Констебль, пытавшийся сдержать натиск любопытных, буквально осаждавших помещение полицейского участка, поспешил на зов шефа.
— Сейчас мисс Мак-Картри перечислит вам вещи, которые могут ей понадобиться на первое время, а вы найдете миссис Элрой и вместе с ней сходите домой к задер…
Зазвонившим телефон прервал речь Арчибальда. Оказавшийся ближе в аппарату Тайлер снял трубку.
— Калландерский полицейский участок.
Он секунду послушал, что говорили на другом конце провода, потом торопливо пролепетал:
— Одну минуточку, прошу вас, не вешайте трубку, сейчас я его позову!
Зажав рукой микрофон, он вполголоса обратился к боссу:
— Это вас. Начальник эдинбургской полиции!
Мак-Клоста обреченно вздохнул: вот оно, начинается!..
— Сержант Арчибальд Мак-Клоста у телефона… Мое почтение, сэр… Да-да, она здесь… Не сомневаюсь, ее надо немедленно изолировать… Что?.. Но… ведь она же во всем призналась! Что?.. Шпион?.. Но у нее нет разрешения на ношение оружия… Ах вот как!.. Но она сама мне сказала… Хорошо-хорошо, все понятно… Будет исполнено, сэр…
Он с блуждающим взором повесил трубку, потом обратился к помощнику:
— Значит, так, Сэмюель Тайлер. Имею честь сообщить вам, что мы с вами два дурака… Во всяком случае, так считают у них в Эдинбурге… И нам приказано незамедлительно освободить мисс Мак-Картри… Раз у убитого не было обнаружено никаких документов и выяснить его личность так и не удалось, стало быть, его на самом деле как бы вовсе и не существовало в природе… А судить за убийство какого-то призрака ее, видите ли, никак нельзя. Это, Тайлер, еще не все… Если этот инопланетянин, которого вы обнаружили с раскроенным черепом, вдруг ненароком материализуется, то скорей всего в обличье шпиона, и тогда мисс Мак-Картри может ждать самых торжественных поздравлений! Мне остается только добавить, что вышеназванная мисс Мак-Картри, оказывается, имеет полное право на ношение оружия, хотя, похоже, сама об этом даже и не подозревала. Таким образом, чтобы выполнить приказ из Эдинбурга, вам, Сэмюель Тайлер, надлежит немедленно вернуть мисс Мак-Картри ее фамильную пушку и проводить до дверей дома с почестями, которых заслуживает сама невинность, оскорбленная ложными подозрениями. Что же касается меня, мисс Мак-Картри, то приношу вам свои извинения и умоляю простить, что имел глупость поверить всему, что вы сами мне здесь нагородили.
Неузнаваемо преобразившись, Имоджин поднялась со стула.
— Ладно, Арчибальд Мак-Клоста, так и быть, на сей раз прощаю… Но учтите, это в последний раз!
И вышла, исполненная какого-то нового достоинства — как гонимая героиня, которая вновь обрела былую славу. Тайлер, который не сомневался, что весь этот бред ему только снится, плелся следом…
Добряк констебль был, в сущности, очень привязан к шефу и, догадываясь, в каком смятении находится его душа, на обратном пути предусмотрительно обзавелся парой порций двойного виски. Добравшись до участка, где вконец обалдевший Мак-Клоста безуспешно пытался понять, что же все-таки произошло, он жизнерадостно воскликнул:
— Давайте-ка, шеф, выпейте поскорей, это вас немножко взбодрит!
При виде спиртного взгляд Арчи сразу же несколько оживился. Он дрожащей рукой взял стакан и поднес к губам. Но тут, к несчастью, Сэмюелю взбрело в голову добавить:
— И заметьте, шеф, что платил я!
Это было уж слишком! Мир, где приходится с извинениями отпускать убийц, где констебль Тайлер из своего кармана оплачивает виски для шефа, — этот мир уже ничем не напоминал тот, в котором так хорошо жилось Мак-Клосте прежде. Выпустив из рук стакан, Арчибальд погрузился в спасительное небытие, откуда Тайлер, чертыхаясь в душе, извлек его, пожертвовав своей собственной порцией выпивки.
Глава седьмая
…Вот и выходит, милая Нэнси, что надо всегда быть готовой к тому, чтобы изменить убеждения, даже если раньше они вам казались абсолютно бесспорными. К примеру, все говорят, и я когда-то так тоже считала, будто убийство — это ужасно страшный поступок и того, кто его совершил, непременно ждет самое суровое наказание, пусть даже он убил, чтобы защитить свою жизнь, то есть в целях самообороны. А оказалось, дорогая, все это враки, придуманные досужими журналистами, чтобы половчее водить нас за нос! И вот Вам доказательство: только что — ну, вернее сказать, где-то сразу после полудня — я укокошила какого-то иностранца, просто всадила ему пулю в физиономию, и все дела… Чтобы понапрасну не пугать Вас, милая крошка Нэнси, сразу же поясню, что этот господин проявил непозволительную наглость, а есть поступки, спускать которые мне не позволяет моя шотландская честь (шотландская, а не то, что вы подумали). Этот тип, видите ли, вздумал заставить молчать очень опасного для него свидетеля, а уж Вы-то, душечка Нэнси, знаете, чего стоит заставить замолчать меня… Однако должна признаться Вам, что этого подвига все равно оказалось недостаточно, чтобы вернуть мне мою утраченную честь, поэтому я, как только закончу писать Вам письмо, немедленно отправлюсь на поиски того, что у меня похитили. И если мне так и не удастся кое-что найти, то даже не знаю, как буду жить дальше, потому что, посудите сами, не могу же я появиться перед сэром Дэвидом Вулишем побежденной и обесчещенной! Тут ведь, дорогуша, речь идет о репутации всего нашего пола. Но Вы, Нэнси, можете вполне на меня положиться, я буду биться до последнего вздоха, и, если мне суждено пасть в этой борьбе, сохраните добрые воспоминания о той, кто подписал эти строки.
