— Фу, паршивый пес! — вскричала миссис Меринг, закрываясь руками, хотя Сирил находился на другом конце комнаты. — Бейн, выдворите его немедленно!
Бейн шагнул вперед, и у меня мелькнуло страшное подозрение: вдруг перед нами серийный питомцеубийца?
— Я его выведу, — предложил я.
— Нет, я сам. Сирил, пойдем, — позвал Теренс.
Сирил, судя по изумленному взгляду, решил, что ослышался.
— Искренне прошу прощения. — Теренс потянул бульдога за ошейник. — Он был с нами в лодке, когда та перевернулась, и…
— Бейн, проводите мистера Сент-Трейвиса на конюшню. Прочь! — скомандовала миссис Меринг Сирилу, и тот пулей вылетел за дверь, а следом за ним Теренс.
— Несносной собаченции сделали ата-та, и теперь нам нечего бояться, да, сладусечка Жужу? — проворковала Тосси.
— Нет, это уже слишком! — Миссис Меринг картинно приложила руку ко лбу.
— Вот, возьмите. — Верити сунула ей под нос флакончик. — Я с радостью провожу мистера Генри в его комнату.
— Верити! — пристыдила ее миссис Меринг тоном, не оставляющим сомнений в родстве с леди Шрапнелл. — В этом нет совершенно никакой нужды.
— Да, мэм, — стушевалась Верити и пошла звать дворецкого, ловко подбирая юбку, чтобы не задеть подолом когтистые ножки столика и ажурную подставку под аспидистру. Дойдя до сонетки, она шепнула мне вполголоса: «Рада вас видеть. Очень беспокоилась».
— Я… — начал я таким же полушепотом.
— Отведи меня наверх, Тосси, — попросила миссис Меринг. — Я ужасно переутомилась. Верити, пусть Бейн принесет мне ромашкового чаю. А ты, Мейсел, не морочь профессору голову своей рыбой.
Появившаяся в разгар выдачи распоряжений Колин тоже получила свое — проводить меня в комнату.
— Да, мэм.
Она обозначила реверанс и повела меня на второй этаж, задержавшись у подножия лестницы, чтобы зажечь лампу.
Принцип «не переусердствуй», похоже, еще не ввели в обиход. Вдоль лестницы сплошняком шли портреты меринговских предков в золоченых рамах — галуны, брыжи, галифе, доспехи, — а по коридору выстроились стойка для зонтов, бюст Дарвина, большой папоротник и статуя Лаокоона, обвитого огромной змеей.
Дойдя до середины коридора, Колин сделала книксен и застыла, придерживая для меня крашеную дверь.
— Ваша комната, сэр, — объявила она. Из-за акцента «сэр» прозвучал как «сорр».
Комната оказалась не такой заставленной, как гостиная. Всего-навсего кровать, умывальник, ночной столик, деревянный стул, кресло с цветочной обивкой, комод, зеркало и огромный гардероб, занимающий целую стену (что к лучшему, поскольку рисунок на обоях представлял собой сплошь увитую пышным голубым вьюном решетку).
Горничная поставила лампу на ночной столик и, метнувшись на другой конец комнаты, взяла с умывальника кувшин.
— Сейчас горяченькой налью, сорр.
Она выскочила, а я принялся осматриваться. Викторианцы, очевидно, исповедовали принцип «Господь кроется в накидках». Кровать пряталась под покрывалом, поверх которого, в свою очередь, был наброшен ажурный, вязанный крючком плед; на трюмо и комоде белели подстеленные под вазы с букетами сухих цветов льняные дорожки с вязаной каймой, а ночной столик укрывала шаль в «огурцы» с вязаной салфеточкой поверх.
Вязаные чехлы имелись даже у туалетных принадлежностей на трюмо. Я вытащил их и начал изучать, надеясь, что они зададут меньше загадок, чем кухонная утварь. Нет, вроде ничего страшного, обычные щетки, а вот и помазок, и кружка с мылом. На кафедре двадцатого века мы обычно делали перед перебросками долговременную депиляцию, чтобы не возиться с допотопными средствами для бритья, и я тоже сделал перед отправкой на барахолки, но на все мое пребывание здесь ее не хватит. В 1888 году уже изобрели бритвенный станок?
Ответ я получил, вызволив из вязаного чехольчика эмалированный футляр: в нем лежали две опасные бритвы с ручкой из слоновой кости. На вид — идеальное орудие убийства.
В дверь постучали. Я открыл, и вошла горничная, сгибаясь под тяжестью кувшина почти с нее саму размером.
— Горяченькая, сорр, — объявила она, ставя кувшин и приседая в книксене. — Если еще что понадобится, звонок туточки.
Она неопределенно махнула в сторону свисавшей над кроватью длинной ленты, вышитой фиалками. Хорошо, что я видел, как Тосси дергала за сонетку, иначе принял бы ленту за украшение.
— Спасибо, Колин.
Горничная замялась, скомкав реверанс.
— Извиняюсь, сорр, — теребя в руках край передника, уточнила она, — только я Джейн.
— Вот как? Простите, должно быть, я недопонял. Я думал, вас зовут Колин.
Она замялась еще больше.
— Нет, сорр, Джейн, сорр.
— Что ж, тогда «спасибо, Джейн».
— Доброй ночи, сорр, — облегченно выдохнула она и, еще раз присев в торопливом книксене, вышла, затворяя за собой дверь.
