— Не сейчас. Что значит «нет»?
— Эта скульптура — безобразный ужас, воплощение безвкусицы, к тому же топорно исполненное, — бережно складывая шаль и заново укутывая в клеенку, разъяснил Бейн.
— Да как вы смеете?! — вспыхнула Тосси.
Бейн выпрямился.
— Виноват, мисс. Мне показалось, вы спрашивали мое мнение.
— Да, но я полагала, вы восхититесь!
Бейн склонил голову в полупоклоне.
— Как вам будет угодно, мисс. — Он бесстрастно посмотрел на литое чудовище. — Весьма восхитительно.
— Так мне совсем не угодно! — топнула ножкой Тосси. — Как она может вам не нравиться? Вы только взгляните на этих милых крошек, заблудившихся в лесу! А этот прелестный воробьишка с земляничным листком в клювике?
— Как вам будет угодно, мисс.
— Опять вы за свое! — Оборочки гневно затрепетали. — Почему вы называете ее безвкусицей?
— Потому что это беспорядочное нагромождение, — его взгляд уперся в заблудившихся «крошек», — слащаво-сентиментальных сюжетов на потребу эстетически неразвитому мещанству.
Тосси повернулась к Теренсу.
— И вы спустите ему эту дерзость?
— Нагромождение действительно имеет место, — признал Теренс. — А это кто? — Он ткнул пальцем в Минотавра. — Лошадь или бегемот?
— Лев! — пришла в ярость Тосси. — Вот же Атрокл, вытаскивающий шип из его лапы.
Я оглянулся на Верити. Она прикусила губу.
— И никакой слащавой сентиментальности тут нет! — наседала Тосси на Бейна.
— Как вам будет угодно, мисс.
Дворецкого спасло появление священника и миссис Меринг, вышедших из-за строительной перегородки.
— А вот и римская конница, — пробормотала Верити.
— Точнехонько под Вакхом с виноградной гроздью, — показал я взглядом на чугунную мешанину.
— Непременно, непременно устройте на ярмарке барахолку, — советовала миссис Меринг, увлекая священника к нам. — Сколько сокровищ без дела пылится на чердаках, а на ярмарке их мигом разбирают.
Она остановилась перед епископским пеньком.
— Вот что-то вроде этого. И стойки для зонтов. И вазы — весьма ходовой товар. Нашу фарфоровую с нарисованным водопадом купили за…
Тираду прервала Тосси.
— Вы ведь находите эту вещь красивой? — спросила она у священника.
— Поистине. Я считаю ее воплощением самого лучшего в современном искусстве. Назидательный и нравственный уровень выше всяких похвал — взять хотя бы изображение семи казней египетских. Нам этот шедевр передали несколько лет назад родные покойной Эмили Джейн Трабшо, которая приобрела его на Всемирной выставке и считала величайшим своим сокровищем. Викарий пытался отговорить родных Трабшо от такой жертвы, уверяя, что столь ценная вещь должна остаться в семье, но они не принимали никаких возражений.
— Я в жизни ничего прекраснее не видела, — заверила Тосси.
— Совершенно согласен, — кивнул священник. — Она напоминает мне памятник Альберту.
— Обожаю памятник Альберту! — подхватила Тосси. — Увидела его из экипажа по дороге на лекцию миссис Гуппи об эктоплазме и места себе не находила, пока папенька меня к нему не отвез. Эти мозаики и золоченый шпиль! — Она восторженно сжала руки. — А статуя принца, читающего каталог Всемирной выставки!
— Да, памятник выдающийся, — вставил Теренс.
— И несокрушимый, — обронила Верити вполголоса.
— Олицетворения четырех континентов, на мой взгляд, особенно тонко проработаны, — заметил священник. — Хотя Азия и Африка, боюсь, не для глаз молодых барышень.
Тосси очаровательно зарделась.
— Слоник такая дуся, правда ведь? А цоколь с великими учеными и архитекторами? Бесподобно!
— А вокзал Сент-Панкрас вы видели? — полюбопытствовал священник. — Вот где образец выдающейся архитектуры. Не желаете заодно оценить и наши достижения по части реконструкции? Конечно, до памятника Альберту нам далеко, но Скотт отлично постарался. — Он взял Тосси под руку и повел к хору. — Галереи расчистили, убрали все ложи.
Не выпуская руку Тосси, священник показал на арки клерестория.
— Скотт придумал вставить в каждую деревянную балку железную распорку, чтобы связать и укрепить стены галереи. Наглядный пример превосходства современных строительных материалов над уходящим в прошлое камнем и деревом.
— Ах, я совершенно с вами согласна! — с жаром подхватила Тосси.
Наглядный пример, он прав. Классическая попытка развернуть «Титаник». Когда собор загорелся вечером четырнадцатого ноября, металлическая арматура просела, выгнулась и лопнула, увлекая за собой клересторий и внутренние колонны. Без арматуры собор, вероятно, выстоял бы — как выстояли избежавшие укрепления внешние стены и башня.
— И после окончания работ, — разъяснял священник Тосси, — у нас будет современное, соответствующее эпохе здание, которым будут любоваться и через сотни лет. Хотите посмотреть, что происходит в башне?
— О да, — кивнула Тосси, обворожительно встряхивая локонами.
У южного входа послышался какой-то шум, и я повернул голову. Молодая женщина — длинный нос, серое платье, в руках корзина — шагала к нам через весь неф, отбивая каблучками стаккато, напоминающее пулеметную очередь.
