…
Возлюбленные, трижды проклятые и семижды любимые родные камни, родной клочок земли…
Сколько страдал мой народ из-за тебя, сколько пролил он слез и крови за естественное для других народов право, чтобы ты принадлежала ему, чтобы он потом лица своего добывал из тебя хлеб, возвел на тебе свой очаг, свой дом.
Земля Армении… Скупа она, сурова, на ней могли жить лишь подвижники — упрямые, твердые, способные сотворить чудо, люди беспокойного ума и талантливых, трудолюбивых рук.
Английский историк и журналист Эмиль Диллон писал: «Армяне миролюбивы до самоотверженности, оптимистичны в таких ситуациях, когда кто угодно мог бы предаться отчаянию. Лучшие сыны армянского народа — тот материал, из которого история создает своих героев и своих страдальцев».
Родная земля…
Верхний слой ее — это обожженные солнцем камни и скалы медного цвета, почти расплавленный камень, который уже превратился в стекло, и перегоревшая земля, которая уже превратилась в цемент. Они подсказывают ученым секреты изготовления цемента и стекла, силикатов и огнеупорных материалов.
Если удастся тебе вырвать с корнем полынь и тимьян, выбрать хоть с небольшого клочка все камни — ты с трудом доберешься до слоя земли, крепко просоленной и поседевшей от пролитых на ней крестьянских слез…
Копни еще — и увидишь уже чуть влажную землю, влажную от крестьянского пота. Слой этот, дающий землепашцу хлеб, тонок, как его надежда…
Глубже начинается мощный слой красного туфа — как кровь народа, обильно полившая не так давно эту землю.
Еще глубже слой черного туфа — как кровь, пролитая в давние века и годы; она уже запеклась, почернела, превратилась в сгусток скорби о прошлом.
Под ним залегает синеватый базальт, он повсюду, он похож на затвердевшую от гнета волю и веру народа.
Может ли эта земля — этот камень — не быть для нас любимой, единственной и незаменимой, если в ней вся наша жизнь, наша кровь, пот и слезы; и наша смерть — прах наших родных и близких, прах лучших сынов нашего народа, от которого и сама земля становится священной…
Возлюбленная, трижды проклятая и семижды желанная родная земля…
Сколько раз она спасала нас, вдохнув силы, чтобы мы не склоняли головы перед бедствием, перед всеми и всяческими тиранами, начиная от легендарного Бела до вполне реального султана Гамида, известного миру под именем «кровавого султана», до пашей-убийц Талаата, Энвера и Джемала, бесславно павших от несущей возмездие армянской пули…
Чудодейственное свойство родной земли описал армянский историк Павстос Бюзанд еще в IV веке в знаменитой истории об Аршаке и Шапухе. Персидский царь Шапух заманил к себе армянского царя Аршака, желая узнать его заветные мысли и цели. Шах, беседуя, прогуливается с Аршаком по шатру, половина которого, по тайному совету персидских магов, устлана землей, привезенной из Армении. Находясь на «персидской половине», царь Аршак говорит с Шапухом мягко и покорно. Но стоит ему ступить на родную землю, как он сразу становится гордым и независимым.
Возлюбленная, трижды проклятая и семижды сокровенная родная земля…
Была она расположена на месте легендарного рая, но жизнь на ней с самого начала была поистине адовой. И как могло быть иначе, когда эта маленькая обетованная земля лежала между древними могучими державами Востока и Запада, на перекрестке мировых торговых путей, отданная на попрание всем завоевателям!
Простирающееся от Севанского до Ванского озера и от реки Раздан до берегов Евфрата Армянское плоскогорье не только обеспечивало господство на самых важных торговых путях древнего мира, оно являлось также мощным военно-стратегическим оплотом в отношениях с соседними странами. Не по этой ли причине с самого начала своей истории Армения стала яблоком раздора между великими державами мира… Кто только не нападал на эту страну, чьи только мечи не преломлялись на ней! На ее земле сталкивались Ассирия и Урарту, Рим и Византия, Персия и арабы, монголы и Оттоманская империя.
Столько бурь сотрясало эту землю в течение веков, что на пей было разрушено все, кроме… горы Арарат, которую враги, не в силах разрушить, взяли в плен.
Возлюбленная, трижды проклятая и семижды заветная земля, над которой, кроме проклятия истории, тяготело еще и проклятие географии — трагедия народа, построившего свой дом на пути весеннего паводка или у кратера вулкана…
Армения — не только страна землетрясений, лавы застывшей и лавы раскаленной, вулканов потухших и затаившихся, Армения вместе с тем — эпицентр многих национальных и социальных вулканов и потрясений, тех исторических подземных тектонических сил, которые в течение веков с варварским неистовством видоизменяли эту землю и ее историю.
