Тогда я уселся ровнее, уперся ступнями, поплевал на ладони и дернул весла изо всех сил.
Результат не замедлил ждать. Правое весло взметнулось вверх, рукояти стукнулись друг о друга, сбивая мне костяшки пальцев, левое весло выскочило из уключины, а лодка вильнула прямо на каменную опору моста.
Я поспешил водворить весло на место и сунуть оба в воду, пока мы не налетели на мост. В итоге снова сбил костяшки, а лодка врезалась носом в берег.
Сирил, поднявшись, вразвалочку поковылял к борту, словно готовясь покинуть судно.
Ладно, третий раз — алмаз. Мне удалось оттолкнуться от берега веслом и вывести лодку на быстрину, там я сделал очередную попытку, стараясь не сбить костяшки. Не сбил. Теперь левое весло, подскочив, стукнуло меня по носу.
Однако с четвертой попытки я приноровился пусть неуклюже, но грести — и уже через несколько минут освоил азы. Я провел лодку через быстрину, потом под мост и назад, загребая довольно лихо.
— Не так, не так! — донесся до меня голос Теренса. — В начале гребка налегайте всем весом.
Я оглянулся на него и прищемил руку веслами.
— Не оборачивайтесь! Смотрите, куда гребете! — раскомандовался Теренс. — Рукояти попеременно. Угол держите! Нет-нет-нет! — кричал он, жестикулируя хлебом в одной руке и бутылкой молока в другой. — Корпус вперед. Колени раскройте. Держите курс. Не заваливайтесь.
Что может быть полезнее выкрикиваемых над ухом указаний, особенно маловразумительных? Я честно пытался выполнять понятные (то есть старательно разводил колени) и в награду получал от Теренса: «Нет-нет, не так! Колени вместе! Лопасть ребром! Леща поймаете! Курс, курс держите!»
В конце концов у меня, кажется, начало получаться, и, держа угол и курс, налегая на весла корпусом, раскрывая и сдвигая колени и не заваливаясь, я пригреб к Теренсу.
— Ровно и плавно, — похвалил Теренс, когда я аккуратно подвел лодку к причалу. — Очень хорошо. Осталось только руку набить.
— За этим дело не станет, — пообещал я, забирая у него бутылку и засовывая в карман. — Едемте. Где профессор?
Теренс повертел головой.
— Разве он еще не вернулся с телеграфа?
— Нет, — ответил я, выбираясь на берег и привязывая лодку. — Пожалуй, имеет смысл его поискать.
— Кому-то надо остаться и присмотреть за лодкой, — сурово взглянув на Сирила, решил Теренс. — На случай если профессор придет в наше отсутствие.
— Отличная мысль.
Пока его не будет, еще раз проверю кошку и, может, даже выпущу размяться.
— Только лучше уж вы идите. Вы с историей больше дружите.
Он посмотрел на часы, и я поспешно спрятал за спиной саквояж.
— Десять. — Теренс в сердцах щелкнул крышкой «луковицы». — Эх, нужно было везти его домой сразу же, как вытащили из воды.
— Времени не было, — напомнил я. — И потом, вы сами говорили, если упрется, с ним никакого сладу.
Теренс кивнул угрюмо.
— Несокрушимая сила. Как Вильгельм Завоеватель. Историю движут личности. — Он вздохнул с тоской. — Пока мы доберемся до Мачингс-Энда, она уже обручится.
— Обручится? С кем? — Я надеялся, что сейчас он упомянет других претендентов на руку Тосси, включая и мистера К.
— С кем угодно. К такому ангелу, как Тосс… мисс Меринг, наверняка сватаются по десять раз на дню. Где его носит? Эх, не видать нам Мачингс-Энда…
— Еще как видать, — заверил я. — Судьба, помните? Ромео и Джульетта, Элоиза и Абеляр…
— Судьба… «Жестока та судьба, что разлучает меня с ней даже на день!»
Теренс уставился на реку затуманенным взглядом, а мы с саквояжем улизнули.
Сирил увязался за мной.
— Нет, ты оставайся, — скомандовал я, не допуская возражений, и мы устремились в Абингдон уже втроем.
Я понятия не имел, где может находиться телеграф и как он вообще выглядит, но магазинов виднелось всего два. Овощная лавка и какой-то с рыболовными снастями и цветочными вазами в витрине. Я сунулся в рыболовный.
— Где тут можно отправить телеграмму? — осведомился я у улыбчивой пожилой женщины в чепце.
Она посмотрела на меня точь-в-точь как Овца из «Алисы в Зазеркалье».
— Выбрались на речную прогулку? У меня есть дивные тарелочки с видами иффлийской мельницы. Подписано «На добрую память о Темзе». Вы вверх по реке или вниз?
«Ни туда, ни сюда», — ответил я мысленно.
— Вниз. А где здесь телеграф?
— Вниз! — восхитилась она. — Значит, вы ее уже видели. Изумительная, правда? — Женщина протянула мне желтую атласную подушечку с бахромой, где красовалась та же мельница с подписью «На память об Иффли».
— Очень мило, — кивнул я, отдавая подушку. — А где все же отправляют телеграммы?
— На почте, но мне кажется, письмо получить всегда приятнее. — Она шлепнула на прилавок стопку писчей бумаги. Каждый лист венчала виньетка с неизменным «Привет из Абингдона». — Полпенса за лист и пенни за конверт.
— Нет, благодарю. Так где, вы сказали, находится почта?
— Прямо по улице. Напротив аббатства. Видели его? У нас есть чудесная модель в миниатюре. А может, вам придутся по душе фарфоровые собачки? Раскрашены вручную. Еще имеются прелестнейшие перочистки.
