И Друэ помчался через лес поднимать солдат, чтобы остановили карету, а когда не вышло, сам выволок телегу из амбара и перегородил выезд.
Что, если бы путешественник во времени украл телегу, или перехватил Друэ, или надоумил королевского кучера везти Людовика XVI другой дорогой? Или еще в Версале подменил купюру монетами? Людовик и Мария Антуанетта добрались бы до верной им армии, подавили революцию и направили историю Европы в иное русло.
Потому что в кузнице не было телеги. Или кошки.
— Скоро Сэндфордский шлюз, — радостно объявил Теренс. — Спросим смотрителя, не видел ли он лодку.
Через несколько минут мы добрались до шлюза, и я уже приготовился к очередному бесконечному обмену неразборчивыми репликами, но в этот раз смотритель даже из сторожки не вышел.
— Ничего, — не сдавался Теренс. — В Ньюнхем-Кортни кто-нибудь найдется.
Я побоялся спрашивать, что такое Ньюнхем-Кортни, а тропа бечевника на следующем изгибе реки терялась в ивах. Однако когда мы догнали Теренса за поворотом, он стоял у крытого соломой домика, задумчиво разглядывая маленькую девочку в палисаднике. Она раскачивалась на качелях в полосатом бело-голубом платье с передником, и нижние юбки раздувал ветер. На руках она держала белую кошку.
— Кисуля, — ворковала девочка, — тебе ведь нравится качаться? Взлетать прямо под облака?
Кошка не отвечала. Она крепко спала.
В сороковые годы двадцатого века кошки еще водились, так что насмотреться на них я успел, но бодрствующий экземпляр, если не считать того комка сажи в соборе, мне пока не попадался. У Верити кошка якобы заснула во время переброски, однако сдается мне, это их обычное состояние. Помнится, одна такая черепаховая всю ярмарку в церкви Рождества Богородицы пролежала, свернувшись клубком на вязаном покрывале у прилавка с рукоделием.
— Что скажете? — показывая на девочку, спросил Теренс.
Я кивнул.
— Она могла видеть лодку. И уж наверняка слух у нее получше, чем у смотрителя.
— Да нет же, не девочка. Кошка.
— Мне казалось, у мисс Меринг пропала черная.
— Верно. С белыми носочками и белой мордочкой. Но если в нужных местах подкрасить ваксой…
— Ни в коем случае! — воспротивился я. — Она души не чает в своей любимице.
— Именно. Поэтому будет чрезвычайно признательна тому, кто ее найдет. Как считаете, если сажей, аккуратно…
— Нет. — Я решительно шагнул к качелям. — Ты не видела здесь лодку?
— Да, сэр, — вежливо ответила девочка.
— Отлично! — обрадовался Теренс. — И кто в ней плыл?
— В ком?
— В лодке!
— Которой? — поглаживая кошку, уточнила девочка. — Тут лодки плывут день-деньской. Это, знаете ли, Темза.
— Большая зеленая лодка, изрядно нагруженная, — добавил подробностей Теренс. — Видела такую?
— Он у вас кусается? — спросила девочка.
— Кто? Мистер Генри? — не понял Теренс.
— Сирил, — догадался я. — Нет, не кусается. Видела ты такую лодку? С большой кучей багажа?
— Да. — Девочка слезла с качелей и закинула кошку на плечо. Кошка не просыпалась. — Туда уплыла. — Она махнула рукой по течению.
— Это мы знаем. А кто был в лодке, видела?
— Да. — Девочка похлопала кошку по спине, словно младенца, который должен отрыгнуть. — Бедная кисуля, тебя напугала большая злая собака?
Кошка и в ус не дула.
— Так кто был в лодке? — допытывался я.
Девочка принялась баюкать кошку.
— Преподобный.
— Преподобный? То есть священник? Церковный служитель?
Может быть, староста прибил на берегу табличку «Не причаливать» и увез лодку на штрафстоянку?
— Да. В черной мантии.
— Профессор Преддик, — заключил я.
— У него были седые волосы? — спросил Теренс. — И бакенбарды?
Девочка кивнула, обхватила кошку поперек ребер и прижала к себе спиной, словно куклу.
— Нехорошая собачка, нельзя пугать маленьких!
Кошка так и не проснулась.
— Пойдемте! — позвал Теренс, уже удаляясь. — Могли бы сами догадаться, что лодку забрал профессор, — посетовал он, когда мы со злой собакой его нагнали. — Вряд ли он далеко уплыл. — Теренс показал на плавный изгиб реки между расстилающимися полями. — Один в один Марафонская долина.
То ли профессор не счел сходство таким уж разительным, то ли он все-таки греб быстрее предполагаемого, но ни его, ни лодки в обозримом пространстве не наблюдалось.
Теренса это не смутило.
— Скоро мы его настигнем.
— А если нет?
— Непременно настигнем. В пяти милях отсюда шлюз. Там он точно задержится.
— В пяти милях? — умирающим голосом переспросил я.
— Мы его обязательно догоним! Судьба не допустит иного. Как у Антония и Клеопатры.
Еще одна парочка, у которой все сложилось не лучшим образом.
— Неужели Антоний отступил бы из-за такой малости, как потерянная лодка? Хотя в его случае это, наверное, была бы либурна.
