Встав с кресла, я таращился на нее с разинутым ртом, словно недотепа-новичок, и даже шлем снял, жалея, что не послушал сестру и не умылся.
Девушка выжала длинный рукав на ковер. Финч тут же расстелил перед ней очередной журнал.
— А, Нед, вы уже здесь. Хорошо! — сказал появившийся следом мистер Дануорти. — Вас-то мне и нужно.
Нимфа посмотрела на меня темными зелено-карими глазами цвета лесного пруда. Глаза сощурились.
— Вы что, этого хотите отправить?
— Я никого никуда не отправляю. Пока все не обдумаю. А вы ступайте, переоденьтесь в сухое, пока не простудились.
Придерживая одной рукой мокрую насквозь юбку, она пошла к выходу, но у двери обернулась и отверзла сахарные уста. Сейчас последует прощальное благословение — возможно, обращенные ко мне слова любви и нежности.
— Только не кормите ее. Она и так полдома съела, — изрекла нимфа и уплыла восвояси.
Я завороженно уставился ей вслед. Мистер Дануорти тронул меня за плечо.
— Значит, Финч вас отыскал. — Он провел меня в обход письменного стола в кабинет. — Я боялся, что вы будете в 1940 году на каком-нибудь церковном базаре, по которым вас гоняла леди Шрапнелл.
За окном виднелся двор, который, оставляя за собой изящную дорожку из капель, пересекала прелестная… Как они назывались? Дриада? Нет, дриады жили на деревьях. Сирена?
Мистер Дануорти подошел к окну.
— Все из-за леди Шрапнелл. Только посмотрите, во что она за полгода превратила одну из моих ценнейших сотрудниц! Да и вы тоже во что превратились… Не женщина, а фугасная бомба!
Сирена растворилась в туманной дали. Хотя нет, сирена тоже неправильно. Сирены живут на утесах и топят корабли. Ближе все-таки к дриадам. Дельфида? Нет, эти предсказывают беды и напасти.
— …не надо было ее посылать, — продолжал мистер Дануорти. — Я пытался ее переубедить, но какой там. Знай твердит свое «заглянуть под каждый камень». И вот пожалуйста — Киндл в викторианских временах, а вы скупаете подушечки для булавок и чайные полотенца.
— И студень.
— Студень? — Дануорти посмотрел вопросительно.
— Для больных. Только вряд ли они его едят. Я бы не стал. Наверное, приносят на следующий базар, так он и кочует по ним из года в год. Вместе с зубодробительным печеньем.
— В общем, — Дануорти нахмурился, — кое-кто наворотил камней, создав серьезную проблему, поэтому вы мне и понадобились. Вы садитесь, садитесь. — Он показал на кожаное кресло.
Рядом немедленно материализовался Финч с журналом.
— Сажа очень плохо оттирается с кожи.
— И шлем снимайте, — продолжил Дануорти. — Боже, ну у вас и вид. Где это вы так?
— На футбольном поле.
— Чувствуется, задали вам жару.
— Я нашел его у пешеходной калитки рядом с мертоновским стадионом, — объяснил Финч.
— Я думал, он в лечебнице.
— Выбрался через окно.
— Вот как. Но где же он так извозился? — недоумевал Дануорти.
— Я искал епископский пенек, — вклинился я.
— На мертоновском стадионе?
— На развалинах собора, перед тем как попасть в лечебницу, — растолковал Финч.
— И как, нашли?
— Нет, — ответил я. — Поэтому к вам и шел. Я не успел обыскать развалины, а леди Шрапнелл…
— …наименьшее из наших зол. Вот уж никогда бы не подумал, что скажу такое, — покачал головой Дануорти. — Мистер Финч, полагаю, уже объяснил, в чем дело?
— Да. То есть нет. То есть лучше напомните еще раз.
— В сети возник сбой. Я уведомил Управление путешествий во времени и… Финч, когда обещал быть Чизвик?
— Сейчас уточню, сэр.
Финч вышел.
— Положение серьезное, — начал мистер Дануорти. — Наша сотрудница…
— Он уже едет, — доложил вернувшийся Финч.
— Ясно. Так вот, пока он не прибыл: наша сотрудница украла брошку и протащила с собой в сеть.
Брошку. Уже логичнее, чем блошку. Или конку. Ее хотя бы есть резон похищать.
— Мать леди Уиндермир тоже аксессуары присваивала, — продолжил я свою мысль вслух.
— Мать леди Уиндермир? — Мистер Дануорти обменялся тревожным взглядом с Финчем.
— Острый приступ перебросочной болезни, сэр, — развел руками секретарь. — Дезориентация, проблемы со слухом, сентиментальность, непоследовательность. — Он выделил голосом последние два слова.
— Острый? Сколько же раз вы перебрасывались?
— Четырнадцать на этой неделе. Десять благотворительных базаров и шесть епископских жен. Нет, тринадцать. Миссис Биттнер не считается, она была в Ковентри. Не в том, откуда меня забрали, а в современном.
— Биттнер? — заинтересовался мистер Дануорти. — Не Элизабет Биттнер, случаем?
— Да, сэр, она. Вдова последнего епископа Ковентрийского собора.
— Бог мой, сто лет ее не видел! Мы были с ней знакомы в молодости, когда только начинались эксперименты с сетью. Чудесная девушка! Я с первого взгляда понял, что это прекраснейшее создание на свете… А ее угораздило влюбиться в Битти Биттнера, больше ни на кого и смотреть не хотела. Как она сейчас?
