— К баку! — завопил я. — Наоборот!
Перегнувшись за борт, я подцепил Теренса за воротник.
— Не меня! — выдохнул он. — Сирила!
Вдвоем мы перевалили намокшего, словно губка, Сирила в лодку, где тот немедленно изверг из себя несколько галлонов Темзы.
— Закутайте его в одеяло, — велел Теренс, цепляясь за борт.
— Хорошо. — Я протянул ему руку. — Теперь вы.
— Со мной все хорошо, — ответил он, дрожа. — Сперва Сирила в одеяло. Он простужается в два счета.
Я развернул плед и укрыл мощный загривок Сирила, чуть не сыгравший с ним злую шутку, подло добавив потопляемости, а потом мы взялись за рискованное дело — затаскивать в лодку Теренса.
— Не перевешивайтесь, — командовал он, клацая зубами, — иначе все утонем.
Теренс слушался указаний еще хуже, чем профессор, и постоянно порывался закинуть ногу на борт, отчего лодка кренилась куда опаснее, чем «Титаник».
— Вы нас перевернете, — заявил я, засовывая саквояж под банку. — Не двигайтесь, мы вас втянем.
— Да я уже раз десять так делал, — отмахнулся он и забросил ногу.
Мы чуть не черпнули бортом. Сирил, завернутый в плед, запутался в лапах, пытаясь удержаться, и груда багажа на носу угрожающе закачалась.
— Никогда еще никого не переворачивал, — заверил Теренс.
— Подождите, я по крайней мере вес распределю. — Я отпихнул портплед на место. — Профессор, перейдите сюда, будьте любезны. А ты сидеть, место! — скомандовал я Сирилу, который, волоча за собой плед, шагнул посмотреть, как у нас дела.
— Главное — правильно ухватиться, — сообщил Теренс, передвигая руку.
— Стойте! — крикнул я. — Осторожно…
Теренс перекинул ногу через борт, подтянулся и повис животом на кромке.
— Самому Господу не под силу потопить этот корабль, — пробормотал я, придерживая багаж.
— Весь секрет в равновесии. — Теренс перевалился в лодку. — Вот, видите? — торжествуя, возвестил он. — Пара пустяков.
И лодка затонула.
Как мы добрались до берега, не знаю. Помню, как на меня ехал портплед, словно рояль на палубе «Титаника», а потом захлестывающая волна и попытки вцепиться в спасательный круг, который оказался Сирилом, камнем идущим ко дну, и снова барахтанье в волнах, и вынос утопающего на плече, а потом мы все валимся на берег, хватая воздух ртом, и с нас льет ручьями.
Сирил пришел в себя первым. Шатаясь, поднялся на ноги, отряхнулся, окатив нас дождем брызг, и тогда Теренс сел на песке, устремляя взор на опустевшие воды.
— «И вот уже судно сквозь ночь и мглу, словно призрак, цепями гремя, летит на Нормандский риф…»[30], — процитировал он.
— Naufragium sibi quisque facit[31], — провозгласил профессор.
Теренс не сводил глаз с темной глади.
— Все кончено, — произнес он, в точности как леди Астор, а я вскочил, опомнившись, и кинулся в воду. Поздно, наше судно бесследно кануло.
Едва заметная волна лизала наполовину выброшенное на берег весло, а посреди реки покачивался профессорский чайник — единственные останки кораблекрушения. Никакого саквояжа.
— «И налетел ураган лихой, обрушился на корабль, — продекламировал Теренс. — Сорвал шкипер трос с расколовшейся реи и к мачте дочь привязал».
У Принцессы Арджуманд не было ни малейшего шанса на спасение. Из саквояжа под банкой… Если бы я выпустил ее, когда она замяукала, если бы рассказал Теренсу о находке, если бы перебросился куда нужно и голова работала получше…
— «Потрясенно смотрел на заре рыбак на кипящий морской прибой, — продолжал Теренс. — Мачту с привязанной юной девой несло штормовой волной…»
Я повернулся сказать ему, чтобы прекратил, и увидел белеющую позади нас беседку, куда предполагалось вернуть кошку.
Вернул, молодец. Довершил черное дело, начатое дворецким. Только в этот раз Верити-спасительницы поблизости не оказалось.
— «Соленым льдом одетая грудь, соленые слезы в глазах», — нараспев читал Теренс.
Я посмотрел на беседку. Принцесса Арджуманд, спрятанная в корзине для пикника, едва не попала под поезд, едва не кувырнулась в Темзу, ее сшибали и Сирил, и профессор, но каждый раз она избегала смерти — чтобы в конце концов утонуть здесь. Может, Ти-Джей не ошибся, и ей суждено было утонуть вопреки всем вмешательствам? Такова судьба. История самокорректируется.
А может, Принцесса попросту исчерпала отмеренные ей девять жизней. За последние четыре дня по крайней мере пять использованных я насчитаю без труда.
Хорошо бы дело оказалось в этом, а не в моем безобразном разгильдяйстве. Но вряд ли. И вряд ли так подумает Верити. Ради этой кошки она не побоялась рискнуть собой и навлечь гнев мистера Дануорти. «Вы не посмеете ее утопить», — сказала она. Так что вряд ли удастся свалить все на историческую самокоррекцию.
Меньше всего на свете я хотел бы встретиться с Верити при таких обстоятельствах, но другого пути нет. Сирил, даром что отряхнулся, все равно мокрый как губка, и профессор Преддик тоже, а Теренс явно промерз до костей.
