— Все погибли в огне. А единственный экземпляр «Французской революции» по ошибке сожгла служанка. — Он забрал у меня листок. — Это я навскидку набросал, первое, что за пару минут в голову пришло. Собор Святого Павла был превращен в пыль точечной бомбой. Погиб целиком. И «Светоч мира», и могила Нельсона, и статуя Джона Донна. Только представьте, что можно было бы…
— Мистер Дануорти, — позвал его подошедший помощник священника. — Вас ждут в строю.
— Вы не видели леди Шрапнелл? — обернулся я.
— Только что была в Капелле мануфактурщиков. Мистер Дануорти, вы готовы?
— Да. — Он снял профессорскую шапочку, сунул список за подкладку и надел обратно. — Ко всему готов.
Я поспешил в Капеллу мануфактурщиков. Трансепт запрудили профессора в черных мантиях, а в хоре разорялась Уордер, пытаясь выстроить певчих.
— Нет, даже не вздумайте! — кричала она. — Никому не садиться! Вы помнете альбы, а я их только-только отпарила! Постройтесь все в ряд, вы что, считаете, у меня времени вагон?
Я просочился мимо нее в капеллу. Там у витража стояла Верити с каким-то листком бумаги в лилейных руках.
— Что это? — поинтересовался я. — Программка?
— Нет. Помнишь, когда обнаружилось письмо от Мод, я попросила криминалистку проверить, вдруг и Тосси с кем-нибудь еще переписывалась. И мне нашли вот это.
— Вовремя… Зато здесь она, конечно, зовет Бейна по имени?
— Нет, по-прежнему «дорогой муж». А себя — Тутс. Но все равно занятного много, — присаживаясь на резную скамью, сообщила Верити. — Вот послушай: «Мой дорогой Теренс…»
— Теренс? С какой стати она любезничает с Теренсом?
— Он ей первым написал, но его письмо до нас не дошло. А это ответ Тосси.
— Теренс ей писал?
— Да. Так вот, слушай: «Мой дорогой Теренс! Не передать словами, как обрадовало меня Ваше послание от третьего числа». «Обрадовало» подчеркнуто. «Я уже потеряла всякую надежду узнать в этой жизни о судьбе моей драгоценной Принцессы Арджуманд». «В этой жизни»…
— Подчеркнуто, — догадался я.
— И два восклицательных знака. «Мы уже вышли в открытое море, когда я обнаружила, что ее с нами нет. Мой возлюбленный супруг всеми средствами убеждал капитана тотчас же повернуть обратно, но тот жестокосердно отказался, и я уже думала, что не увижу свою дусечку-пусечку Жужу до конца дней и ее Судьба останется для меня тайной». Подчеркнуто почти все, а «судьба» — с большой буквы. «Вы не представляете, как счастлива я была прочитать Ваше письмо. Я смертельно боялась, что она лежит в соленой пучине, и какой же радостью было узнать, что она не только жива, но и рядом с Вами!»
— Что? — изумился я.
— Дальше подчеркнуто все сплошь. «Вообразите только: моя нежная лапусечка проехала из Плимута до самого Кента, хотя Мачингс-Энд был бы куда ближе! Но, может статься, это и к лучшему. Маменька пишет, что папенька недавно приобрел золотистого вуалехвостого рюкина. И я знаю, что в Вашем доме ей будет хорошо. Благодарю за любезное предложение переслать мне Принцессу Арджуманд с Доусоном, но мы с возлюбленным мужем сошлись во мнении, что при ее неприязни к воде ей лучше оставаться под Вашей опекой. Я не сомневаюсь, что Вы и Ваша невеста Мод будете любить и лелеять ее не меньше моего. Маменька писала мне о Вашей женитьбе. Хотя этот шаг кажется мне несколько скоропалительным и я искренне надеюсь, что он не был совершен сгоряча, я несказанно рада, что Вы смогли забыть меня, и горячо желаю Вам такого же счастья, как у нас с моим возлюбленным супругом! Поцелуйте за меня Принцессу Арджуманд в розовую носюлечку и передайте, что ее мамусечка вспоминает свою лапупусечку каждый-прекаждый денюсечек. С благодарностью, Тутс Каллахан».
— Бедный Сирил, — вздохнул я.
— Ерунда, — отмахнулась Верити. — Они были созданы друг для друга.
— Как и мы.
Верити отвела глаза.
— Так что, Гарриет? Кажется, мы с вами неплохо сработались. Не узаконить ли нам свой союз?
— Нет! — донесся до нас вопль Уордер. — Я ведь просила не садиться! Посмотрите, какое все мятое — это же лен!
— Так что, Ватсон? — повторил я. — Что скажешь?
— Не знаю, — горестно покачала головой Верити. — А если это перебросочная контузия? Погляди на Каррадерса — ему кажется, что он влюблен в Уордер…
— Даже не заикайся! — рявкнула Уордер на какого-то мальчишку. — Об этом надо было думать до того, как надевать альбу!
— Видишь? — Верити смотрела на меня испытующе. — Вдруг теперь, когда все позади, ты наконец выспишься, вылечишься от перебросочной болезни и поймешь, что это было лишь досадное наваждение?
— Глупости, — ответил я, оттесняя ее в угол. — А еще вздор, чушь собачья, ерунда, бредни, чепуха и пфуй! Да, ахинея еще! Во-первых, ты прекрасно знаешь: когда я увидел тебя в самом начале — ты выжимала мокрый рукав на ковер у мистера Дануорти, — все было в точности по «Волшебнице Шалот». Рвущаяся ткань, бьющиеся зеркала, осколки веером и клочья по ветру.