Мы спешили вдоль берега. Викторианское солнце нещадно палило; Теренс, не сбавляя хода, сравнивал Тосси с ангелами, феями, духами и Клеопатрой (очень, очень трагический конец); Сирил все больше напоминал участника Батаанского марша смерти[17], а я мечтал о кровати и высчитывал, сколько я уже не сплю.
Я здесь с десяти утра, сейчас карманные часы показывают почти IV, итого шесть часов тут, а до этого три часа подготовки в лаборатории, час у мистера Дануорти, полчаса на стадионе, столько же в лечебнице, что в сумме дает нам одиннадцать, и это не считая двух часов поисков епископского пенька, часа розысков собора, а также пяти часов на благотворительном Осеннем базаре со сбором металлолома. Девятнадцать.
Когда я перебросился на благотворительную барахолку, утром или днем? Днем, точно, потому что леди Шрапнелл перехватила меня и подсунула это изумительное задание как раз по дороге на обед.
Нет, это было накануне. Или два дня назад. Сколько я бродил по ярмаркам? Годы и годы. Я годами без сна.
— Похоже, придется бросить затею. — Я устало размышлял, далеко ли отсюда до Оксфорда. Может, заночевать в иффлийской церкви? Нет, она в четыре закрывается. И наверняка там на каждой спинке табличка «Спать на церковных скамьях запрещено».
— Смотрите! — воскликнул Теренс, указывая на заросший ивами островок посередине реки. — Вон он!
Профессор Преддик, вне всякого сомнения. Он стоял у самого берега в раздуваемой ветром мантии и, наклонившись, вглядывался в воду сквозь пенсне.
— Профессор Преддик! — крикнул Теренс, чуть не кувырнув подпрыгнувшего от неожиданности наставника в реку.
Однако профессор успел ухватиться за какую-то ненадежную ветку и удержался на ногах. Поправив пенсне, он посмотрел на нас.
— Это мы! — прокричал Теренс, приставив ладони рупором. — Сент-Трейвис и Генри. Мы вас искали!
— А, Сент-Трейвис! — обрадовался профессор. — Присоединяйтесь. У меня тут великолепное мелководье, идеальный клев для голавля.
— Вы должны за нами сплавать!
— Слава? — не расслышал профессор Преддик.
Ну, начинается.
— Сплавать! — повторил Теренс. — Лодка ведь у вас.
— А! — опомнился профессор. — Подождите.
Он исчез в ивняке.
— Будем надеяться, он не забыл ее привязать, — вздохнул я.
— Будем надеяться, он не забыл, где ее оставил, — поправил Теренс, усаживаясь на берегу.
Я уселся рядом. Сирил, плюхнувшись в траву, немедленно завалился на бок и захрапел. Эх, мне бы так…
Теперь придется везти профессора обратно в Оксфорд, на что уйдет не меньше трех часов (и то если вовремя оттаскивать его от каждого луга и рыбной заводи).
Но, может, это и к лучшему. Самое оно, чтобы держать Теренса подальше от Мачингс-Энда, как просила Верити. Пока доберемся до Оксфорда, уже стемнеет, придется ночевать там, а утром, если повезет, уговорю Теренса подняться по реке до Парсонс-Плеже [18]. Съездим в Лондон или, например, на скачки. Когда там дерби проводится?
А может — как знать! — сон отрезвит Теренса, он прозреет и увидит в Тосси обычную пустоголовую щебетунью. Слепая влюбленность — это ведь тоже своего рода перебросочная болезнь, просто шалящие гормоны, которые отлично лечит здоровый сон.
Профессор пропал, как в воду канул.
— Наверное, нашел новую разновидность голавля и забыл про нас, — огорчился Теренс, но тут появилась лодка, огибающая оконечность острова. Профессор энергично греб, и рукава мантии надувались черными парусами.
Лодка ткнулась в берег ниже по течению, поэтому пришлось карабкаться к ней по тропе. Сирил ковылял следом.
Я обернулся поторопить его и врезался в Теренса, который застыл столбом, круглыми глазами глядя на лодку.
— Вы не представляете, сколько чудесных открытий я совершил, — похвастался профессор. — Этот остров — вылитое поле битвы у Данрит-Моу. А еще мне посчастливилось найти двухжаберного голубого голавля! — Он с гордостью продемонстрировал кастрюлю.
Теренс в ступоре смотрел на лодку.
Вроде бы никаких вмятин и царапин, за исключением тех, что были и при Джавице, пробоин тоже. Нос и корма совершенно сухие.
Нос. И корма.
— Теренс… — выдохнул я.
— Профессор Преддик, — пролепетал Теренс. — А что с нашими вещами?
— Вещами? — рассеянно переспросил профессор.
— Багажом. Портплед, корзины…
— А. — Лицо профессора прояснилось. — Под Salix babilonica[19] на дальней стороне острова. Забирайтесь. Я перевезу вас не хуже Харона, переправляющего души умерших через Стикс.
Я залез в лодку и помог Теренсу перекантовать Сирила — подтащил его на борт за передние лапы, а Теренс подтолкнул задние, после чего перебрался сам.
— Замечательное галечное дно, — отметил профессор, садясь на весла. — Идеально для плотвы. Много мошкары и мух. Я тут выловил красножаберную форель. У вас найдется невод, Сент-Трейвис?
— Невод?
— Чтобы тралить. Крючок портит рыбе губы.
— Сейчас не время для рыбалки, — покачал головой Теренс. — Нужно побыстрее загрузить лодку и двигаться обратно.