В конце концов, чтобы отвязаться, я купил фарфорового бульдога, ни капли непохожего на Сирила (впрочем, на пуделя тоже), и отправился искать аббатство и почту.
Профессора на почте не оказалось, и тамошняя пожилая женщина в чепце не знала, заходил ли он.
— Муж ушел домой на обед, вернется через час. Вы с реки, да? — Она стала предлагать мне вазу с изображением иффлийской мельницы.
В овощной лавке профессора не видели тоже. Я купил сувенирный стакан для зубных щеток с надписью «Праздничные поздравления с Темзы».
— У вас не найдется лосося? — поинтересовался я заодно.
— А как же, — ответила пожилая хозяйка в чепце и выставила на прилавок жестянку.
— Я имею в виду свежего.
— Так сами поймайте. Лучшего клева, чем в Абингдоне, вам не сыскать. — И она стала предлагать мне резиновые рыболовные сапоги.
— Куда теперь? — спросил я Сирила, который каждый раз терпеливо дожидался меня за порогом.
Абингдон вырос вокруг средневекового аббатства. Его развалины, включая житницу и делянки под огороды, вполне сохранились и должны были бы прельстить профессора Преддика, но, видимо, не преуспели. В клуатрах тоже оказалось безлюдно — похоже, аббатство не прельщало никого.
Опустившись на колени у стены, я поставил на камни бутылку молока и открыл саквояж.
Сирил плюхнулся рядом, глядя неодобрительно.
— Принцесса Арджуманд, завтракать изволите?
Я извлек кошку на свет. Стоило опустить ее на землю, как она, неторопливо размяв лапы, молнией рванула куда-то за угол.
«А я говорил», — взглядом напомнил мне Сирил.
— Так не стой истуканом. Иди верни ее!
Сирил не тронулся с места. Наверное, он прав. Сколько мы ночью гонялись за ней по лесу, а толку?
— Тогда что ты предлагаешь?
Сирил улегся на землю, уткнувшись носом в молочную бутылку. Тоже здравая мысль. Я вытащил блюдце и налил туда немного молока.
— Сюда, киса! — позвал я, ставя блюдце к стене. — Завтрак подан!
Мысль, повторюсь, была здравая. Однако нам она не помогла. Как не помогло обыскивание развалин. И главной площади. И улиц, застроенных фахверковыми домами.
— Ты ведь знал, какие они, эти кошки, — упрекнул я Сирила. — Мог бы предупредить.
Нет, вина целиком и полностью моя. Я выпустил Принцессу, и теперь она, наверное, на полпути к Лондону — бежит встречаться с Гладстоном и провоцировать взятие Мафекинга бурами.
Мы добрели до окраин Абингдона. Дорога там заканчивалась и терялась на сенокосном лугу, исчерканном крест-накрест узкими ручьями.
— Может, она вернулась к лодке? — поделился я надеждами с Сирилом. Бульдог не слушал. Он смотрел на тропинку, ведущую к мосту через ручей.
У моста по колено в воде бродил, закатав брюки, профессор Преддик с большой сетью. За его спиной на берегу стоял жестяной чайник — вне всякого сомнения, с уловом. Рядом с чайником устроилась в засаде Принцесса Арджуманд.
— Стой здесь, — велел я Сирилу. — Ни с места.
Я начал подкрадываться к охотнице, кляня себя за то, что не догадался купить сеть. Принцесса, бесшумно ступая белыми лапами, медленно подбиралась к чайнику, а профессор, как и кошка, не сводя глаз с предполагаемой добычи, медленно погружал сеть в воду. Принцесса заглянула в чайник и наудачу сунула туда лапу.
Я прыгнул вперед, накрывая кошку раскрытым саквояжем и подсекая, словно рыбу, за которой она охотилась. Одновременно со мной профессор Преддик рывком погрузил сеть и выдернул с извивающейся в ней добычей.
— Профессор! — окликнул я. — Мы вас повсюду ищем!
— Колюшка, — объявил он, вытаскивая улов из сети и запуская в чайник. — Здесь великолепные форельные места.
— Меня Теренс за вами прислал. — Я подал ему руку, помогая выбраться на берег. — Ему не терпится поскорее попасть в Пенборн.
— Qui non vult fiery desidiosus amet, — процитировал профессор. — Овидий. «Если не хочешь ты стать праздным ленивцем, — люби!» [26] — Однако, усевшись на берегу, он все же натянул носки и туфли. — Жаль, что они с Моди разминулись. Она бы ему понравилась.
Я взял сеть и чайник — на ручке значилось «На память о Темзе». Сирил сидел на том же месте, где я его оставил.
— Молодец! — похвалил я, и он, тут же вскочив, с разбегу врезался мне в колени. Из чайника выплеснулась вода.
— Вперед! Уже полдня прошло, — возвестил профессор, поднимаясь, и заторопился к селению.
— Вы отправили телеграмму? — вспомнил я, когда мы поравнялись с почтой.
Профессор запустил руку за отворот мантии и вытащил две желтые квитанции.
— Аббатство, кстати, представляет некоторый исторический интерес, — заметил он, убирая квитанции обратно. — Разграблено солдатами Кромвеля во время Протектората. Вот на эти ворота пятнадцатого века стоит обратить внимание…
— Профессор Оверфорс, как я понимаю, считает Протекторат результатом действия сил природы? — поинтересовался я, увидев, что Преддик замедляет шаг, и увлек мгновенно закипевшего профессора к причалу, где пожилая женщина в чепце предлагала Теренсу кружку с изображением Боултерского шлюза.