Она встала и направилась к двери. Марк остановил ее властным взглядом и произнес, медленно выталкивая слова из горла:
– Вы не отыщете никакого смысла в абсурде. Моя дочь уже три года находится в коме. Какой смысл я должен в этом усматривать? Я был плохим отцом, когда попытался избежать столкновения с выскочившей нам навстречу машиной? Слишком рано или слишком поздно вывернул руль? Моя машина врезалась в столб. Я отделался сломанной ногой. Она пострадала… безнадежно.
– Зачем вы мне об этом рассказали? – спросил Том.
– Хочу, чтобы вы поняли: каждому из нас выпадают тяжелые испытания, в которых мы пытаемся выжить. Вы, я, Шэрон… все на свете страдают. Возможно, вы полагаете, что уровень боли зависит от размаха страдания, сравниваете ваше заключение в психиатрической клинике с моей потерей дочери? На каких весах вы взвешиваете наши мучения?
Том смущенно опустил глаза.
– Любое сравнение абсурдно, сэр.
– Именно так!
– Как зовут вашу дочь?
– Мэнди. Каждый ее день рождения я задуваю свечи, как делала бы она. Последний раз их было двенадцать.
– А виновник аварии? Вы добились его осуждения?
– Его так и не нашли.
– Вы не выбирали такую участь. Я – да. В этом и состоит разница между нами.
– Не согласен. Я тоже сделал выбор. Врачи показали мне сканы мозга Мэнди, ее энцефалограммы и объяснили, что никакой надежды нет. Моя дочь – донор органов; умерев, она принесла бы больше пользы. Действуй я разумно, подписал бы необходимые бумаги, но я предпочитаю навещать дочь по средам и субботам в частной клинике. Я вижу Мэнди, говорю с ней, наблюдаю, как она растет. Почти как до несчастья. Я больше не прошу сделать музыку потише, а она не отвечает. В тот день, когда отключат приборы, заставляющие биться ее сердце, от моей дочери останутся пустота и небытие. Мне эта мысль невыносима. Я не отпускаю Мэнди ради себя.
– А что думает об этом ваша жена?
– Она меня не понимает. Ей хотелось бы носить траур и горевать. Наш брак рухнул. Мы развелись, но связь между нами не разорвана и держится на пережитом втроем счастье. Видите, Том, как оно хрупко! У меня не осталось ничего, кроме работы. Но я продолжаю делать дело. Будьте уж так любезны, включайтесь…
Том сдался.
– Хорошо, сэр, я начну сражаться. Но – услуга за услугу.
Адвокат вопросительно поднял брови.
– После процесса вы освободите дочь.
– Если добьюсь оправдания. Я хочу быть уверен в вашем сотрудничестве, – бросил Марк и повернулся к Шэрон.
Они скрепили уговор рукопожатием.
Адвокаты быстро прошли по тюремным коридорам. На улице их ждало такси.
– Как обычно, шеф? – спросил водитель.
Марк, к удивлению Шэрон, кивнул.
– Я всегда заказываю машину в одной и той же компании, и водителям известно мое расписание.
Машина тронулась, и Марк попенял коллеге на слабость.
– Никогда не оставляй клиенту время на раздумья, иначе будешь систематически терять его. Если человек сопротивляется, сделай все, чтобы переубедить его. Любой ценой.
– Даже ценой лжи?
– Если это в его интересах – да. Это твоя работа.
Шэрон насупилась. Замечания Уолбейна раздражали ее; она злилась за то, что он насмехался над ее братом.
– Клиенты никогда не высказывали тебе претензий?
– Обычно их удовлетворяет результат. Я – лучший, помнишь?
– Том будет в ярости, узнав, что ты его надул. Он нам не простит.
– Нам.
– Я работаю с тобой.
– Том – твой брат, поэтому ты необъективна.
– Он такой ранимый…
– Не беспокойся. – Самоуверенность адвоката ничто не могло поколебать.
«Интересно, у него бывают угрызения совести или он старается об этом не думать?»
– Сказав Тому, что на долю каждого из нас выпадают испытания, ты в это верил – или в первый раз соврал?
Марк коротко улыбнулся.
– Я соврал насчет готовности к одиннадцатому октября. Человек, даже предупрежденный, не бывает готов к встрече с присяжными.
– Я не способна сочинить историю, чтобы убедить клиента. Не смогу найти ни слов, ни верного тона. Люди ошибаются, считая адвокатов артистами. Ты заканчивал курсы или работаешь, следуя инстинкту?
Такси остановилось на не знакомой Шэрон тихой улице. Увлеченная разговором, она не заметила, что они едут в деловой квартал Лос-Анджелеса.
– Что мы здесь забыли?
– У меня встреча. Бен, отвези даму в аэропорт, – сказал Уолбейн водителю. – Запишешь на мой счет.
– Есть, шеф!
– Я могу подождать в твоем кабинете. Как освободишься, подведем итоги. Мне торопиться некуда.
– Я сегодня не вернусь на работу, – сказал Уолбейн и открыл дверцу.
Такси отъехало, а Марк пошел по аллее к массивному зданию с белой колоннадой, напоминающему владение плантаторов из южных штатов. Шэрон успела заметить слово «Клиника» на табличке, воткнутой в газон.