— Мисс Шарп, — заюлил священник, словно застигнутый врасплох, — позвольте вам представить…
— Я всего лишь хотела передать вещи для ярмарки. — Мисс Шарп сунула ему корзину — и тут же отдернула, увидев, что священник держит под руку Тосси. — Там перочистки. Две дюжины. Оставлю в ризнице.
— О, мисс Шарп, вы разве не задержитесь? — Священник отодвинулся от Тосси. — Мисс Меринг, позвольте представить вам мисс Гортензию Шарп.
Неужели родственница Каттисборнов?
— А я надеялся обсудить с вами расстановку ярмарочных киосков, — продолжил священник.
— Я не смогу присутствовать на ярмарке. Оставлю корзину в ризнице, — повторила мисс Шарп, и убийственное стаккато простучало в обратном направлении.
— Нам крайне любопытно было бы взглянуть на вокзал Сент-Панкрас, да, маменька? — вернулась к прежней теме Тосси.
Громко хлопнула дверь.
— Да, это блестящий образец неоготики, — сказал священник, едва заметно вздрогнув. — Я считаю, что архитектура должна отражать общественный уклад, и особенно это касается вокзалов и церквей.
— Ах, я тоже так думаю, — кивнула Тосси.
— Я… — начала миссис Меринг, заставив обернуться разом и священника, и Тосси. С непривычно растерянным выражением лица она смотрела на епископский пенек.
— Что такое, маменька?
Миссис Меринг неуверенно прижала руку к груди и нахмурилась — словно пробуя языком, не откололся ли кусок зуба.
— Вам нездоровится? — Теренс подхватил ее под локоть.
— Нет, не то. Меня посетило странное чувство… словно… — Она сдвинула брови. — Мелькнуло перед глазами… — Она отняла руку от груди и неопределенно махнула в сторону пенька. — И внезапно я…
— Тебе было послание от духов? — заинтересовалась Тосси.
— Нет, не послание. — Взгляд миссис Меринг снова обратился внутрь. — Там… У меня возникло престраннейшее чувство…
— Предчувствие? — подсказала Тосси.
— Да, — задумчиво согласилась миссис Меринг. — Ты… — Она наморщила лоб, словно припоминая ускользающий сон, а потом повернулась и уставилась на епископский пенек. — Оно… Сейчас же едем домой!
— Нет, еще рано уезжать, — запротестовала Верити.
— А я хотел обсудить с вами поиск клада. — Священник с огорчением посмотрел на Тосси. — И организацию киоска с рукоделием. Может быть, вы останетесь хотя бы на чай?
— Бейн! — позвала миссис Меринг, не слушая ничьих доводов.
— Да, мэм, — откликнулся дворецкий, вернувшийся на время беседы к южным дверям.
— Бейн, нам немедленно нужно домой, — заявила хозяйка, устремляясь к выходу.
Бейн поспешил ей навстречу, держа наготове зонт.
— Что-то случилось?
— Мне было предостережение, — приходя постепенно в себя, разъяснила миссис Меринг. — Когда ближайший поезд?
— Через одиннадцать минут, — без запинки сообщил Бейн. — Но это местный. А экспресс до Рединга только в четыре восемнадцать.
— Подавайте коляску, — велела миссис Меринг. — Потом сбегайте на станцию и попросите задержать для нас поезд. И сложите зонт, раскрывать зонт в помещении — к беде. Беда! — Она схватилась за сердце. — Ах, что, если уже слишком поздно?
Я забрал у Бейна ни в какую не желающий складываться зонт, и дворецкий, благодарно кивнув, помчался на станцию.
— Тетя Мальвиния, может быть, вам присесть? — участливо склонилась к ней Верити.
— Нет-нет, — замотала головой миссис Меринг. — Взгляни, подана ли коляска. Дождь еще идет?
Дождь шел, коляска стояла. Теренс с извозчиком свели миссис Меринг с лестницы и водрузили на сиденье, помогая не запутаться в дорожных юбках.
Я воспользовался минутной задержкой, чтобы пожать руку священнику.
— Сердечно благодарю за то, что показали нам церковь, мистер?..
— Мистер Генри! — позвала из коляски миссис Меринг. — Мы опоздаем на поезд!
Южная дверь хлопнула, и мисс Шарп, стуча каблучками, просеменила мимо нас в сторону Бейли-стрит. Священник обернулся ей вслед.
— Прощайте! — выглянув из окна коляски, помахала ему Тосси. — С превеликим удовольствием посмотрю на Сент-Панкрас.
Уже поднимаясь на подножку коляски, я повторил попытку:
— Удачи с ярмаркой, мистер?..
— Спасибо, — протянул он рассеянно. — Всего доброго, миссис Меринг, мисс Меринг. С вашего позволения… — Он помчался догонять мисс Шарп. — Мисс Шарп! Постойте! Гортензия! Тензи!
— Я не расслышал вашу фамилию! — высунувшись из окна, крикнул я ему в спину.
— Мистер Генри! — рявкнула миссис Меринг. — Извозчик!
И коляска загрохотала по мостовой.
Глава двадцатая
Каждого в конце концов ждет свое Ватерлоо.
Отступление — Попытка уточнить фамилию станционного служащего — Разнообразные толкования предчувствия миссис Меринг — Шали — Псевдонимы священнослужителей — Камелии Каттисборн предсказывают будущее — Джон Пол Джонс — Нежелательный тонизирующий эффект чая — Аппорты — Газеты — Веера и опахала — Снова обморок — Бейн спешит на помощь — Ошеломляющий заголовок