Ваша Имоджин.
Р. S. Что же касается другой истории, которая подавала мне надежды обрести наконец семейный очаг, то здесь почти ничего не изменилось. Но я буду держать Вас в курсе событий; если все-таки что-то получится, то надеюсь, дорогая моя Нэнси, Вы не откажетесь вместе с Дженис быть моими подружками на свадьбе. Обнимаю.
Мисс Мак-Картри решила отправиться на виллу «Вереск», чтобы нанести визит сэру Генри Уордлоу. Приняли ее там вполне по-дружески, и сэр Генри сообщил, что дня четыре будет отсутствовать, так как собирается съездить в Лондон, где, конечно, увидится с сэром Дэвидом. И надеется по возвращении получить наконец от нее те документы, которые ей было поручено ему вручить. В ответ шотландка заверила сэра Уордлоу: она сделает все, что в ее силах, чтобы не обмануть его надежды.
— Разумеется, сэр, вы уже в курсе, что произошло вчера в «Черном лебеде»?
— Само собой.
— Мне пришлось защищаться, и я выстрелила… Надеюсь, вы меня не осуждаете?
— Вовсе нет, мисс Мак-Картри. Кажется, я догадываюсь, кто был тот человек, которого вы убили. Так что можете не испытывать никаких угрызений совести. Вы оказали неоценимую услугу нашим агентам и вправе гордиться своим поступком. Этот тип постоянно держал их в напряжении, он был очень опасен. Что же касается меня, то нисколько не сомневаюсь: его появление в Калландере прямо связано с похищением документов, касающихся самолета «Кэмбелл-777». Нам остается только выяснить, кто был его агентом здесь, и тогда будет ясно, кто украл у вас пакет.
— Уверена, это тот самый валлиец, во всяком случае ведет он себя совершенно как дикарь, — тот, что называет себя Гербертом Флутиполом. Он постоянно мне вредит, а эти двое, Тайлер и Мак-Клоста, никак не хотят поверить, что он преступник. По их милости злоумышленник пользуется возмутительной безнаказанностью! Совершенно уверена, что пакет у него, иначе с чего это он вдруг оказался в «Черном лебеде», где ему абсолютно нечего делать?
— Возможно, вы и правы, мисс, но, знаете ли, когда имеешь дело со шпионами, никогда не следует поддаваться личным симпатиям и антипатиям. Никто не должен оставаться полностью вне подозрений, и на вашем месте я бы лучше повнимательней присмотрелся к этому мистеру Линдсею, в чьей комнате вам пришлось пережить столь тяжкие минуты.
— Эндрю? Да что вы, сэр, по правде вам сказать, он… я… в общем, мне кажется, он ко мне явно неравнодушен и даже, похоже, скоро попросит меня стать его женой…
— Ложь, мисс Мак-Картри, часто скрывается под маской нежной привязанности. Впрочем, вам видней, и я полностью доверяю вашему здравому смыслу. Я же, со своей стороны, тоже постараюсь вам немного помочь. Тут на почте у меня есть человек, который проверяет для меня всю более или менее солидную корреспонденцию. Он профессионал и способен в одно мгновение вскрыть и снова запечатать любой пакет, расклеить и заклеить любой конверт. Так что маловероятно, чтобы наши документы покинули Калландер, так сказать, легальным путем, мы бы все равно об этом узнали… Вы должны извинить меня, мисс Мак-Картри, но я позволил себе без вашего согласия дать указание взять под наблюдение мистера Линдсея и мистера Флутипола.
Если в мое отсутствие кто-нибудь из них попытается сесть в поезд или удрать на автомобиле, об этом сразу же станет известно в Эдинбурге.
— Благодарю вас, сэр. Можете не сомневаться, я тщательно изучу все варианты побега. Однако уверяю вас — в том, что касается Эндрю, ваши подозрения совершенно безосновательны.
— Просто обычная предосторожность, мисс…
Хоть Имоджин и попыталась отвести подозрения от будущего жениха, на самом деле замечание, брошенное хозяином дома, глубоко задело шотландку. Сердце ее отказывалось поверить в предательство Эндрю Линдсея — ведь всегда веришь в то, во что хочется верить… Однако у мисс Мак-Картри вполне хватало мужества не отступать даже перед самой жестокой правдой, и она пообещала себе вплотную заняться расследованием деятельности Эндрю.
Чтобы вернуться домой, мисс Мак-Картри предстояло прошагать через весь Калландер. Она уже добралась до центра городка, когда вдруг осознала, что прохожие оборачиваются и постоянно перешептываются у нее за спиной, — короче говоря, она явно привлекает всеобщее внимание. Не зная, радоваться или огорчаться такому интересу к своей персоне, она решила зайти купить овсяных хлопьев. Не потому, что они ей так уж были необходимы, а чтобы иметь повод заглянуть в бакалейную лавку — единственное место, где всегда можно было узнать самые свежие калландерские новости.