Я почти благоговейно смотрел на кровать, не веря, что наконец получу то, ради чего, собственно, и прибыл в викторианскую эпоху, — здоровый сон. Неслыханная удача! Мягкая постель, теплое одеяло, благословенные объятия Морфея. Никаких каменистых берегов, дождя и поисков пропавших кошек. Никаких барахолок, епископских пеньков и леди Шрапнелл.
Я сел на кровать. Она слегка прогнулась, повеяло лавандой, и на меня навалилась апатия. Сил не осталось даже на то, чтобы раздеться. Вот, наверное, ужаснется Колин — то есть Джейн, когда обнаружит поутру, что я сплю одетым.
Меня по-прежнему беспокоил диссонанс и предстоящее объяснение с Верити, но это подождет до утра. Утром я буду свеж, бодр, полностью оправлюсь от перебросочной болезни и в два счета что-нибудь придумаю. Если еще понадобится придумывать. Может, Принцесса Арджуманд, прильнув к трепещущей рюшечками хозяйкиной груди, восстановит равновесие во Вселенной, и диссонанс начнет рассасываться. А если нет, то я уже верну себе способность соображать и продумаю план действий. Эта мысль придала мне достаточно сил, чтобы не подвергать чувства горничной жестокому испытанию. Стянув мокрую сорочку, я повесил ее на спинку кровати, а потом принялся снимать носки.
Едва я расправился с одним промокшим носком, как в дверь снова постучали. Горничная, подумал я с надеждой. Принесла какую-нибудь грелку или перочистку, или что там еще полагается, и если ее напугает моя босая нога, то ничего не поделаешь. Натягивать мокрый носок обратно я не стану.
Это оказалась не горничная. Дворецкий. В руках он держал саквояж.
— Я сходил к реке, сэр. К сожалению, удалось выловить только ваш портплед, корзину и этот саквояж, увы, пустой и порванный. — Он показал на разрез, который я сделал для Принцессы. — Видимо, его потрепало о камни, прежде чем прибить к берегу. Но я его починю, сэр.
Мне совсем не улыбалось, чтобы он присмотрелся к саквояжу повнимательнее и обнаружил внутри кошачью шерсть.
— Не стоит беспокоиться.
— Поверьте, сэр, заштопаю так, что будет как новенький.
— Спасибо. Я сам все устрою.
— Как вам будет угодно, сэр.
Он подошел к окну и задернул шторы.
— Лодку пока не нашли. Но я дал знать смотрителю Пенборнского шлюза.
— Благодарю.
Я приятно поразился про себя его расторопности, однако больше всего мне хотелось, чтобы он ушел уже и дал мне спокойно улечься.
— Ваши вещи из портпледа сейчас стирают и утюжат, сэр. Ваше канотье я тоже выловил.
— Премного благодарю.
— Рад стараться, сэр.
Почему-то он и после этого не ушел. Встал и стоит. Наверное, полагается как-то его отпустить, но как? Чаевые дворецким вроде не дают? Я стал припоминать, что говорилось в наушниках.
— Вы свободны, Бейн, — сообщил я в конце концов.
— Да, сэр.
Он поклонился и пошел прочь, но в дверях задержался снова, будто чего-то ему не хватало.
— Доброй ночи, — пожелал я, надеясь, что уж теперь-то все.
— Доброй ночи, сэр.
Он наконец вышел. Я сел на кровать. На этот раз я даже за носок взяться не успел, как в дверь постучали.
Теренс.
— Слава Богу, вы еще не легли, Нед, — обрадовался он. — Нужна ваша помощь. У нас коллизия.
Глава двенадцатая
…странное поведение собаки в ночь преступления.
— Собаки? Но она никак себя не вела!
— Это-то и странно, — заметил Шерлок Холмс.
Вызволение — Истоки легенд о привидениях в английских загородных домах — Бегство Элизабет Барретт Браунинг — Визитеры — Признание — Разгадка тайны Принцессы Арджуманд — Еще визитеры — Атака легкой кавалерии — Законы детективного жанра — Наименее вероятный подозреваемый — Обескураживающее известие
Коллизия возникла из-за Сирила.
— Конюшня! Он ведь никогда не спал на улице, — отчаивался Теренс, явно забыв про вчерашнюю ночь. — Бедняга Сирил! Выдворен за порог. Под лошадиные копыта!.. Какое варварство, после того как он едва не утонул, отсылать его на конюшню. В его-то состоянии!
— А что с ним?
— Слабая грудь. Склонность к катарам. — Теренс перестал метаться по комнате и выглянул в щель между портьерами. — Наверное, уже кашляет. Ему нужно в дом. — Он отошел от окна. — Вы должны протащить его к себе в комнату.
— Я? А почему не вы к себе?
— Миссис Меринг и без того мне не доверяет. Велела дворецкому, чтобы ни в коем случае не пускал это животное спать в дом. Животное!
— Тогда как я его протащу?
— Дворецкий будет следить за мной, а не за вами. Видели бы вы глаза Сирила, когда я сказал, что ему придется спать там. «И ты, Брут…»
— Хорошо, — согласился я. — Но все равно не представляю, как пробраться мимо Бейна.
— Я пойду к себе и позвоню, чтобы принесли какао. Так мы его отвлечем. Вы непременно справитесь. «Мой лучший друг, ты для меня родник в пустыне дикой»[32].
Он открыл дверь и посмотрел по сторонам.
— Пока все чисто. Выжидаю пять минут, чтобы вы успели обуться, а потом звоню просить какао. Если он вас все же перехватит, скажете, что вышли покурить.