– Гарри Розамунд, ты больше от меня не улизнешь. Я люблю тебя. И твоя чертова болезнь не помешает нам быть счастливыми!
35
Том Ховард вышел из-за тяжелой металлической двери тюрьмы на улицу, и солнечные лучи, ломавшиеся об асфальт, ослепили глаза, ужалили кожу. Среди мириады танцующих на тротуаре звезд он сумел различить приближавшийся силуэт. Шаг за шагом контур становился четче: элегантная походка, широкие синие брюки, светло-сиреневая блузка, темные волосы пострижены под изящное каре, глаза на красивом, с правильными чертами лице полны слез.
– Как же я счастлива, Том…
Продолжить Шэрон не смогла – ее душило волнение. Последний метр напоминал пропасть. Том огляделся, никого не заметил и почувствовал облегчение – сказывались три месяца в изоляции. Потрясенная до глубины души Шэрон наконец оказалась рядом и после секундного колебания прижала брата к себе.
Внешне невозмутимый, он молча вдыхал ее нежный аромат. Молодая женщина приняла отсутствие реакции за разочарование, холодность, даже враждебность – и отшатнулась.
– Ты все еще злишься?
– Ты должна ненавидеть меня за все причиненное тебе зло, – шепнул он.
– Не могу – ты спас мне жизнь. Идем, я тебя отвезу. – Она взяла его за руку.
Том подчинился. За рулем Шэрон все время что-то говорила веселым тоном, чтобы справиться с давящей тишиной и втолкнуть брата в гущу жизни.
– Кэрол выставила на продажу дом на Дейзи-авеню, но я нашла тебе прекрасную квартиру в тихом районе, заплатила за два месяца вперед. Магазин тебя ждет. Откроется, когда захочешь.
– Ты и за аренду магазина заплатила?
– Да.
– Я все тебе верну.
– Не думай об этом, Том. Это всего лишь деньги. Я останусь на несколько дней, муж и девочки приедут на уик-энд. Мы снимем номер в гостинице. Им не терпится познакомиться с тобой. Уверена, в ближайшие дни у тебя будет много посетителей. Можем устроить небольшой праздник по случаю новоселья…
Том не слушал – он смотрел в окно на дома, прохожих и наслаждался вкусом свободы. Лонг-Бич все так же стоял у воды, смеялся, любил и страдал, пока тюремное заключение стирало его жизнь, построенную Питером Мэтьюзом. Теперь он снова должен учиться существовать в коже Тома Ховарда, незнакомого, по сути, человека. Сумеет ли он укротить того, с кем так давно расстался?
Шэрон остановила арендованную машину на торговой улице. Значит, она нашла для него «тихую пристань» в этом похожем на муравейник месте? Шэрон на миг удержала брата за руку.
– Кэрол ждет тебя вон в том кафе. Она хочет поговорить.
Том запаниковал. Он знал, что ему придется объясниться, но не сегодня же! Не так скоро… Шэрон попыталась убедить его:
– Ты наверняка думаешь об этом с тех пор, как узнал дату освобождения.
Конечно, думал. Выстроил несколько сценариев. Она его ненавидит, она его прощает, она остается равнодушной… В реальности все будет иначе. Том вышел из машины.
– Ты со мной не пойдешь?
Шэрон покачала головой.
– Это ваша история. Не торопись.
Войдя в кафе, он сразу увидел Кэрол: ее круглое лицо было очень бледным и строгим. Она хотела было поцеловать его в лоб, но передумала, встретив недобрый взгляд. Том ограничился холодным «здравствуй» и сел за столик напротив нее. Официантка принесла им кофе, к которому оба не притронулись. Он заговорил первым, как будто хотел предупредить возможную атаку:
– Я сожалею. Обо всем.
– Считаешь, этого достаточно? – ответила она, с трудом сдерживая гнев.
Конечно, нет, он это прекрасно понимал.
– Ты врал мне восемь лет!
– Только о том, как меня зовут на самом деле. Но не о чувствах.
– Только?! А насчет чувств… Если б ты меня любил, рассказал бы правду!
– Я должен был, но не смог. Не хотел, чтобы ты сочла меня сумасшедшим.
– Идиот! Ты должен был довериться мне!
– Ты ведь никогда меня не простишь?
– Разве ты не понимаешь, что все кончено? Мой брат посадил тебя! Мой родной брат совершил два жестоких убийства. Когда я узнала, разозлилась на тебя. Думала: «Лучше б это оказался ты!» Представляешь? Я хотела, чтобы преступником был ты!
– Это нормально. Никто не верит, что подобное может случиться в его семье. Я понимаю твои чувства. В моих венах течет кровь матери, и мне приходится жить с тем, что она совершила.
– Ты сделал больше – взял на себя ее преступления… Расскажи ты мне, я бы тебе поверила, а теперь слишком поздно.
– Ты захотела встретиться, чтобы расстаться?
– Я решила уехать и не хотела, чтобы ты узнал об этом от кого-нибудь другого.
– Куда ты собралась?
– Туда, где должна была оказаться, если бы Пол не похоронил мою мечту. В Лондон. Думаю, мое место там. Кроме того, я больше не могу выносить горе родителей. Мне нужен воздух.
– Желаю тебе найти там счастье.
Кэрол поблагодарила. Ее гнев остыл. Через три часа она будет в самолете.
– Я продаю дом. Шэрон изучила документы, ее все устроило. Ты получишь свою долю через нотариуса. Мебель я рассортировала, по этому поводу можешь пообщаться с моими родителями. Я все отправила в хранилище.
