Шэрон была озадачена. Он мог бы подкарауливать их у адвокатской конторы или здания суда, но выбрал дом, где они живут.
– Реши я снимать рядом с местом работы, увидел бы только профессиональную маску на лице каждого из вас. Я хотел рассмотреть души. Адрес нашел в интернете, но опоздал – ваш муж уже ушел. Остались вы.
– И мои дочери! Как вы посмели их снимать?
– Без них фотография утратила бы смысл. Вы смотрели на девочек, из-за них на вашем лице были раздражение, ирония, властность… и теплота. Я предпочитаю работы, сделанные с ходу. Когда клиентам нужен семейный портрет, они позируют. Родителям я предлагаю кофе, детишкам открываю сундук с куклами и мишками. Люди расслабляются, начинают играть все вместе и не замечают, что я снова их снимаю. По большей части клиенты выбирают именно эти фотографии, на которых видны и достоинства, и недостатки. Ответьте честно, как вам фотографии?
– Я – не ваша клиентка. Как и взрослые, и дети, которых вы снимали на улице, в парке, в вашем доме…
– Я – фотограф.
Невозмутимый тон задержанного, не желавшего признать неуместность своих поступков, взбесил Шэрон.
– Вы должны были рассказать! Думали, полицейские мне их не покажут?! Пришлось выдержать допрос в рамках дела, над которым я работаю как защитник…
– Я не подумал… Это всего лишь фотографии. Не понимаю, почему они так заинтересовали сыщиков.
– По той простой причине, что выявляют вашу личность. Скрытность характера. На фотографиях фигурируют в том числе жертвы. Когда человек без ведома детей щелкает их, его неизбежно начинают подозревать в педофильских наклонностях.
– Я не какой-нибудь сексуальный извращенец!
Шэрон смотрела на клиента, впечатленная его работами, и не знала, как реагировать.
– Я отвратительно себя чувствую. Как человек, которым манипулируют.
– Вам бы следовало благодарить меня за то, что я доверил вам свою жизнь. Зачем вы взялись за дело?
– Я – адвокат.
– Вы до сих пор никого не защищали в уголовном процессе. Какая глубоко личная мотивация заставила вас оставить уютный кабинет в Сакраменто и приехать сюда?
Выражение лица клиента изменилось за долю секунды. Тусклый взгляд приобрел странную остроту, глухой голос стал уверенным, он распрямил плечи. Его слова обвиняли.
– Молчите? Почему? Желание ответить на вызов или выброс адреналина? Между тем на кону жизнь человека… Моя, кстати.
– Я сделаю все, чтобы защитить вас.
– У всех нас есть причина действовать. Мною руководит увлеченность съемкой.
– Она важнее субъекта?
– Наконец-то вы поняли… А что возбуждает вас, мэм?
Манера Питера говорить напрямую вывела Шэрон из равновесия. Он продолжил, не дав ей вставить ни слова. Возможно, уловил ее растерянность или понял, что зашел слишком далеко? В конце концов, он нуждался в адвокате…
– Я ни в коем случае не хотел навредить вам этими фотографиями. Если они вас шокировали, приношу свои извинения.
Шэрон взяла себя в руки. Каждый вернулся к своей роли: подозреваемый встревожен, адвокат непоколебим. Неожиданная реакция Питера свидетельствовала, что за банальной внешностью скрывается личность куда более сложная, чем показалось Шэрон накануне, и она была полна решимости раскрыть ее.
– Больше ничего от меня не скрывайте. Я ясно выразилась?
Питер кивнул, поерзав на стуле.
– Есть что-нибудь еще, кроме фотографии? Видео, например? Они яснее отражают реальность.
– Видео – обманка, его задача – заставить поверить, что стоит проживать каждый день. Это не так. Если подумать, жизнь – всего лишь череда нескольких моментальных снимков, запечатлевших ключевые моменты. Все остальные фото или видео – бледная иллюзия реальности.
– Что еще мне нужно знать?
– Вам все известно.
– Вы подумали, кто может иметь на вас зуб?
Мэтьюз не задумываясь обвинил Гарри Розамунда. Он был уверен, что тот лишь изображает лучшего друга Кэрол, а на самом деле влюблен в нее. Когда Кэрол восемь лет назад представила ему Гарри, он сразу задался вопросом, почему эти двое до сих пор не поженились. Преподаватели музыки, они часто оказывались единомышленниками во многих областях – культуре, экономике и политике. Между ним и Кэрол подобного взаимовлияния не было. Твердый сторонник холостяцкого образа жизни, Гарри был идеальным конфидентом, пожалуй, чрезмерно заботливым и предельно внимательным. Одиночество, которым он наслаждался уже много лет, не успокаивало Питера. В сорок два года он жил в собственной квартире с лабрадором по кличке Норберт. И конечно же, терпеливо ждал удобного момента, чтобы утешить Кэрол. Вероятно, устал ждать и решил поторопить события…
– Если я все правильно поняла, он совершил эти преступления, чтобы устранить вас. Не думаете, что это крайняя мера по отношению к сопернику в любви?
Понедельник, 26 апреля 2021 года, 13:45
– Расскажите нам о Билли Рейнольдсе, господин Мэтьюз, – с места в карьер начала лейтенант Хоулен.
– О ком? – удивился Питер.
Шэрон удивилась не меньше клиента. Память не могла привязать фамилию к материалам дела. Неспособность помочь выводила ее из себя.