— «Вот так и погибла „Геспер“, — неразборчиво декламировал он, отчаянно стуча зубами. — В полночный шторм и буран».
Необходимо обсушиться и переодеться, а других домов, кроме Мачингс-Энда, поблизости не видно. Значит, придется будить хозяев и просить пристанища, даже если в итоге нужно будет отчитываться перед Тосси, отыскалась ли ее «дуся-пуся Жужу». Даже если это чревато объяснением с Верити.
— Пойдемте. — Я взял Теренса под локоть. — Попросимся в дом.
Он не тронулся с места.
— «Упаси нас, Господи, смерть принять, как она, у Норманнских скал». Теперь Джавиц сдерет с нас пятьдесят фунтов.
— Об этом побеспокоимся позже, — заявил я. — Идемте. Давайте сперва постучим вон в те стеклянные двери — под ними виднеется полоска света.
— Я не могу в таком виде предстать перед родными возлюбленной, — поежился Теренс. — Без пиджака…
— Вот. — Я снял свой блейзер и выжал. — Возьмите мой. Они закроют глаза на то, что вы не одеты к ужину. Как-никак мы потерпели кораблекрушение.
Хлюпая на каждом шагу, ко мне подошел профессор.
— Я спас часть багажа. — Он вручил мне саквояж. — Однако все мои образцы, боюсь, пропали безвозвратно. И белый Ugubio fluviatilis, увы.
— Я не могу стучаться к хозяевам босиком, — противился Теренс. — Показаться перед возлюбленной полуодетым…
— Вот. — Я с преогромным трудом развязал мокрые шнурки одной рукой. — Возьмите мои туфли. Профессор, отдайте ему носки.
Пока они возились с промокшими носками, я скрылся за беседкой и заглянул в саквояж.
Принцесса Арджуманд, почти совсем сухая, сверкнула на меня глазами из темной глубины, а потом вскарабкалась по ноге прямо в объятия. Кошки вроде бы не любят влагу, но Принцесса с комфортом устроилась в моих мокрых руках и блаженно зажмурилась.
— За спасение не меня благодари, — честно признался я, — а профессора Преддика.
Но ей было все равно. Свернувшись поуютнее и прижавшись ко мне покрепче, она, как ни удивительно, замурлыкала.
— О, Принцесса Арджуманд нашлась? Отлично! — Теренс разгладил блейзер, видимо, уже немного севший от воды. — Значит, я угадал. Она все время была здесь.
— Пристало ли оксфордскому дону являться без носков? — усомнился профессор.
— Вздор! — уверенно заявил я. — Профессор Эйнштейн их вовсе не носил.
— Эйнштейн? Не имею чести знать.
— Узнаете, — пообещал я, поднимаясь по склону.
Догадка Теренса насчет задернутых штор, похоже, оказалась верной. Как только мы ступили на лужайку, они слегка раздвинулись, являя слабый мерцающий огонек, и послышались голоса.
— Невероятно интересно, — произнес мужской. — Что сначала?
— Возьмитесь за руки. — Голос похож на Верити. — И сосредоточьтесь.
— Ой, маменька, спросите насчет Жужу! — Это определенно Тосси. — Спросите, где она!
— Тс-с-с.
В наступившей тишине мы подошли к дому.
— Дух, ты здесь? — вопросил властный голос, и я чуть не выронил Принцессу. Один в один леди Шрапнелл, но ей здесь взяться неоткуда, значит, скорее всего это «маменька» Тосси, миссис Меринг.
— О дух с того света, — проговорила она, и я с трудом подавил порыв пуститься наутек, — снизойди к нам!
Мы перебрались через цветочный бордюр на мощеную дорожку, ведущую к французским дверям.
— Поведай нашу судьбу! — провыла миссис Меринг, и Принцесса, вскарабкавшись по моей груди, впилась мне когтями в плечо. — Войди, о дух, и принеси нам вести о пропавших близких!
Теренс постучал в дверь.
Повисла тишина, потом миссис Меринг дрогнувшим голосом сказала: «Войди же…»
— Стойте, — вмешался я, но Теренс уже распахнул двери. Ветер парусом надул занавески, и мы, моргая, уставились на немую картину при свечах.
За круглым столом, покрытым черной тканью, держась за руки и зажмурившись, сидели четверо: Верити в белом, Тосси в рюшечках, бледный молодой человек в пасторском воротнике и с выражением неземного блаженства на лице и, наконец, миссис Меринг, которая, слава Богу, не имела внешнего сходства с леди Шрапнелл. Она была куда обширнее, с массивной грудью и массивными подбородками.
— Войди, о дух с того света! — возвестила она, и Теренс, раздвинув занавески, шагнул внутрь.
— Прошу прощения…
Все открыли глаза и уставились на нас.
Мы, похоже, являли не менее живописную картину: расцарапанный Теренс, я босиком, все промокшие и потрепанные, словно крысы с корабля, и это не считая собаки, которая по-прежнему откашливалась Темзой. И кошки.
— Мы пришли… — начал Теренс.
Миссис Меринг поднялась, прижимая руку к необъятной груди.
— Они пришли! — вскричала она и рухнула без чувств.
Глава одиннадцатая
Я словно слышал крик: «Не спите больше!»
Причины викторианской сдержанности — Дусечка-пусечка Жужу возвращается к мамочке — Рыба — Недоразумение — Как важно стучаться — Знакомство — Ирландские фамилии — Поразительное совпадение — Еще рыба — Неохотное отбытие — Еще недоразумение — Я отправляюсь на боковую — Визитеры — Коллизия