– У нас в гараже засела банда контрактников – старшин. Они женятся, воруют, гадят, разводятся, у них – дети взрослые есть.
А посмотришь на них поближе – пацаны.
– Дальнейшие планы не ясны, поэтому, на всякий случай, сделаем приборку.
– Офицер непуганый сверху донизу, рассуждает как печоринский герой, хорошо, что МВФ не дает нам стабилизационных кредитов и поэтому родное государство не платит зарплату, а то бы он ее всю на ажурные трусики с кружевным рюшиком спустил. Да и вообще, его еще офицером нельзя называть, ведь он – лейтенант.
– Самый прямой путь мимо начальника, это вокруг него.
– Завтра с утра проводим большую приборку с мокрым концом.
– Штурман! Дай мне карту от речки Черная, ну и до этой срани, ну ты знаешь.
– В перископ: авианосец здоровый, в очко не влазит.
– Товарищ капитан I ранга, можно вопрос? Можно, но если глупый, то по команде.
– Вот заменим продразверстку продналогом, уничтожим частную собственность, раздадим черные «Волги» участковым врачам – и тогда заживем!
– Командир дивизии перед строем дивизии: «У меня рук не хватит, чтобы это все рассказать». Голос из строя: «А у нас не хватит ног, чтобы это все выслушать».
– Когда ваши жены в руках вместо хера будут держать черенок лопаты, тогда из Западной Лицы можно будет сделать нормальный город.
– Начинаем отработку маневра «Человек за бортом!», лейтенанту Иванову – приготовиться.
– Штурман! И вообще, только «так точно» и «никак нет». Короче, пиzдец, берите командные слова и учитесь разговаривать.
– Кто не заходит в Центральный – каждый норовит в очко заглянуть.
– Не делайте умное лицо – вы же офицер!
– Все на учениях действовали отлично, даже, можно сказать, хорошо, но если вдуматься, то удовлетворительно, а вообще-то, плохо. Надо повторить.
– Если нет мозгов, бери блокнот и записывай! Я всегда так делаю.
– Наполняя стакан, учитывайте размах бортовой качки.
– Эй, вы, трое, идите сюда… оба!
– Гребец мог грести в любую сторону и причаливать любым концом.
– Товарищ мичман, у вас всего одна, извилина, и та от фуражки.
– Все вы врете, флагманский связист, не так я вас любил, как вы стонали.
– Когда у меня возникают трудности в общении с прекрасным полом (ну вы меня понимаете), то я вспоминаю одну их трех маленьких старпомовских радостей жизни, еженедельно поднимающих тонус человеку, живущему регулярной корабельной жизнью. Первое – это проверка переносного электрооборудования, второе – строевые занятия, третье – проверка аварийно – спасательного имущества. И тут же происходит чудо: мощный поток крови моментально пронзает все мои чресла, понижается тембр голоса, стремительно поднимается индивидуальный рейтинг. И как в песне поется: «.И молоды мы снова, и к подвигу готовы, и нам любое дело по плечу». В результате – обе стороны довольны, Военно-Морской Флот не опозорен, растет уважение к представителям славных Вооруженных Сил.
– Рекомендую, товарищи офицеры, не надо тратиться на виагру и йохомбили, подрывая скудный семейный бюджет флотского офицера.
– Для того, чтобы сохранить девственность на военной службе необходимо постоянно суетиться, а не подставляться.
– Я напоминаю, я – не старый солдат, незнающий слов любви, я – опытный мореплаватель, достаточно свободно владеющий сокровищами мировой любовной лирики, но который из всех 419 позиций Кама-Сутры признает только одну классическую, которую почему-то прозвали еще пуританской, это когда я – сверху, а вы все остальные – снизу.
– Хочу поздравить с предстоящим бракосочетанием нашего помощника начальника РЭБ эскадры, который в свои 34 года хорошо для себя усвоил, что после женитьбы, может быть и не лучше, но наверняка – чаще.
– Схватили воспитание из подворотни.
– Все должно быть поставлено на красивую ногу.
– Каждый бич в звании офицера или мичмана должен понимать…
– Вы заросли как дикий мамонт.
– Некоторые лейтенанты еще не поняли, зачем они пришли защищать Родину и позорить флот!
– Для того, чтобы сохранить девственность на военной службе необходимо постоянно суетиться, а не подставляться.
– А вот наш старший офицер – метролог, известный в узких литературных кругах Североморска как поэт – маринист, постоянно скрывается под шапкой безответственности, скрывая свою рано облысевшую голову от международных катаклизмов и наших местечковых проблем.
– Об этом обидно говорить, но процесс приема курсовых задач штабом эскадры от наших тяжелых крейсеров все больше и больше напоминает мне поход ватаги пьяных гусар в губернский публичный дом. О какой уж высокой и чистой любви может быть разговор, если наши подчиненные перед осмотром корабля даже в вентиляторных отделениях ленятся навести порядок. Вот также и провинциальные проститутки, физиономию наштукатурят, а ноги и не помоют – а куда клиент денется, если у него природное желание аж из ушей прет?
