тебя только грабили, и ты постаралась как можно глубже упрятать свои сокровища — так глубоко, что иной раз и сама забываешь, где твои хранилища (как это случилось с нефтью и природным газом)…
Но камень не только помогает стране отстраиваться, он увековечивает тех, кто трудился, творил на этой земле, кто боролся за нее.
Сколько неприметных камней, разбросанных по армянским ущельям, обрели счастливую судьбу стать памятниками или пьедесталами памятников Ленину и Шаумяну, Давиду Сасунци и Маштоцу, Комитасу и Саят-Нова, Налбандяну и Исаакяну, Вардану Мамиконяну и Гаю, украшают теперь улицы и парки наших новых городов.
Возведен в Ереване еще один памятник — жертвам 1915 года, он водружен на высоком горном плато над рекой Раздан, откуда хорошо виден его вечный огонь.
Медленно шло строительство этого памятника, ибо не было здесь почти ни одного рабочего, чей брат или отец, мать или сестра, дед или прадед не погиб в черные дни резни или не пропал без вести, исчез навсегда без могилы и надгробного камня.
Богата Армения камнем, однако часто, слишком часто не могла возложить она даже простой плиты на могилы самых любимых своих сыновей — Мовсеса Хоренаци, Хачатура Абовяна, Григора Зохраба…
Что до бесчисленных жертв 1915 года, то Армения при всем желании не смогла бы почтить их: тысячи и тысячи невинных людей не удостоились даже могилы…
Еще и поныне в пустынях Месопотамии, в ущельях, пещерах и на дорогах Тер-Зора и Мескене белеют кости жертв этого злодеяния, ждущие похорон в родной земле.
По ночам они отсвечивают призрачным фосфорическим сиянием…
Медленно строился памятник жертвам 1915 года — каждый каменщик и рабочий строил его как надгробие своим близким, думая свою горькую думу, вновь вспоминая те черные дни.
Медленно строился памятник, но крепко и на века, ибо это не только и не столько надгробный памятник, сколько монумент чудесного возрождения нашего народа и нашей страны.
Стоит лишь, преклонив колена перед неугасимым огнем в память жертв геноцида, выйти из-под давящих и будто обваливающихся на тебя сводов памятника, сразу увидишь раскинувшийся вокруг Цицернакабердского холма цветущий Ереван, который более, чем любое архитектурное «ухищрение», знаменует возрождение нашего народа.
Армения. Карастан — страна камней…
А сколько их легло в кладку могилы Неизвестного солдата, множества родников-памятников и увековечивает память погибших в Отечественной войне героев, чья слава крепка, как эти камни, и вечна, как родниковая струя.
Остановимся у одного из этих родников-памятников, восславим бессмертную память героев и вслед за родниковой струей пойдем слушать новую песню.
ПЕСНЬ О ВОДЕ
Видимо, так и случилось бы в этой стране горных рек — она умерла бы от жажды, если бы не изменилось течение самой большой реки — Истории.
Это продолжалось долгие годы, до самых последних времен…
Лет двадцать — тридцать назад пассажир, выехавший поездом из Еревана в Москву, едва успевал устроиться в купе и выглянуть в окно, — зелени ереванских садов как не бывало. Начиналась простирающаяся чуть ли не до Ширака пустыня, сначала белесая, цвета соли, постепенно принимающая темно-бурую окраску. Это была характерная картина для старой Армении, земля которой веками орошалась или солеными слезами и становилась от этого белой, или кровью, окрашиваясь в бурый цвет.
Именно здесь, в Сардарапатской пустыне, в 1918 году было сотворено одно из многих чудес в истории Армении — ржавыми берданками, мотыгами и лопатами народ наш остановил нашествие турецких орд, отстоял свое право на жизнь, отвоевал кусок своей земли.
Тяжелые, безнадежные были времена…
Русская армия оставила кавказский фронт. Ослабленной от гражданской войны Советской России немцы навязали невыгодные условия Брестского мира, а теперь, нарушая подписанный ими же договор, двинулись вперед на Украине, тогда как в Закавказье действовали их турецкие союзники.
Что мог поделать истекающий кровью, надломленный резней и одинокий, без друга, без помощи, армянский народ против этой гигантской военной махины…
Близкая гибель Армении была столь очевидной и неизбежной, что Вехиб Паша уже из Сардарапата телеграфировал Высокой Порте[29] о том, что в скором времени он окончательно сотрет с карты мира страну, именуемую Арменией…
Однако народ наш — и это одна из его характернейших черт, — инстинктивно почувствовав, как и во время битвы на Аварайрском поле, что именно сейчас решается вопрос, «быть или не быть» и самому народу, и отчизне, — начал в буквальном смысле слова отечественную войну против врага, войну не на жизнь, а на смерть, вновь доказав, что невозможно уничтожить целый народ.