– Я тебе доверяю, Кэрол.
– Тогда иди. Шэрон ждет.
– Сначала я допью кофе, – ответил Том, схватив картонный стаканчик.
Кэрол решила, что это ненадолго, но он сидел как приклеенный. Дольше ждать она не могла. Плевать. Женщина встала, и он увидел ее округлившийся живот. Ховард разинул рот, но не издал ни звука, и Кэрол поторопилась с объяснениями:
– Я дошла до двери операционной. Настроена была решительно. А потом передумала. Не из-за тебя. Просто я слишком давно хотела иметь ребенка. Не волнуйся, я никогда ничего у тебя не потребую. Прощай.
Том понял, что она уносит с собой их минувшее счастье…
Через несколько минут кто-то погладил его по плечу.
– Пойдем, – шепнула ему на ухо Шэрон. – Я тебя подвезу.
– Ты знала?
– Она хотела сама сказать тебе, что уезжает.
– О ребенке ты знала?!
Шэрон выпрямилась, как присяжный в суде.
– Я долго считала, что Кэрол сделала аборт. Узнала правду, когда пришла поговорить с ней после ареста Пола. Она не хочет, чтобы ты чувствовал себя обязанным.
– И ты мне не сказала?
– Надеялась, что она сама скажет. В противном случае я бы рассказала. Обязательно. Хватит с меня тайн!
– Кэрол ничего не сказала. Просто поднялась из-за стола…
– У каждого свой способ сообщать новости. Вставай, Том, нам пора двигаться.
Он наконец послушался.
В машине Шэрон заговорила о Маргарет.
– Ричард мне много чего о ней рассказал…
– Сомневаюсь, что она покончила с собой. Она умерла через месяц после моих фальшивых похорон. Из-за меня.
– Ты повторяешь слова Ричарда. Он тоже корит себя. Но у вас обоих не было выбора. Узнай Маргарет правду, она могла бы все рассказать Джону.
– Верно, но она умерла… ни за что…
– Она приходила тебя повидать.
– Куда?
– В «Миттертон». Один раз. Ричард предпочел ничего тебе не говорить, чтобы не волновать.
– Она приходила? – выдохнул Том.
– Она по тебе тосковала. Ричард тебе расскажет… Мы приехали.
Квартира находилась на последнем этаже богатого четырехэтажного дома. Кэрол протянула Тому ключи, он отпер дверь и увидел стоявшую в ярко освещенном коридоре Сьюзи. Женщина заключила его в объятия, не дав времени испугаться.
– Вот и ты наконец!
Именно она меблировала и оформила новое жилье сына, но поспешила сказать:
– Изменишь все, что не понравится.
– Ты замечательный декоратор, все просто здорово!
– Гарри и Мелисса тоже хотели прийти, но я подумала, что для первого дня нас более чем достаточно, – объяснила Шэрон. – Увидишься с ними в другой раз.
Том был по-настоящему благодарен сестре за заботу.
За едой, любовно приготовленной Сьюзи, Шэрон предупредила его о пресс-конференции, назначенной на следующий день.
– Мне пришлось торговаться с журналистами, чтобы они не толпились перед тюрьмой. Ты не обязан ничего говорить, просто поприсутствуешь. Мы с Марком ответим на вопросы. Дадим понять, что ты хочешь одного – вернуться к нормальной жизни и не светиться.
– Ты там будешь? – спросил Том, повернувшись к Сьюзи.
– Я собиралась вернуться в Пасадену, но могу остаться…
– Мне это очень нужно.
– Значит, буду.
Шэрон не стала задерживаться, понимая, что Сьюзи и Тому необходимо остаться вдвоем. Она сослалась на усталость и простилась.
…Они проговорили много часов, чувствуя себя членами одной семьи, пережившей тяжелые испытания. Она была его матерью, он – ее сыном. Даже без кровных уз. Том столько лет сдерживал отчаяние, что теперь оно прорвалось яростью и рыданиями. Сьюзи молча укачивала своего мальчика, он постепенно успокоился и заснул, утешенный. Сердце матери полнилось нежностью, и она долго смотрела на него, тоже обретя мир в душе.
Моментальный фотоснимок
Маргарет лежит на кровати и наблюдает в окно за белой цаплей, летящей над спиралевидными ветвями песчаных пальм на фоне лазурного неба Флориды. Это зрелище заставило ее улыбнуться впервые за много недель после похорон сына.
Ей удалось уговорить Джона отправиться в Миннеаполис на траурную церемонию. Он не захотел, чтобы Тома перевезли сюда. Пришлось сказать Шэрон, что умерла их давняя знакомая. На церемонии присутствовал Ричард. Джон оставался бесстрастным, как будто в землю опускали чужого человека. Холодность мужа ранила чувства Маргарет. Ричард предложил ей свой носовой платок, чтобы вытереть слезы, подставил руку, чтобы поддержать, протянул фотографию, надеясь утешить. Несмотря на всю проявленную заботу, она не могла не обвинять его. Разве Ричард не обещал позаботиться о Томе?
Она знала, что упреки незаслуженны: за последние годы он много сделал для ее сына. Очень много. Гораздо больше Джона. Больше нее. Выйдя с кладбища, Ричард пригласил их пообедать, но Джон отказался. Он не хотел «пережевывать» прошлое, а на обратном пути коротко обронил: «Теперь все кончено».