— Нед? — позвала Верити.
— Тс-с-с.
«Она твердит, что епископский пенек украли», — сообщил Каррадерс, имея в виду «эту старую грымзу» мисс Шарп, руководительницу цветочного комитета.
И дежурный пэвэошник велел: «Пойдемте, мисс Шарп!» — седовласой женщине, охраняющей западный портал. И эта седовласая женщина, которая кого-то мне напоминала, ответила: «Никуда я не пойду. Я заместитель председателя гильдии алтарниц собора и руководитель цветочного комитета».
Он называл ее мисс Шарп. Мисс Шарп, которая в расстроенных чувствах кинулась сеять подозрения, будто о налете знали наперед. И даже написала письмо в редакцию. Отправила письмо в газету, утверждая, будто кто-то загодя пронюхал о готовящейся бомбардировке. В Ковентри, где о налете и вправду было известно заранее. В городе, который в отличие от Мачингс-Энда был для истории не тихой заводью, а очагом напряжения. Из-за «Ультры». Узнай фашисты, что у нас имеется копия «Энигмы» и мы расшифровываем их секретные сообщения, изменился бы ход войны. И ход истории.
И наконец, единственный случай, когда что-то удалось вынести через сеть из прошлого, произошел как раз в рамках самокоррекции…
Я, кажется, стиснул руки Верити до боли, однако отпустить не смел.
— Та молодая женщина в соборе, — произнес я. — Как ее звали?
— В соборе? — Верити недоуменно заморгала. — Нед, в соборе никого не было. Он горел.
— Не там, не в сороковом. Во время нашей поездки с Тосси. Та женщина, которая приходила к помощнику викария. Как ее звали?
— Не помню… Что-то цветочное. Георгина или…
— Гортензия. Не имя, фамилия.
— Не по… Начиналось на «Ш». Шервуд? Нет, Шарп.
Мир перевернулся с головы на ноги, и вот я уже не у баллиольской калитки, а на мертоновском стадионе, и там, на лугу у Крайст-Черча, возвышается средоточие всего — Ковентрийский собор.
— Нед, — потормошила меня Верити. — Что такое?
— Мы смотрели не под тем углом, — объяснил я. — Ты не вызывала диссонанс.
— Но… а как же совпадения? — забормотала Верити. — И рост сдвигов в 2018 году? Без диссонанса не обошлось.
— Не обошлось, — подтвердил я. — И теперь благодаря своим удивительным серым клеточкам я знаю, когда он возник. И что его породило.
— Что?
— Элементарно, дорогой Ватсон. Даю подсказку. Даже несколько. «Ультра». «Лунный камень». Ватерлоо. «Болтун — находка для шпиона».
— Болтун? Нед…
— Каррадерс. Собака, которая не лаяла. Перочистки. Голуби. Наименее вероятный подозреваемый. И фельдмаршал Роммель.
— Фельдмаршал Роммель?
— Боевые действия в Северной Африке, — пояснил я. — По наводкам «Ультры» мы отлавливали и топили роммелевские транспортные конвои, для отвода глаз показывая немцам самолет-разведчик, чтобы они не заподозрили неладное.
Я рассказал Верити о том, как из-за тумана самолету не удалось засветиться перед конвоем, как одновременно подоспели Королевский флот и авиация, и о том, как дальше спасали «Ультру» от рассекречивания — про телеграмму, ложные слухи и предназначенные для перехвата донесения.
— Если бы фашисты узнали про «Ультру», в войне наступил бы резкий перелом, поэтому пришлось пускать в ход хитроумную операцию, чтобы замести следы утечки. Видишь? — лучезарно улыбнулся я Верити. — Все сходится.
Все сходится. И застрявший в Ковентри Каррадерс, и Теренс, разминувшийся из-за меня с Мод, и сталкивающий профессора Преддика в реку профессор Оверфорс, и даже все эти треклятые барахолки.
Дамы в мехах в «Блэкуэлле», Эркюль Пуаро, Ти-Джей, профессор Преддик со своими рассуждениями о высшем замысле — все они мне подсказывали, но я был глух и слеп.
Верити смотрела на меня с тревогой.
— Нед, признавайся, сколько перебросок подряд ты успел сделать?
— Четыре. Вторую из них — в «Блэкуэлл», где три матроны в мехах вели чрезвычайно познавательную дискуссию о детективах, а первую — в лабораторию 2018 года, где Лиззи Биттнер обещала любой ценой уберечь собор от хищных лап спиритистов.
Сеть слабо замерцала.
— Что, если все-таки был диссонанс? — продолжал я. — Утечка? И континуум, защищая ход истории, запустил хитроумную систему аварийной защиты? Как руководство «Ультры», высылавшее телеграммы и распространявшее ложные слухи, он привел в действие сложную операцию с утоплением кошек, сеансами, барахолками и побегами из дома. И десятками агентов, многие из которых даже не подозревали об истинной цели своих действий.
Пионы засверкали переливчато.
— В лучших традициях детективного жанра доказательств у меня нет. И поэтому, Ватсон, отправляемся собирать улики. — Я подхватил портпледы Верити и переставил к пионам. — Скорее, Ватсон, конка!
— Куда мы? — с подозрением спросила Верити.
— В лабораторию. В 2057 год. Читать ковентрийскую прессу и протоколы заседаний соборных комитетов за 1888-й и 1940-й.
Я взял Верити под руку, и мы шагнули в мерцающий круг.
— А потом мы заберем епископский пенек.
Сияние усилилось.