Четверг, 15 июля 2021 года, 16:30
В свой следующий визит к Уолбейну Шэрон рассчитывала извиниться перед ним. Адвокат не солгал: он перевоплотил свое отчаяние в интересы клиента. Каждое произнесенное слово могло растравить раны, но он не отступился. Помимо восхищения Шэрон испытывала к коллеге безграничную благодарность, ведь он сумел вразумить ее брата.
В кабинете обнаружился Феррера. Он пил кофе и что-то рассказывал Марку, так что Шэрон пришлось отложить самобичевание. Она буркнула: «Добрый день…» – и села за рабочий стол. Уолбейн был сама любезность, ничто в его манере держаться не выдавало обиды или недовольства.
Сыщик излагал детали последних изысканий. Адвокаты слушали очень внимательно, не перебивая.
– У Гарри Розамунда алиби на время убийства Тима Мастерсона. Он улаживал неприятности старшего сына Мелиссы, которого поймали на краже в магазине. Я проверял.
– Как вам удалось?
– Шэрон, я ставлю Феррере задачи. Например, допросить Гарри и успеть сделать это раньше Кэрол. Его методы достижения успеха меня не волнуют.
– Но я бы хотела знать, Марк.
Феррера сообщил, что выдал себя за несуществующего лейтенанта Бернса.
– Вы общались с Гарри как полицейский?! Ваши сведения ничего не стоят!
– Успокойся, я не намерен использовать их в суде.
– Если лейтенант Хоулен узнает, к нам применят санкции.
– Со мной она ничего связать не сможет, – сказал Феррера. – Я – призрак. А если нет связи со мной, то и вам никто претензий не предъявит.
– Она не дура!
– Но с Феррерой не знакома. Вернемся к делам. С Гарри мы возвращаемся в исходную точку.
– К вашему сведению, сержант Эмерсет рассуждал так же. Он допросил Гарри по поводу лжесвидетельства.
– Но рапорта в деле нет! – возмутилась Шэрон.
– Он решил прикрыть парня, когда управляющий подтвердил показания Гарри. Хороший мужик, этот сержант…
– Не преувеличивай, – недовольно произнес Уолбейн. – Из-за него мы потеряли массу времени. Ты смог поговорить с кем-нибудь еще?
– Алиби нет только у Мелиссы.
– Никого не удивили твои расспросы?
– Я всем отвечал, что действую по поручению прокурора. Когда человек думает, что перед ним полицейский, он, как правило, отвечает не задумываясь.
– Какой у нее мотив?
– Уж точно не любовный. Возможно, решила сыграть в ангела-хранителя Кэрол, – предположил Марк.
– То есть она нейтрализует спутников жизни подруги, заметив, что те стали плохо себя вести?
– Ты в подобное не веришь?
– Убивать детей, чтобы кого-то дискредитировать, – это уж слишком!
– Ну, если так посмотреть, тогда конечно… – согласился Феррера. – Но не забывайте, каким бестолковым было первое убийство. Не исключено, что она просто хотела расспросить мальчишку, чтобы нагадить Мэтьюзу…
– …и по неизвестной нам причине убила его, – закончил Марк. – А потом оставила следы, указывающие на Тома.
– Хорошая теория, но на втором убийстве не сработает.
Уолбейн встал и заговорил, чеканя слова, как в суде:
– Хитросплетения преступления, ваша честь.
Та, что убила один раз, пусть даже вынужденно, способна совершить новое преступление. Кровь тянет за собой кровь. Второе преступление определенно можно охарактеризовать как предумышленное. Возможно, оно понадобилось, чтобы создать идеального виновного. Она избавляется от надоевшего спутника и ничем не рискует.
– Тем более что Питера Мэтьюза не существует!
– Этого она пока не знает, но удача ей благоволит. Полиция обнаруживает присвоение личности, совершенное Томом Ховардом. Его прошлое – вишенка на торте! Ну что?
Адвокат вернулся в кресло и скрестил руки на затылке.
– Это могло бы прокатить, но… – в голосе Шэрон прозвучало сомнение.
– Что тебя смущает?
– Том уверен, что Клайва похитил мужчина.
– У вас не так много подозреваемых, – констатировал Феррера. – Этот человек наверняка давно знаком с Кэрол и вхож в дом, раз сумел украсть ключи от машины. Гарри, Мелисса, Пол, его жена, родители…
– Ты забыл соседа, – добавил Марк.
– В момент убийства Майкла Истеса ему отсасывали жир в клинике. Несравненное алиби.
– Как и у остальных. Пол Дженкинс помогал друзьям родителей с переездом. Мать и отец тоже участвовали. Во время убийства Тима Мастерсона и похищения Клайва он был в спортзале. Его родители в день похищения Клайва были в гостях. Эллен Дженкинс предавалась шопингу…
– В день похищения Клайва она находилась в парикмахерском салоне.
– Мы в тупике.
Шэрон резко распрямилась – ей в голову пришла неожиданная мысль.
– А если задействованы несколько человек? Например, Гарри и Мелисса. Гарри не мог похитить Тима, но мог «сработать» Майкла и Клайва. Я видела, как они ссорились у дома Кэрол… Кажется, она упрекала его за влюбленность в подругу. Впрочем, я слышала только обрывки разговора. Возможно, речь шла о чем-то другом…
– Шэрон права, Марк. Версия злодеяния в четыре руки имеет право на существование. Остается узнать, кто из этих людей достаточно безумен, чтобы защищать Кэрол ценой жизни мальчишек.
– Кое-кто может знать. Позвони Кэрол, Шэрон. Мы должны найти убийцу.