– О Бил-ли Рей-ноль-дсе, – по слогам произнесла Кейт.
– Я с ним не знаком.
– Миз[4] Соренсен, посоветуйте клиенту сотрудничать.
– Раз он утверждает, что не знает этого человека, проверьте ваши источники, лейтенант. В деле, которое вы мне передали, Билли Рейнольдс не упоминается.
– Зато упоминается в этом. – Хоулен похлопала ладонью по лежавшей перед ней картонной папке. – В вашем уголовном досье, господин Мэтьюз.
– У моего клиента нет судимости!
– Верно, но в девяносто седьмом году велось расследование драки в баре с его участием.
– Не вспомнили? – вступил в разговор Эмерсет, сверля взглядом задержанного.
Мэтьюз молча посмотрел на адвоката, взывая к помощи.
– Я бы хотела переговорить с клиентом об этом деле, перед тем как вы продолжите, лейтенант.
– Не стоит, – подал голос Питер, удивив Шэрон. – Это дело не имеет никакого значения.
– Позвольте мне судить.
– Я знаю, что делаю, мэм. Продолжайте, лейтенант.
– Расскажите о Билле Рейнольдсе…
Питер нахмурился.
– Это был просто спор…
– Вы его едва не задушили! Цитирую по протоколу показания одного из свидетелей происшествия: «Молодой человек, пивший пиво в баре, повернулся к сидевшему за соседним столиком подростку и крикнул: „Думаешь, я не заметил, что ты сделал?“ Потом набросился на него, повалил на пол, схватил за шею и стал душить. Мы с одним клиентом попробовали оттащить его, но он сопротивлялся, кричал, что убьет парня… Прибежал хозяин бара, и мы наконец смогли их разнять. Несчастный едва мог дышать». Это вы называете «просто спором», господин Мэтьюз? Я бы охарактеризовала подобное как попытку убийства…
– Правосудие не сочло нужным открывать дело против моего клиента.
– Не сочло, поскольку психиатр заключил, что у вашего клиента был приступ параноидального бреда и он не подлежит уголовному преследованию, – сообщила Хоулен, нацелив палец на Мэтьюза. – Вы в тот момент отрицали нападение и заявили, что ничего не помните. Восемь месяцев вас держали в психиатрической лечебнице «Миттертон» в Миннеаполисе. Осматривавшие вас врачи сочли, что вы уверились в том, что вас преследуют, и не могли ни обуздать приступ ярости, ни ясно мыслить. – Она повернулась к адвокату: – Эти факты представляют в новом свете личность вашего клиента. Он склонен к жестокости.
– Мне было двадцать два года! Я был зол на весь свет…
– Вы можете привести другие подобные факты, лейтенант? Имевшие место недавно?
– Что случилось с Майклом Истесом, господин Мэтьюз?
Питер сжал зубы и скрестил руки на груди.
– Чем Майкл так сильно разозлил вас? – спросил Эмерсет.
– Вы решили задушить его, как Билли, – продолжила Хоулен. – Будет намного легче, если вы расскажете, что произошло. Не думаю, что вы намеревались убить Майкла. Он чем-то вывел вас из себя. Поняв, что убили его, вы запаниковали и оставили тело на месте…
– Нет.
– А потом вдруг поняли, что имеете власть над жизнью и смертью. Возможность поверить в это дал вам Тим Мастерсон. Вы не торопились, хотели продлить удовольствие…
– Удовольствие? Как вы можете считать меня садистом?
– Блевотина, обнаруженная рядом с жертвой, опровергает ваше утверждение, лейтенант, – возразила Шэрон.
Хоулен продолжила рассуждать вслух, проигнорировав слова адвоката:
– Вы рисковали, чувствуя себя в безопасности. Рисковали в меру. Вы не забывали о Тиме, запертом в багажнике вашей машины. На долгие часы. Очень долгие. На всю ночь. Как только ваша подруга отправилась на работу в колледж, вы решили убить Тима. Но на сей раз не голыми руками. Шарфом.
– Я его не убивал. Это сделал человек, похитивший Клайва…
– Ну конечно, пресловутый «другой» человек! – Эмерсет хмыкнул. – В тот самый момент, когда мы начали вас подозревать…
– Очень вовремя, чтобы отвести наши подозрения. Вот только мы нашли мальчика в багажнике машины вашей подруги – по вашей наводке.
– Моего клиента заманили в ловушку.
– В ловушку? Чушь! Человек должен был иметь доступ к машине, чтобы спрятать в ней тело Тима, и к магазину, чтобы похитить Клайва.
– У нас есть серьезные подозрения насчет Гарри Розамунда. Он – лучший друг Кэрол Дженкинс и легко мог украсть дубликаты ключей от машины и магазина.
– И что им руководило?
– Страсть к Кэрол Дженкинс.
Шэрон почувствовала, как неубедительно прозвучали ее слова.
– Ваш клиент был с жертвами в момент их исчезновения. Он последним видел их живыми.
– Вы могли бы проверить алиби господина Розамунда на момент совершения преступлений.
– Мы это сделаем, чтобы отвести все сомнения. На сегодня все, допрос окончен.
– Могу я поговорить с клиентом?
Полицейские вышли.
– Питер, для вас все оборачивается плохо. Доказательств у полицейских много, у вас есть психиатрический «багаж». Думаю, вам нужно запросить освидетельствование.