— Стой здесь, — велел я и вышел из круга за саквояжем.
— Нед!
— Иду.
Я открыл саквояж, вынул канотье, поставил саквояж в круг, а шляпу нахлобучил под щегольским углом, который сделал бы честь самому лорду Питеру Уимзи.
— Нед… — Верити попятилась, округляя зелено-карие глаза.
— Гарриет, — ответил я, втягивая ее обратно в сияние.
И слился с ней в поцелуе на сто шестьдесят девять лет.
Глава двадцать седьмая
Быстрее, Гастингс! Я был глуп, я был слеп. В такси, скорее!
Я забываю определить пространственно-временное положение — Каррадерс отказывается отправляться в Ковентри — Тайна переброски Верити разгадана — Осложнение — Каррадерс отправляется в Ковентри — Финч все еще не уполномочен — Снова газеты — В Ковентри на метро — Транспорт никогда не находит ценителей среди современников — Я цитирую стихи — Преступник сознается в содеянном — Как мы наконец отыскали епископский пенек
Когда, ну когда же я научусь определяться во времени и пространстве по прибытии? Да, положим, мысли у меня были заняты совсем другим — в основном тем, что я скажу Верити, когда улучу время, и прочими неотложными делами, — но это не оправдание.
— Где мистер Дануорти? — спросил я Уордер, не дожидаясь, пока поднимется кисея. Ухватив Верити за руку, я выпутался из занавесей и шагнул к пульту.
— Мистер Дануорти? — в недоумении обернулась Уордер. Нарядная, в цветастом платье и с завивкой, которая делала ее почти симпатичной.
— Он в Лондоне, — откликнулся вошедший Каррадерс. Тоже нарядный и отмытый от сажи. — Я гляжу, ты нашел Верити? Случаем, не проверили, на месте ли пенек, пока были в Ковентри?
— Проверили. Зачем мистер Дануорти отправился в Лондон?
— У леди Шрапнелл в последнюю минуту возникла идея, что пенек могли во время блица поместить на хранение вместе с сокровищами из Британского музея — в нерабочий тоннель метро.
— Нет, он не там. Позвони мистеру Дануорти и попроси немедленно возвращаться. Ти-Джей, надеюсь, с ним не поехал? — Я оглянулся на экраны с моделями Ватерлоо.
— Нет. Переодевается. Через минуту придет. А что такое?
— Где леди Шрапнелл?
— Леди Шрапнелл? — Уордер словно впервые о ней услышала.
— Ну да, леди Шрапнелл. Ковентрийский собор. Наш кошмар наяву. Леди Шрапнелл.
— Я думал, ты от нее бегаешь, — заметил Каррадерс.
— Сейчас — да. Но через несколько часов она мне может понадобиться. Так ты в курсе, где она?
Они с Уордер переглянулись.
— В соборе, надо думать.
— Кто-нибудь выясните точно. И узнайте, какие у нее планы на остаток дня.
— Планы? — изумился Каррадерс.
— Сами идите и ищите, если охота, — одновременно с ним произнесла Уордер. Да, одной завивкой тут делу не поможешь. — А я и так зашиваюсь! Она взвалила на меня глажку напрестольных пелен и…
— Ладно, — махнул я рукой. С леди Шрапнелл можно повременить, есть заботы поважнее. — Тогда еще кое-что. Мне нужны номера «Ковентри стэндард» и «Мидлендс дейли телеграф» с пятнадцатого ноября по… — Я вопросительно посмотрел на Каррадерса. — Ты когда вернулся из Ковентри?
— Три дня назад. В среду.
— А в Ковентри какое число было?
— Двенадцатое декабря.
— Значит, с пятнадцатого ноября по двенадцатое декабря, — уточнил я для Уордер.
— И не подумаю! — возмутилась она. — Мало того, что мне эти пелены гладить и три стыковки проводить. И альбы отпаривать. Льняные! Сколько на свете немнущихся тканей, которые не превращаются в жеваную тряпку, стоит хористу шевельнуться, но нет, ей подавай лен! Господь, видите ли, в мелочах! И мне еще вам газеты добывать?
— Я добуду, — вмешалась Верити. — Тебе факсимильную копию или только статьи?
— Факсимильную.
Верити кивнула.
— Возьму в Бодлеинке. Скоро вернусь.
Она вышла, одарив меня улыбкой наяды.
— Каррадерс, ты должен сгонять в Ковентри, — продолжил я.
— Ковентри? — Каррадерс, отпрянув, врезался в Уордер. — Ни за что. С меня прошлого раза хватило.
— Тебе не придется бегать под бомбами. Мне нужно…
— Даже близко не подойду. Помнишь кабачковое поле? Собак этих окаянных? И не проси.
— Да не в прошлое, — наконец объяснил я. — Мне всего лишь требуются кое-какие данные из церковных архивов. Можешь на метро доехать. Поищи мне…
Вошел Ти-Джей, тоже нарядный — в белой рубашке и короткой профессорской мантии. Леди Шрапнелл что, дресс-код успела ввести?
— Минутку, Каррадерс. Ти-Джей, вы очень кстати. Смените, пожалуйста, фокус в модели нашего диссонанса.
— Сменить фокус? — опешил Ти-Джей.
— Место возникновения.
— Мы вляпались еще в один диссонанс? — всполошилась Уордер. — Только этого не хватало! Мало мне пятидесяти льняных альб, трех стыковок и…
— Ти-Джей, вы говорили, что самокоррекция может распространяться и назад во времени от диссонанса? — напомнил я, не слушая Уордер.