— На почту отправился? Так сбегай за ним. — Полковник замахал руками, выпроваживая Джейн из комнаты. — Чтоб ей, этой мадам Иритоцкой! Даже издалека умудрилась взбаламутить! Столоверчения, сеансы…
— Наша дочь… — проговорила миссис Меринг, трепеща ресницами. Блуждающий взгляд уперся в листки, которыми ее обмахивала Верити. — Ах, это письмо! Это роковое письмо…
Она вновь потеряла сознание.
Влетела Джейн с нюхательной солью.
— Где Бейн? — пробасил полковник. — Привела? И Тосси скажи, чтобы спускалась. Матери нужна помощь.
Джейн плюхнулась на позолоченный стул, накрыла голову передником и заревела.
— Вот те на… — смешался полковник. — Вставай-ка, барышня.
— Письмо, — прошелестела миссис Меринг, цепляясь за руку Верити. — Прочитай. Я не в силах…
Верити послушно прекратила обмахивать и поднесла письмо к глазам.
— «Дорогие папенька и мамусечека…» — Она резко побледнела, словно собираясь тоже упасть в обморок.
Я рванулся к ней, но она беззвучно мотнула головой и начала заново:
— «Дорогие папенька и мамусечка, к тому времени, как вы это прочтете, я уже буду замужем».
— Замужем? — поперхнулся полковник Меринг. — Как то есть замужем?
— «… и самой счастливой в мире, счастливее, чем могла мечтать. Мне очень стыдно так с вами поступать, особенно с папенькой, который болен, но я боялась, что, проведав о наших намерениях, вы запретите свадьбу, и еще я уверена, что, узнав милого Бейна так же хорошо, как знаю его я… — Голос Верити дрогнул, но она все же продолжила, без кровинки на лице: — … вы увидите в нем не слугу, а замечательнейшего, добрейшего, прекраснейшего человека и простите нас обоих».
— Бейна? — оторопел полковник.
— Бейна, — выдохнула Верити. Уронив письмо на колени, она в отчаянии посмотрела на меня, покачивая головой. — Нет. Она не могла.
— Она сбежала с дворецким? — спросил Теренс.
— Ах, мистер Сент-Трейвис, бедный мой мальчик! — вскричала миссис Меринг, хватаясь за сердце. — Вы убиты горем?
Непохоже. Теренс был скорее в прострации и напоминал солдата, которому только что отняли ногу или комиссовали с фронта, а он еще пока не осознал случившееся.
— Бейн? — Полковник Меринг грозно воззрился на горничную. — Как так?
— Читай дальше, Верити, — велела миссис Меринг. — Приготовимся к худшему.
— Худшему… — пробормотала Верити, поднимая письмо. — «Вам, конечно, любопытно будет узнать, как все вышло так быстро».
Мягко говоря.
— «Все началось с нашей поездки в Ковентри». — Верити бессильно умолкла.
Миссис Меринг нетерпеливо выхватила у нее листок.
— «… с нашей поездки в Ковентри. Которую, теперь-то я знаю, нам устроили духи, чтобы я нашла свою истинную любовь». Леди Годива! Вот кто во всем виноват! — Миссис Меринг тряхнула письмом. — «Именно там я залюбовалась ветвиеватой вазой на ножках — теперь-то мне известно, что это чудовищная безвкусица, беспорядочное нагромождение линий и форм, но ведь меня никогда толком не учили эстетике, литературе и поэзии, и я была всего лишь невежественной избалованной дурочкой.
Я попросила Бейна — я по-прежнему так его называю про себя, хотя пора уже привыкнуть звать его Уильямом и любимым мужем! Мужем! Какое сладкое слово! Я попросила его разделить мое восхищение этой ветвиеватой вазой. Но он отказался. И не просто отказался, а назвал ее ужасной, а мой вкус — неразвитым.
До сих пор никто никогда не смел мне перечить. Все кругом только потакали и поддакивали — за исключением кузины Верити, которая поправила меня разок-другой, но я думаю, это потому, что она незамужняя и без перспектив. Я подсказала ей, как укладывать волосы покрасивее, но больше ничего для бедняжки сделать не смогла».
— Вот что называется сжигать за собой мосты, — пробормотал я.
— «Может быть, теперь, раз я вышла замуж, мистер Генри обратит внимание и на нее, — читала дальше миссис Меринг. — Я пыталась их сосватать, но, увы, он смотрел только на меня. А ведь они составили бы хорошую пару — не блистающую красотой и умом, но, пожалуй, гармоничную».
Все мосты до единого.
— «Я совершенно не привыкла к возражениям и поначалу рассердилась, но потом вы, маменька, потеряли сознание в поезде по дороге домой, и я побежала звать его, и он привел вас в чувство так ловко, так искусно, что я посмотрела на него другими глазами и влюбилась прямо там, в вагонном купе».
— Это все из-за меня, — покаянно прошептала Верити. — Если бы я не настояла на поездке…
— «Но я была слишком упряма, чтобы признаться себе самой в этих чувствах. И на следующий день я вызвала его и потребовала извинений. Он отказался, мы повздорили, и он забросил меня в реку, а потом поцеловал, и ах, маменька, это было так романтично! В точности как у Шекспира, чьи пьесы, начиная с „Укрощения строптивой“, я теперь читаю по настоянию моего возлюбленного супруга».
Миссис Меринг в ярости отшвырнула письмо.