Я навис над ней, упираясь рукой в стену.
— Во-вторых, это твой долг перед родиной.
— Перед родиной?
— Да. Мы ведь элементы самокоррекции, помнишь? Кто знает, какие катастрофы могут грянуть, если мы не поженимся? Фашисты догадаются про «Ультру», леди Шрапнелл начнет вместо нас финансировать Кембридж, континуум рухнет…
— Вот вы где! — воскликнул Финч, спеша к нам с наладонником и большой картонной коробкой. — Повсюду вас ищу. Мистер Дануорти распорядился вам с мисс Киндл выдать обязательно, только я не знаю, один вас устроит или два.
О чем он, я понятия не имел, однако неделя в викторианской эпохе научила не обращать внимания на такие мелочи.
— Один, — попросил я.
— Да, сэр. Один, — произнес он в наладонник и отложил его на постамент. — Мистер Дануорти говорит, что за неоценимые заслуги вам предоставляется право первоочередного выбора. Предпочтения имеются? — осведомился он, открывая коробку.
— Да, — ответила Верити. — Черную. С белыми лапами.
— Что? — растерялся я.
— Я же говорила, Финч извлекает из прошлого несущественные объекты.
— Я бы не назвал их несущественными, — возразил Финч, вытаскивая из коробки котенка.
Точная копия Принцессы Арджуманд — вплоть до панталончиков на задних лапах, — только в миниатюре.
— Но откуда? Как? Кошки ведь вымерший вид.
— Да, сэр, — передавая котенка Верити, подтвердил Финч. — Однако в викторианские времена их был переизбыток, отчего фермеры частенько топили выводки, пытаясь сократить поголовье.
— А когда я вынесла через сеть Принцессу Арджуманд, — подхватила Верити, гладя котенка на ладони, — Ти-Джей с мистером Дануорти решили проверить, насколько несущественными для истории окажутся закинутые в мешке в пруд новорожденные котята.
— И вы рыскали по усадьбам и фермам в поисках беременных кошек, — догадался я, заглядывая в коробку. Там копошилось около двух десятков котят, почти все еще слепые. — И от Миссис Мармелад тоже здесь?
— Да, сэр. — Он поочередно показал на несколько меховых комков. — Эти три полосатых и эта черепаховая. Их, конечно, рано отлучать от матери, но мистер Дануорти передает, что вашу можно будет забрать через полтора месяца. Те, что от Принцессы Арджуманд, чуть старше — их ведь три недели по всему дому разыскивали.
Финч забрал котенка у Верити.
— На безраздельное владение, разумеется, не рассчитывайте, — предупредил он. — Вам придется отвезти ее в лабораторию для клонирования и естественного разведения. Пока для полноценного генофонда экземпляров маловато, но мы уже связались с Сорбонной, Калифорнийским технологическим и Таиландским, а я продолжу наведываться в викторианскую Англию за дополнительным материалом.
Он вернул котенка в коробку.
— Можно будет ее навещать? — спросила Верити.
— Разумеется, — ответил Финч. — Кроме того, вам предстоит пройти курс по уходу и кормлению. Отлично себя зарекомендовало молоко и…
— Пучеглазые перламутровые рюкины, — кивнул я.
У Финча запиликал наладонник.
— Архиепископ прибыл, а служка у западных дверей сообщает, что дождь начинается. Придется всех впустить. Нужно найти леди Шрапнелл, вы ее не видели?
Мы синхронно покачали головой.
— Пожалуй, отправлюсь на поиски.
Прижав покрепче коробку, Финч заторопился прочь.
— В-третьих, — вернулся я к прерванному монологу, — с того катания на лодке мне известно, что ты разделяешь мои чувства, и если тебе хочется получить предложение на латыни…
— Вот вы где, Нед! — обрадовался Ти-Джей, подходя к нам с портативным компьютером и небольшим экраном. — Я должен вам кое-что показать.
— Освящение вот-вот начнется. Может, позже?
— Вряд ли.
— Вы показывайте, — разрешила Верити. — Я скоро вернусь.
Она выскользнула из капеллы.
— Что там такое? — повернулся я к Ти-Джею.
— Возможно, ничего. Возможно, просто математическая ошибка. Или системный сбой.
— И все же?
— В общем, если помните, вы попросили меня сместить фокус диссонанса на Ковентри 1940 года, и у нас вышло почти идеальное совпадение с моделью Ватерлоо, где фигурировал котелок.
— Помню, — настороженно проговорил я.
— Так вот, ключевое слово — «почти». — Он вывел на экран очередное серое пятно. — По периферийным сдвигам совпадает точь-в-точь, равно как и по основным областям — здесь и здесь. А вот сдвиг вокруг эпицентра выглядит иначе. И хотя в той точке, откуда миссис Биттнер выносила епископский пенек, сдвиг имел место, радикально увеличенным его не назовешь.
— Так ведь там попросту некуда было увеличивать сдвиг, — возразил я. — Лиззи Биттнер приходилось укладываться в очень узкий временной зазор — между моментом, когда сокровища видели последний раз, и их уничтожением в огне. Считаные минуты. Увеличенный сдвиг вытолкнул бы ее прямиком в пламя.
— Да, однако даже с учетом этих обстоятельств остается проблема окружающего сдвига. — Ти-Джей обрисовал одному ему видную область. — И тогда, — пробегая пальцами по кнопкам, продолжил он, — я попробовал передвинуть фокус вперед.