Далеко не девушка. Сухощавая седая дама, отчего-то нервничавшая всю нашу беседу. Наверное, боялась, что леди Шрапнелл ее тоже припашет к работе и командирует в Средние века.
— Хорошо, — сказал я вслух. — Жалуется, правда, что артрит замучил.
— Артрит… — Дануорти покачал головой. — Трудно представить Лиззи Биттнер с артритом. А зачем вы к ней ездили? Ее ведь еще на свете не было, когда старый собор сгорел.
— У леди Шрапнелл есть версия, что пенек попал на хранение в крипту нового собора, а миссис Биттнер, поскольку присутствовала при продаже здания, могла руководить разбором вещей и видеть пенек.
— И как, видела?
— Нет, сэр. Считает, что он сгорел в пожаре.
— Я помню, как продавали собор. Религия стала никому не нужна, службы никто не посещал… Лиззи Биттнер… — проговорил Дануорти с нежностью. — Артрит. И волосы уже не рыжие, да?
— Зацикленность на несущественном, — вмешался в разговор Финч. — Мисс Дженкинс говорит, у мистера Генри очень тяжелый случай.
— Мисс Дженкинс?
— Сестра, которая осматривала мистера Генри в лечебнице.
— Прелестное создание, — кивнул я. — Ангел-хранитель, овевающий мановением крыла горячечный лоб…
Мистер Дануорти с Финчем переглянулись.
— Говорит, давно такого запущенного случая не видела, — протянул Финч.
— Поэтому я к вам и пришел, — объяснил я. — Мне прописаны две недели строгого постельного режима, а леди Шрапнелл…
— И мысли подобной не допустит, — понимающе подхватил мистер Дануорти. — До освящения собора всего семнадцать дней.
— Я пытался втолковать это сестре, сэр, но она и слушать не стала. Велела отправляться домой и ложиться в постель.
— Нет-нет, там леди Шрапнелл в первую очередь проверит. Финч, где она сейчас?
— В Лондоне. Только что звонила из Ройял-Фри.
Я вылетел из кресла как ужаленный.
— Сказал ей, что нас дезинформировали, — продолжил Финч, — и на самом деле мистера Генри увезли в Ройял-Масоник.
— Отлично. Позвоните туда и попросите задержать ее подольше.
— Уже позвонил, — доложил Финч.
— Великолепно. Садитесь, Нед, садитесь. На чем мы остановились?
— Веер леди Уиндермир, — напомнил Финч.
— Да, только наша сотрудница протащила через сеть совсем не веер.
— Протащила через сеть? — опешил я. — Но ведь из прошлого нельзя ничего пронести через сеть. Это невозможно.
— Выходит, возможно.
В приемной послышались шаги.
— Вы же сказали, она в Ройял-Фри, — укоризненно начал мистер Дануорти, однако в кабинет ворвалась не «она», а невысокий взъерошенный мужчина в лабораторном халате с пищащим наладонником в руке. Я узнал в нем руководителя Управления путешествий во времени.
— Мистер Чизвик, вы уже здесь! — приветствовал его мистер Дануорти. — Я хотел поговорить с вами насчет происшествия…
— А я — насчет леди Шрапнелл, — отозвался Чизвик. — Просто стихийное бедствие какое-то! От нее нет покоя ни днем, ни ночью, то она возмущается, что нельзя несколько раз отправить человека в одно и то же время-пространство, то требует уплотнить количество перебросок. При этом забирает у меня сотрудников одного за другим — историков, техников, кого попало — и гоняет по всему прошлому осматривать ящики для подаяний и аркбутаны. — Он помахал пищащим наладонником. — Вот, опять! Шестое сообщение за час, требует ответить, куда подевался пропавший историк! Мы ввязались в ее проект, чтобы на полученные деньги финансировать научные исследования по темпоралистике. В итоге исследовательская работа встала, потому что половина моих сотрудников и все компьютеры захвачены леди Шрапнелл!
Он стал нажимать кнопки на незамолкающем наладоннике, и мистер Дануорти поспешил воспользоваться паузой.
— Как раз о темпоралистике я и хотел поговорить. Наша сотрудница…
Чизвик не слушал. Умолкнувший наладонник принялся дюйм за дюймом выплевывать бумажную ленту.
— Вот, полюбуйтесь! — Чизвик оторвал изрядный кусок и помахал им перед носом Дануорти. — Желает, чтобы я посадил кого-то из подручных на телефон обзванивать все больницы Лондона с пригородами в поисках пропавшего историка. Генри его фамилия. Нед Генри. Кого-то из подручных! Нет у меня больше никого! Она забрала всех, кроме Льюиса, и то лишь потому, что он, к счастью…
— Что случится, если историк вынесет объект из прошлого через сеть? — перебил мистер Дануорти.
— Это она просила узнать? Она, кто же еще! Совсем помешалась на этом пеньке, уже готова из прошлого его выкрасть. Повторяю ей: перемещение чего бы то ни было из прошлого в настоящее нарушит законы пространственно-временного континуума! Знаете, что она отвечает? «Законы создаются, чтобы их нарушать».
Мистер Дануорти, откинувшись в рабочем кресле, снял очки и принялся задумчиво их разглядывать.
— Я ей втолковываю, — горячился Чизвик, — что законы физики не имеют ничего общего с рукотворными, что это законы, а не правила поведения, и нарушение их чревато катастрофическими последствиями.
— Какого рода? — спросил мистер Дануорти.