— Книги! Вот в чем корень всех зол! Мейсел, как ты мог нанять слугу, который постоянно чем-то зачитывается? Это целиком твоя вина. Вечно этот Рескин, и Дарвин, и Троллоп. Троллоп! Что за имя для писателя? А у него самого? Слуги должны зваться надежными английскими именами. «Лорд Дансени никаких возражений не имел», — говорит он мне, а я ему: «Зато я имею». Разумеется, чего еще ожидать от человека, который ни в какую не хотел переодеваться к ужину? И тоже книги читал. Кошмарную социалистическую ересь — Бентама и Сэмюеля Батлера.
— Кто? — запутался полковник.
— Лорд Дансени. Жуткий человек, но его племянник наследует половину Хертфордшира, и Тосси представили бы ко двору, а теперь… теперь…
Она покачнулась, и Теренс протянул ей нюхательную соль, но миссис Меринг раздраженно оттолкнула флакончик.
— Мейсел! Не сиди сложа руки! Сделай что-нибудь! Может, их еще удастся как-то задержать, пока не стало слишком поздно!
— Слишком поздно, — пробормотала Верити.
— Может, и нет. Может, они уехали только сегодня утром, — возразил я, собирая и пробегая глазами страницы письма. Кудрявые строчки пестрели восклицательными знаками, подчеркиваниями и кое-где крупными кляксами. Вот кому стоило бы обзавестись перочисткой. — «Не пытайтесь нас остановить, — продолжил я прерванное чтение. — Когда вы получите письмо, мы уже зарегистрируем брак в суррейской ратуше и будем в дороге к нашему новому дому. Мой драгоценный муж — ах, какое же изумительное слово! — думает, что нам будет уютнее в обществе, менее скованном отживающими классовыми предрассудками; в стране, где можно выбрать себе любое желаемое имя, и поэтому мы плывем в Америку, где мой муж — ах, снова это дивное слово! — намерен зарабатывать на жизнь философскими трудами. Принцессу Арджуманд мы взяли с собой, поскольку я не вынесла бы разлуки еще и с ней, и к тому же папенька все равно, пожалуй, убил бы ее за ту пеструю рыбку».
— Мой перламутровый рюкин? — побагровел полковник, поднимаясь из кресла. — Что с ним?
— «Она его съела. О, папулечка, дорогой, найдется ли в твоем сердце прощение — для Принцессы и для меня?»
— Мы от нее отречемся, — решила миссис Меринг.
— Непременно, — подтвердил полковник. — Двести фунтов за рюкина отдал! Кошке под хвост?
— Колин! — позвала миссис Меринг. — То есть Джейн! Прекрати шмыгать носом и немедленно принеси мой бювар. Сейчас же напишу ей и сообщу, что с этого дня у нас нет дочери.
— Да, мэм, — вытирая нос передником, всхлипнула Джейн.
Я пошел за ней, думая о ее двойном имени и о служанках миссис Каттисборн, которых всех зовут Глэдис, и пытаясь дословно вспомнить ответ Бейна на претензии миссис Меринг. «Лорд Дансени никаких возражений не имел». А что там сказала миссис Каттисборн, когда мы приходили забрать вещи для ярмарки? «Не фамилия красит дворецкого, а вышколенность».
Колин-Джейн вернулась с бюваром, все еще всхлипывая.
— Имя Тоселин больше никогда не прозвучит в этих стенах, — объявила миссис Меринг, садясь за письменный стол. — А также из моих уст. Все письма от Тоселин будут возвращаться невскрытыми.
Она взяла перо и чернила.
— Как мы узнаем, не вскрывая, на какой адрес сообщить об отречении? — резонно поинтересовался полковник.
— Все пропало, да? — убитым голосом спросила меня Верити. — Теперь уже ничего не исправить.
Я не слушал. Сложив вместе листки письма, я перебирал их, ища окончание.
— С этого дня я ношу траур, — продолжила миссис Меринг. — Джейн, сходи наверх и принеси мое черное бомбазиновое. Мейсел, если кто-нибудь спросит, отвечай, что наша дочь умерла.
Я наконец нашел нужную страницу. Тосси подписалась «ваша бесконечно виноватая дочь Тоселин», потом вычеркнула «Тоселин» и заменила на полученную в замужестве фамилию.
— Вот, смотри, — окликнул я Верити и начал читать: — «Пожалуйста, передайте Теренсу, который, я знаю, не забудет меня до конца своих дней, что ему нужно скрепить разбитое сердце и не лишать нас счастья, поскольку мы с Бейном предназначены друг другу судьбой».
— Если она действительно вышла за него замуж, — прозрел наконец Теренс, — то я, выходит, свободен от обязательств?
Я не слушал.
— «Мой драгоценный Уильям не верит в судьбу и говорит, что все мы имеем право на свободу выбора, однако жене, по его словам, надлежит иметь собственное суждение, а я считаю, что нас свела сама судьба. Если бы Принцесса Арджуманд не пропала, мы никогда не поехали бы в Ковентри…»
— Пожалуйста, — не выдержала Верити, — не надо…
— Нет, еще чуть-чуть. «… в Ковентри. И если бы я не увидела ветвиеватую вазу на ножках, то не связала бы с этим прекрасным человеком свою жизнь. Я напишу, когда мы устроимся в Америке. Ваша бесконечно виноватая дочь, — закончил я, отчеканивая каждое слово, — миссис Уильям Патрик Каллахан».
Глава двадцать шестая
Вот оно что! Похоже, мы все это время брались за дело не с того конца.
Развязка — Как заканчиваются детективы — Миссис Меринг винит полковника — Осознание в полной мере — Счастливый финал для Сирила — Миссис Меринг винит Верити — Спасение в сеансе — Сборы в дорогу — Предчувствия — Миссис Меринг винит меня — Финч по-прежнему не уполномочен — Ожидание поезда — Исчезновение епископского пенька — Осознание в полной мере