– Встаньте, товарищ капитан II ранга! Вы что тут сладко посапываете в уютном мягком кресле во время служебного совещания? Разве вам не врезались на всю жизнь в голову слова колыбельной песенки из кинофильма «Цирк» – «Спят медведи и слоны. Дяди спят и тети. Все вокруг спать должны, но не на работе»?
– Перед тем, как взять слово на подведении итогов эскадры, вы, товарищ капитан III ранга, должны были не менее 2-х суток денно и нощно читать громко вслух сказки братьев Гримм с набитым мелкими камешками ртом для отработки риторики и дикции, а не заунывно бубнить перед присутствующими здесь старшими офицерами, с преступной настойчивостью, вгоняя их в липкий нездоровый сон.
– Если понадобиться, товарищи офицеры штаба, то при проведении итоговой проверки на кораблях вы не должны чураться закатать рукава повыше и покопаться в дерьме поглубже для более полного освещения обстановки. И знайте, копаться в дерьме не стыдно, стыдно – получать от этого удовольствие.
– Товарищ Маслопупов, как и всякий горький пьяница, вы не думаете, а соображаете. Причем, соображаете очень долго и очень плохо.
– А где самое умное лицо наиболее интеллигентного представителя оперативного отдела товарища Удавкина? Что – опять упал и не может встать?
– Почему так много и часто пьете, товарищ Пупкин? Неужели это так вкусно?
– Я всегда с глубоким восхищением смотрю на лучшего представителя оперативного отдела эскадры капитана II ранга Удавкина. А почему я такой в него влюбленный, да потому, что большего трутня в жизни не видел. Вот он на меня вылупил свои глазки, а ни хрена не понимает, о чем я говорю. Вот уж кого даже атомной бомбой со службы не выкуришь, ведь он абсолютно ничего делать не умеет, не хочет, и не будет.
– Вы что, товарищ Голопупенко, совсем глупый и понимаете только тогда, когда вас сильно бьют палкой по голове.
– Товарищ Крутояров, я развернутую оценку вашей работе уже давал неоднократно, это не вы, заливаясь горькими слезами и соплями, притащили суточный план, составленный самыми прожженными негодяями из электромеханической боевой части эсминца «Бесстрашный» и не вы приволокли зажатого кутними зубами перекушенного пополам старпома.
– А зачем нам нужен такой красивый и здоровый товарищ Мерзавцев, если он не знает, что такое – осмотр корпуса корабля №-2, и когда он проводится.
– Товарищ Гегемонов, а почему на мой вопрос о списке военнослужащих, самовольно оставивших часть, оперативный дежурный эскадры мне показывает обрывок использованного памперса без крылышек с вашими клинописными пометками?
– А вы, товарищ начальник оперативного отдела, нашли себе прекрасного корешка – капитана II ранга Удавкина и всегда его, как щит, впереди себя выставляете, а об его голову даже крупнокалиберный снаряд – стальное ядро с удовольствием разбивается.
– И все – таки я немного завидую товарищу Пупкину, который с утра выпьет – и целый день свободный.
– Вы не служите, вы – лежите на занимаемой должности, товарищ Подмышкин!
– Все говорят, что офицерское жалование очень мало и на жизнь его не хватает. Не верю, просто вы плохо экономите, ведь умудряется же товарищ Голопупенко ежедневно по паре новых шнурков покупать, чтобы получить прекрасный повод, потом их обмыть.
– Далеко ли может пойти тот, кого далеко послали? Отвечаю – до ближайшего кабака. Именно там был задержан комендантом гарнизона во время занятий по специальности старший офицер оперативного отдела эскадры капитан II ранга Удавкин, которого я за 50 минут до этого выгнал со служебного совещания за гнусную трехдневную не бритость. Одно радует – за это время он хоть успел побриться. Правда, и нажраться тоже.
– Когда я вызываю к себе на ковер юного ленинца – начальника отдела службы войск и безопасности военной службы, то постоянно задаю себе вопрос: «А не посадят ли меня за малолетку?»
– А флагманский химик эскадры, одурманенный ядовитыми парами хлорпикрина и вредными ионизирующими излучениями радиоактивных источников, совсем деградировался.
– Расплодив в штурманской боевой части гомосексуалистов, вы – флагманский штурман должны были лично ночью контролировать по койкам, чем они там занимаются.
– Начальник оперативного управления, вам надо не думать, а рожать побыстрее, пока скорая гинекологическая помощь из оперативного управления штаба флота не пришла к вам на помощь. Ведь они анализами не интересуются, они сразу кесарево сечение без наркоза делают.
– Я знаю, что вы – демагог редкостный, товарищ капитан I ранга, вы даже способны убедить остро нуждающуюся в мужской ласке бабу, что лежачий член намного лучше стоячего, но я вас слушать даже не буду. А если вы попытаетесь прервать меня и заговорить, то сразу получите по лбу пудовой гирей.
– Бросаешь камень в оперативный отдел – никто не уворачивается и даже кругов нет.
– Хотелось бы напомнить группе офицеров штаба, собирающихся сразу после выхода кораблей в море слинять в отпуск, о том, что правила поведения военнослужащих никто не отменял. Поэтому, если вы в Санкт-Петербурге на Аничковом мосту прочитаете надпись на постаменте: «Отлил барон фон Клодт», то это вовсе не то, что вам хочется.