Сколько раз самые умные из сынов нашего народа, преждевременно седея от головоломных, неразрешимых вопросов и забот о мирном, свободном существовании, готовы были принять самое фантастическое решение: всем народом сняться, уйти с этой роковой арены истории, где в течение веков какие только не разыгрывались трагедии на фоне неизменной декорации — горы Арарат…
Но мыслимо ли оставить родную мать и искать на чужбине другую; искать другую землю взамен родной, единственной — той, что есть ты сам, твоя кровь, пот, слезы.
И новая колыбель твоего сына и старые могилы предков — одинаково родина. Без священных белых куполов Арарата можно еще чувствовать себя армянином, но нельзя чувствовать себя на родине. И народ, несмотря на все невзгоды, оставался на этой земле, страдал, погибал, эмигрировал, опять возвращался, снова уходил в изгнание, но родиной оставалась эта земля. А те, кто вынужден был уйти совсем, даже живя в раю, тосковали по своему родному аду, мечтая вернуться в лоно этой трижды проклятой и семижды любимой земли.
Наверно, самое армянское слово в неисчерпаемом армянском лексиконе — это «тоска», и если существует болезнь, которую действительно можно считать «армянской», то это «истощение от тоски»…
Не знаю, какие существуют обычаи у разных народов, что берут с собой путники в дорогу. Но узелок с родной землей — неизменный спутник любого армянского путешественника…
Если он эмигрировал из Армении, то брал эту землю для себя. Если ехал в чужие края на время, то вез эту землю для живущих там родных и друзей.
Удивляюсь, как не иссякнет затесавшаяся между камнями горстка армянской земли — еще и сегодня тысячи живущих за рубежом армян, приезжая на родину, увозят с собой* причитающуюся им щепотку…
Узелок с родной землей — святая святых для каждого армянина-изгнанника, где бы он ни жил. Он хранится на самом почетном месте, рядом с тем, уже поржавевшим ключом, которым сам он или его родители в 1915 году, во время насильственного изгнания, запирали двери родного дома…
Щепоть этой земли посыпают они на гроб своих родственников, чтобы создать иллюзию похорон в родной земле. По этой же причине называют они свои кладбища в далекой Америке или Австралии «Арарат», «Ван» или «Ошакан».
Этот мираж родной земли лелеют изгнанники, мечтая о том времени, когда все армяне смогут жить на ней, когда вся семья соберется под одним кровом… В семь раз прекраснее была бы сегодняшняя Армения, если бы этой земле отдали все свое умение и таланты рассеянные по свету армяне, если бы на этой земле возводили все то, что строили в разное время в Иерусалиме и Мадрасе, Египте и Турции, Франции и Ливане, Тегеране и Багдаде, Эфиопии и Амстердаме, Венеции и Вене; если бы веками щедро не экспортировали они свой ум и свои таланты, получая взамен лишь страдания и бедствия.
Нередко мы говорим, что у нас в Армении то или иное создается лишь теперь. Это верно лишь отчасти: у нас было почти все, но не здесь, на этой земле, а вдали от нее и для других. Новое, принципиально важное сегодня в том, что отныне мы все создаем здесь, превращая землю в родину. Это трудная задача, требующая больших усилий и много времени. Ведь даже сегодня из шести миллионов армян лишь треть проживает в Советской Армении — одной десятой части исторической Армении. И понятие «армянский народ» включает народ, живущий в Армении, и всех армян, проживающих за ее пределами, а «армянская культура» — созданные в Армении культурные ценности и все сотворенное в мире руками армян.
Впервые после падения Киликийского армянского государства в XIV веке мы создали государственность, превратив эту землю в родину всех армян.
Может быть, именно по этой причине все, что происходит сейчас в Армении, обретает особый смысл, значение символа. Ведь камень, из которого наши ученые делают шелковые нити, — это тот камень, что веками был нашим злосчастьем; новый сад — это та пустыня, что веками орошалась лишь слезами и кровью; новый дом — тот дом, что бессчетное число раз был разрушен и лишь сейчас твердо стал на родной земле.
На этой земле, которая может гордиться тем, что никогда не упала на нее ни единая капля невинно пролитой чужой крови. На этой земле, что вновь взращивает свою старинную виноградную лозу, чьи корни восходят к Урарту, а листья купаются в лучах солнца грядущего.
На этой земле, что так мала по размеру, но велика талантами и деяниями своих сыновей, своей самоотверженной любовью к другим народам, ко всему честному, возвышенному и доброму…
Да, мы маленький народ —
Подобный
Камню,
Взявшему с горы разбег,
Что в сто раз сильней
Скалы огромной,
У подножья простоявшей век.
Маленький —
Подобно речкам горным,
Необузданным и непокорным,
Что напористей равнинных рек.
Маленький народ мы!
Но — ответьте:
Кто это придумал в черный час
Нас давить, сжимать тысячелетья
Так, что превратились мы в алмаз?
Кто придумал, чья это причуда —
Нас рассеять, чтобы отовсюду
Вам — как звезды в небе —
Видеть нас?
Маленький…
Но посмотри на карту —